Искатель Ветра. Полет

— Я не хочу их расстраивать, — Лина опустила голову на плечо мужа и прикрыла глаза.

— Они смогут понять. Мы их лидеры и всегда шли впереди. Ничего не изменилось. В этот раз мы тоже просто шагнём дальше и подождём их на той стороне.

Глава 34

Кофе по утрам, дням и вечерам. Когда ты работаешь на износ, оно становится твоим самым лучшим другом. Горячее, бодрящее и почти не требующее ничего взамен, ну разве что капельку здоровья. Но последнего у Ричарда Генара было с избытком, так что он не собирался сдерживаться в отношении недавно открытой страсти. Впервые этот божественный напиток из синтетических компонентов он попробовал еще в Вангелосе, но лишь совсем недавно открыл для себя медитативную и завораживающую варку кофе из натуральных и безумно дорогих молотых зерен.

Стоя рядом с газовой печкой, он сосредоточенно, как охотник за добычей, наблюдал за коричневой жидкостью в турке. Пусть парень пока еще и не усвоил все премудрости этого искусства, но главное он помнил — кофе, как и Лину, нельзя доводить до кипения и надо снять с огня незадолго до этого.

Сама девушка тоже в это время не скучала и с не меньшей сосредоточенностью водила цветными маркерами по альбомному листу из толстой белой бумаги. Это был уже второй рисунок, который она делала за это утро. Первый, свернутый в рулон и закрепленный восковой печатью, лежал рядом на столе. На него Лина Ричарду смотреть не разрешила и каждый раз рассерженно шикала, когда парень пытался незаметно подкрасться.

Шел третий день их безмятежной жизни и последний день пребывания в этом доме. К вечеру Лине предстояло заняться важными переговорами с королевой Солетада — Айдорой Эним. А в полдень их ожидала у себя грозная воспитательница блондинки по имени Джей. Так что утренние часы она решила посвятить тому, что давно собиралась, — сделать своими руками что-то памятное для Рича и Кейли.

Поставив на стол две парящие кружки, Рич опустился напротив и принялся терпеливо ждать, когда подруга закончит. Девушка рисовать никогда не училась, но очень старалась, вкладывая в каждый штрих всю свою душу. Когда она закончила, Рич уже благополучно прикончил свой напиток, а ее чашка успела остыть. Потянувшись, она подхватила лист и гордо протянула супругу, воскликнув:

— Вот! Это тебе.

На белой бумаге, весьма схематично, словно детской рукой, были изображены парень и девушка, отдаленно напоминающие их самих. По крайней мере, цветом волос. Они держались за руки и широко улыбались, стоя на деревянной палубе небесного корабля. От подписи к рисунку все ехидные комментарии к ее творчеству у парня сдуло горячим южным бризом и защипало глаза. Она гласила: «Ричард и Лина Генар. Всегда вместе».

Следящая за выражением лица мужа блондинка, протянув руку, с удовольствием начала пить кофе. Она его как раз не любила обжигающе горячим. За окном царил яркий, солнечный день, и больше всего на свете сейчас она мечтала, чтобы он не заканчивался. Но время не знало жалости и продолжало двигать вперед стрелки часов. Не зря Астра ее называла упрямой сукой. Осторожно свернув картинку, Ричард убрал ее во внутренний карман пиджака и с благодарностью сказал:

— Спасибо, Лина. Мне в первый раз дарят сделанное своими руками и от всего сердца. Я её буду беречь.

— Тебе понравилось? — встрепенулась блондинка.

— Очень. Для меня сейчас это самая ценная из картин, — совершенно серьёзно ответил солнцеволосый. У неё не было времени научиться рисовать, но она сделала всё, что смогла.

— Это тебе спасибо, что не разнёс в пух и прах все мои глупые потуги, как они того заслуживают. Я бы наверняка жутко расстроилась, — весёлый и мелодичный смех девушки очень подходил этой скромной, домашней обстановке. — Ладно, пойдём к тёте Джей, она уже заждалась. А затем наконец займёмся важными и взрослыми делами.

***

С гордостью осмотрев накрытый стол, старушка протёрла очки и бросила взгляд на часы. Они договорились с нахальной девчонкой на двенадцать утра, осталось подождать всего пятнадцать минут. Луковый суп с натуральной говядиной даже остыть не успеет, как и капустный пирог, что томился в духовке. А встретит она их аперитивом из лёгкого красного вина, бутылочка которого давненько томилась на складе, где она держала алкоголь которым иногда приторговывала из под полы.

После того как её собственные дети разъехались по другим городам, у Джей редко бывали гости — только Кейлин заглядывала иногда. А покидать свою гончарную мастерскую старушка не хотела, это место было дорого в память о муже. Так что визит давно потерянной и оплаканной воспитанницы стал для неё светлым пятном. Девчушка выросла в настоящую красавицу и не утратила смелого сердца и небольшого отсутствия здравого смысла.

Услышав громкий, настойчивый стук в дверь, Джей улыбнулась и поспешила в прихожую. Хорошо, что она заранее решила накрыть стол — так и знала, что Марса не утерпит и придёт пораньше. Наконец-то можно будет оценить человека, которого та выбрала в спутники жизни. Приняв строгое выражение лица, старушка распахнула двери. Но Марсы за ними не оказалось — там стоял паренёк, его лицо показалось знакомым. Мгновение спустя Джей его вспомнила: это был один из тех трёх рэкетиров, что недавно требовали от неё дань.

Она было хотела спросить, что ему нужно, но тот вскинул лицо. Его глаза были заполнены потусторонним фиолетовым сиянием. Почувствовав угрозу, старушка попыталась захлопнуть дверь, но тот успел подставить ногу и рывком ворвался внутрь, в правой руке сжимая длинный изогнутый нож. Наступая на пятящуюся женщину, он сбивчиво и бессвязно зашептал:

— Ты умрёшь. За брата. И ненависть. Ей нужно больше ненависти! Иначе до меня не добраться.

Громкий крик о помощи оборвался, когда в сердце старой женщины вонзился клинок. Алая пелена на пару мгновений застлала взор, а затем пришла спокойная, баюкающая тишина. Схватившись за пронзивший её нож, Джей сползла по стене прихожей. Крови почти не было — удар был нанесён искусно. Она ушла из жизни быстро и почти безболезненно. Парень отступил на пару шагов, затем вздрогнул всем телом и с ужасом уставился на остывающий труп. А затем услышал шаги за спиной и начал медленно поворачиваться. Всё его существо кричало: позади была смерть.

***

Услышав сдавленный крик, Лина и Ричард переглянулись и бросились бежать, за один удар сердца достигнув дома при мастерской. Дверь была открыта, а в прихожей... Оценив происходящее, Ричард опередил Лину и одним движением сбил убийцу с ног, заломив тому правую руку и прижав коленом к полу.

— Посмотри, что с ней, — приказал он подруге, в зрачках которой застыла лишь холодная, как солетадские океаны, ненависть.

Лина медленно подошла к Джей и, опустившись на одно колено, ласково убрала очки с толстыми линзами и закрыла воспитательнице глаза. Всё и так было ясно. Они опоздали. На каких-то жалких десять секунд. Если бы блондинка не задержалась за рисунками, а пришла на час раньше, как и хотела, трагедии бы удалось избежать.

— Зачем ты это сделал? Отвечай, гадёныш, — холодно прорычал за спиной Ричард. Послышался сухой треск лопнувших сухожилий и сдавленный крик.

— Я хотел отомстить! Из-за них убили брата, — прохрипел молодой бандит. — А ещё этот голос. Издалека... Ненависть. Она! Она заполнила, заставила меня. Я не мог даже дышать. Мне нужно было это сделать. Я их ненавижу!

Дёрнувшись, парень извернулся и попытался подняться, несмотря на хруст собственной, взятой на излом руки, и давящее на спину колено. Ричард его угомонил, схватив свободной рукой за шею и сдавив артерию. Когда тело обмякло, он быстро поднялся и посмотрел на супругу. Лина стояла около тела Джей, переплетя пальцы на груди. Они дрожали, белели костяшки, а по коже рук чёрной змеёй струилась тьма.

— Делай с ним что хочешь, — отступив в сторону, произнёс Рич, испытующе глядя на возлюбленную.

— Он пешка. Обычный слабый человек, которого втянули в игру выше его понимания. Я не стану мелочно мстить невольному исполнителю. Мне нужна фигура крупнее. Астер. Этот ублюдок заплатит, заплатит за всё. За Гермеса. За Джей. И за мою сломанную жизнь, — сдавленный хрип пронзил треск металла.

По чёрному нагруднику, скрытому под одеждой, пробежала небольшая косая трещина, из которой полилось ослепительное белое сияние. Девушка пошатнулась и удержалась рукой за стену, прижав вторую к груди. Это была не боль, а что-то другое — более глубинное, более страшное. Её душа рвалась на куски. Тьма и божественный свет заполняли естество, грозя вспыхнуть взаимной аннигиляцией. На грудь опустилась рука, закрыв собой льющийся свет.