Исключая чувства

Отчего ее обязательно хотелось вразумить, обезопасить — лишь бы усмирить собственный, вытряхивающий по атомам внутренности страх. Пройти мимо, не предложить помощь человеку, которого знаешь, с которым они… не друзья, но довольно близкие знакомые точно. Равнодушие и беспристрастность здесь неуместны, хотя бы потому что Диму не так воспитывали. Его, напротив, учили не прятаться за безучастностью к чужой беде.

Меньше чем за пару минут он оказался у двери. Коротко постучал, все еще не зная своих намерений. Что-нибудь придумает, когда убедится, что с Ларой ничего серьезного не случилось.

От прозвучавшего громко и четко «Войдите!» задышалось свободнее.

— Привет! — Дима поздоровался, внимательно осматривая сидевшую за столом Лару на предмет возможных травм. — Как ты?

В ответ на вопрос она показательно, с раздражением глухо простонала, откидывая назад голову. Дима внимательным взглядом путешествовал за каждым движением, стараясь не упустить ни единого признака боли или стресса, и против воли засматривался на проступившие в широком вырезе кофте ключицы, на напрягшуюся шею и полураскрытые губы, но спустя секунду Лара вернулась к прежней позе, морок развеялся.

— И ты уже знаешь? — Дима кивнул. — А я думала, ты еще в командировке.

— Я говорил, что сегодня вернусь.

— Да? Забыла.

— Ты не ответила. Все нормально?

— Все хорошо, ничего ужасного не произошло. Это нормальная… — заметив отразившееся на его лице возмущение, она поправилась: — Ладно, не совсем нормальная, но нередкая ситуация. Провокация.

— Лара, это угроза, а не провокация, — Дима возразил, не позволяя ей смягчить краски. — Знаешь же.

— Ничего серьезного. Во вторник заседание. Процесс мы выиграем, встречный иск уже организовали. Все под контролем, — она убеждала его самым уверенным и спокойным голосом, какой только мог быть у подвергшегося угрозам человека, но Дима не первый день жил на свете, к тому же в университете не прогуливал пары, посвященные ведению допроса. Заговаривать зубы Лара могла кому-нибудь поглупее.

— Чем тебя облили?

Вопрос ей не понравился. Лицо помрачнело, тело застыло в кресле — она вся приготовилась держать оборону, но избегать ответа, к счастью, не стала.

— Судя по запаху, кровью. Опера взяли образцы на анализ. Я думаю, свиной, или вроде того. Достать несложно.

Дима сжал зубы. Злился, но надеялся сдержаться. Отчасти удалось.

— Кровью! — Восклицание все же получилось заметно раздраженным. — Ты ведь сама понимаешь, что они могли…

— Дима! — Лара его перебила. — Все под контролем. Зачем ты вообще об этом говоришь? Это мое дело.

Он отмахнулся.

— …они могли краску развести, сок купить, а запарились и достали именно кровь. Не делай вид, что не понимаешь, что это декларация о намерениях.

— Дима…

— Они тебе прямым текстом заявляют, что шутки шутить не будут, а ты сидишь и делаешь вид, что все нормально. Предлагаешь промолчать?

Она фыркнула.

— Я предлагаю тебе успокоиться. Это не твои проблемы. Мы с тобой обо всем договорились в январе. Ты не должен беспокоиться или тем более за что-то отвечать, и я не понимаю, почему ты сейчас читаешь мне нотации.

Дима нахмурился. Пытался разобраться, действительно ли Лара убеждена в том, что говорит, или бравирует. Или считает, что он отъявленный циник, которому вообще плевать, что происходит с окружающими людьми?

— Я отлично помню наши договоренности, и они остаются прежними, но я не подписывался быть безучастным мудаком, — объяснился он. Недомолвки им были ни к чему. — Мы с тобой знакомы достаточно, чтобы я переживал, не находишь? Или скажешь, что тебе было бы все равно?

Глава 29

Несмотря на первоначальное желание заявить, что ей, разумеется, будет все равно, потому что его личные дела — это его личные дела, Лара отчетливо понимала, что правды в этих словах не найдется. Факт угрозы жизни знакомого ей человека она не сумела бы проигнорировать. Выяснила бы подробности, при необходимости вмешалась и помогла. По-другому просто нельзя.

Существуют происшествия, на которые человек с бьющимся сердцем и работающей головой, реагирует априори. Нельзя пройти мимо потерявшего сознание прохожего и не вызвать «скорую», не отвести заблудившегося в торговом центре ребенка к стойке администрации и не дождаться появления его родителей, не расстроиться (в их профессии — только в тайне от самого себя) при столкновении в ленте новостей со случившейся где-то трагедией. Не выдающееся, а нормальное поведение порядочного, неравнодушного человека. Таким Дима и был.

Логику его суждений Лара понимала, но внутренний дискомфорт не угасал. Неотвратимо считываемая — не в словах, а в остроте его реакций — забота ей не понравилась. Она тревожила. Разрушала безопасность. Раздражала до пощипывающего кожу желания накричать на причину этой совсем не вовремя возродившейся уязвимости. Тихо разгоравшаяся в Ларе злость, из-за которой согласиться с позицией Димы было невыносимо, не имела разумного объяснения. Его вопрос вытащил на свет много больше информации к размышлению, чем ожидалось на первый взгляд. Ларой уж точно.

— Я бы беспокоилась, ты прав, — ответила она наконец и нехотя кивнула, признавая его правоту, вместе с тем осознавая про себя, какие изменения претерпела их связь.

Теперь было глупо отрицать, что выставленные в начале границы не сдвинулись с места. Предлагая в январе Диме секс без обязательств, Лара опрометчиво надеялась, что их отношение друг к другу не изменится значительным образом, что они останутся лишь случайными знакомыми, подобно время от времени пересекающимся в пределах одного здания коллегам.

Она не рассчитывала, что эта авантюра продержится больше двух-трех месяцев, однако до мая оставалась пара недель и о завершении их ни к чему не обязывающих встреч речи не шло до сих пор. Между ними установились неожиданные, но удобные отношения, определить природу которых уже не было так просто.

Задумавшись, Лара внимательно рассматривала стоявшего перед ее столом Диму, гадая, не поздно ли она спохватилась, не чересчур ли они увлеклись, позабыв о предусмотрительной, безопасной отстраненности? Допустимы ли в их ситуации подобные сегодняшнему разговоры?

Казалось, ничего действительно губительно-неправильного в их общении не проявлялось. Просто хорошее приятельство, в котором разрешается переживать о другом. Чуть больше, чем Лара собиралась получить изначально, но негативных последствий, вероятно, можно не ждать, если впредь не отказывать себе в наблюдательности на всякий случай.

— Вот, — Дима, еще напряженный, но переставший после ее слов хмуриться, порывисто взмахнул рукой, — тогда ты понимаешь, почему мне не нравится твоя бравада, — подойдя ближе, он наконец уселся в кресло для посетителей. Правда, сразу же, совершенно нескромно придвинулся на нем впритык к столу, как будто приготовился вести долгий и муторный допрос. — Расскажи, в чем дело. Я готов помочь.