Искатель Ветра. Полет

Имплант Ротенхауза вмещал в себя душу, оставляя ей контроль над телом, пока оно живо. Под его воздействием человек был неспособен на внутренние перемены. Он не мог изменить свою суть, принять новые парадигмы, поверить в недостижимое. Но демонические лапы уже оставляли глубокие следы на безжизненном песке. Это не было чудом. Это была закономерность. Чудом было то, что, несмотря на все совершения, этот грешник был способен любить.

— Договорились, — сухо ответил усталый, множество раз обожженный и израненный человек, который забрал и отдал слишком много. Он медленно шел вперед, чтобы встать рядом со своим сыном.

— Вот и отлично! — оживилась Лина, почувствовав, что дуло пистолета убрали ей от виска. — Уважаемый свёкор, возьмите на себя эту синюю девку, а я займусь сверкающим зазнайкой. Ричи, охраняй тыл.

— А не лучше будет атаковать сразу втроем? — нахмурился Ветер.

— Да ладно, ты и сам наверняка догадался. Хмурый, блекджек, казино… У них на руках две картинки. Но есть еще дилер, — с кривой от напряжения улыбкой ответила Лина мужу, а затем топнула ногой, подняв столб пыли, и крикнула:

— Выходи. Я знаю, ты здесь!

Неприметная, почти одномерная тень качнулась вперед, набирая объем. Распахнулись крылья, даря тусклый лунный свет мертвой земле. На Джеке не было маски — он вместо нее надел лицо старого, чернокожего палача с пронзительным серебристым сиянием глаз. Зажатые в руках короткие клинки обратились в два ятагана, привычное орудие кары из древних земель. Устало и уважительно он скрестил их перед собой на груди и медленно поклонился.

Глава 28

Отблеск солнечных крыльев разогнал мрак, тьма беззвездного мира спасалась от лучей, что прорезали дымку из танцующей пыли. Воля вскинул руку, и на мир опустилась тишина: звуки дыхания, шелест пыли, треск адского пламени на шкуре воплощённого архидемона — всё исчезло. Словно сама природа боялась противоречить шестикрылому.

— Для чего сопротивляетесь? Вы — лучшее, что смогло создать человечество. Воплощение нашей сути в смертной плоти. Мечта, что Мы вложили когда-то в души людей, росла и развивалась, чтобы бросить вызов несправедливому миру, что выстроили эти жалкие подобия Создателя…

Каждое слово прокатывалось по всей коже, возвышенный голос наполнял душу уверенностью, изгоняя тени сомнений. В нём слышалась непререкаемая, абсолютная решимость, столь прочная, что время над ней было не властно. Воин начал неторопливо спускаться с ночных небес, в которых не было ничего, кроме аметистово-чёрного солнца, к замершим людям.

— Мне ничего не известно о этой итерации вашего мира, но одно всегда неизменно — борьба. Вы сражаетесь, всегда. С врагом извне или друг с другом, за ресурсы, еду, выживание. Этим Вы покорили Меня. Да, вы были слабы. Но эта вечная битва со смертью — горнило, что смогло закалить Ваши души. И вот наступил день, когда Мы вернулись. Мы снова здесь. Вопреки решению ложных богов и судьбе. Вы выбрали Наш путь и воплотили в жизнь эту возможность. Вы нас призвали. Так зачем эта женщина смеет направлять на Меня меч? — пылающий солнечный взгляд встретился с холодными, как замёрзшие озёра, глазами Лины.

Она сразу же опустила очи долу, вскинула их снова, злясь на себя, и вновь отвела. С ним невозможно было в гляделки играть. Даже думать было проблемно. Любое утверждение, сказанное Волей, казалось аксиомой, абсолютной и непререкаемой истиной. Властным движением, проведя черту под сказанным, шестикрылый склонил голову. В нём не было места заинтересованности или злости, он не видел в них пищу или способ утоления своих желаний, что управляли большей частью его сородичей. Но Лина чувствовала, как у неё скрипят зубы и подгибаются колени от невероятного давления. Словно на неё сейчас обращены осуждающие взгляды всего человечества, не только живущих, но и ушедших во мрак навсегда. Она начала задыхаться и схватилась за грудь, а затем напряжение схлынуло, над их головами прогремело короткой летней грозой:

— Говори, я дозволяю.

Вся её жизнь пронеслась перед глазами. Детство, когда, вместе с Кейлин, забираясь на крышу, она смотрела на далёкую линию горизонта и мечтала о том, что скрывается за полосой, где встречаются пустошь и звёзды. Восторг первого полёта, когда её ещё малышкой увезли в лабораторию Образа. Весь пережитый дальнейший кошмар. Освобождение, встреча с Гермесом и Искателем Ветра. Пережитые сражения и отобранные её руками жизни и чужие мечты. Смерть её небесного волка. Засевший уже в костном мозге ужас взгляда без смотрящего. Катастрофы, терзающие израненные города. Это была её битва за завтрашний день. Долгий полёт, что привёл её на этот серый песок мёртвой вселенной. Шаг вперёд, и она нашла в себе силы вскинуть голову, чтобы ответить ядовитым от столь долго сдерживаемой ненависти голосом:

— Вам нет места в моём мире. ВСЕМ ВАМ! — Лина поочерёдно указала рукой на окружённую сиянием весенних ручьёв Деву, довлеющего золотого властелина и молчаливого чистильщика Преисподней. — Как и остальному вашему племени. Считаете, что вы вправе за нас решать? Астер или вы. Светлые или тёмные. Мне и этому мечу нет разницы. Я вырежу каждого паразита, что отравляет наш дом. Он принадлежит только людям! — зло прокричала она, вложив в этот крик всю ненависть к тварям, по чьей вине была уничтожена Генаром Старшим её жизнь, чудовищам, разрушившим её мир, а теперь желающим заполучить её душу.

Наткнувшись на встревоженный взгляд Рича и вспомнив о Соларде и Аделе, Лина спустя мгновение поправилась чуточку тише:

— Ну и ещё альвам. Они тоже ничё, хотя хитрожопые... — она вновь устремила свой взгляд в высоту, усилием воли задержав его на раскалённом, оранжевом золоте. — Но вам здесь не рады. И после того как я с вами покончу, я отправлю Астера в Пустоту, а затем изгоню самих Спящих. Мы сорвём этот плод с Древа Миров своими руками и отправим в свободное плавание по океану Ничто!

Ричард покачал головой, его подруга тяжело дышала и, кажется, немного рехнулась. Прежде он не слышал в её голосе столько негативных эмоций. Обычно она была саркастичной, ехидной, радостной или немного печальной, почти никогда не позволяя прорваться наружу тому, что было внутри, скрывая за насмешливой гримасой. Но сейчас блондинку трясло от настоящей, заставляющей сходить с ума, злобы. Неужели всё это время она держала в себе так много боли? Или эти эмоции не настоящие, а подарок безжалостного гостя с той стороны Заслона? Кто сейчас говорит с высокомерным крылатым, что нацепил его собственное лицо, словно маску? Лина Баррет или экзарх?

— Так значит… — прогрохотало над головой. Странные интонации, чуждые сиятельному шестикрылому, заставили Ричарда отвлечься от пугающих мыслей, опасаясь атаки. — Мы больше вам не нужны? — вопросил Воля, а затем склонил окружённую слепящим ореолом голову набок, приподняв правую бровь.

Мир замер, ожидая ответа на этот простой вопрос. А Ричард — прикидывая, как прикрыть свою ненаглядную серийную самоубийцу от того, что грядёт. Напряжённый до предела капитан вздрогнул и вскинул руку, готовясь возвести щит, когда небо над головой пошло трещинами, сквозь которые веяло вечностью. Оно, словно окно, было готово распахнуться от того, что Солнцекрылый… захохотал. Буйно и неудержимо, он смеялся, нет, даже ржал, невольно вовлекая в своё неестественно странное веселье всё окружающее. Казалось, что даже мёртвая пустыня вокруг сейчас зацветёт от этих звуков. А затем внезапно смолк и, кивнув своей молчаливой спутнице-Деве, воскликнул: