Искра

— Соседские сортиры пустые, — продолжил я за него. — Ты мой осколок выплюнешь или нет?

Валерон с сожалением прервал мечтания и наконец извлек из своего внутреннего хранилища нужный осколок. Правда, вначале он случайно выплюнул почти завершенную куликовскую реликвию, но я даже ничего не успел сказать, как он быстро заменил на нужное. А то хорош был бы я, принеся в качестве доказательства принадлежности к семейству Вороновых реликвию Куликовых.

Вернулся я быстро — князь даже чай не успел допить. Чашка так и стояла наполовину заполненная, хотя чай, если так можно было назвать заваренные опилки, уже наверняка остыл. Осколок я показал исключительно из своих рук. Но Куликов и не потребовал поднести поближе — вместо этого активировал заклинание, которое связало тонкой золотистой нитью меня и осколок.

— Надо же, — удивился он. — И осколок настоящий, и Воронов.

— До этого вы мне не верили, Василий Петрович?

— Видите ли, Петр Аркадьевич, ваша история прозвучала слишком сказочно. Как вы справились с убийцами?

— Повезло, — ответил я. — Иначе и не скажешь. Потому что они оба были хорошо подготовлены. Наверное, просто не ожидали отпора от гимназиста.

— Наверное. А почему вы не сообщили своей семье, что живы? Тоже не доверяете?

На этом вопросе я испытал чувство вины, потому что мои родные со стороны маменьки наверняка обо мне страдали, и сильно. Мои чувства по отношению к семье настолько переплелись с чувствами прошлого Пети, что я не мог не переживать ни о маменьке, ни о Ниночке. Даже Юрию Владимировичу и Лене доставалась часть моих размышлений о том, что я поступил не совсем хорошо по отношению к людям, которые меня любили.

— Я опасался, что в следующий раз могут пострадать и мои близкие. Кроме того, зная маменьку, я был уверен, что она не сдержит эмоций и отпишет обо всем Вороновым, — пояснил я. — Отчиму я бы открылся, но возможности такой не было. Я решил умереть для всех. Временно.

— То есть вы скрываетесь здесь от Вороновых? — не скрывая насмешки, спросил Куликов.

— Именно так, — обескураженный его тоном, ответил я. — Пока они уверены, что я погиб, я в безопасности.

— Петр Аркадьевич, — уже безо всякой паузы между именем и отчеством сказал Куликов, — они уверены в обратном. У каждого княжеского рода есть артефактное фамильное древо со всеми живыми носителями княжеской крови. И если вы оттуда не пропали, то Вороновы в курсе, что вы живы. Если, конечно, это именно они заказывали покушения на вас.

— Вот черт! — не удержался я. — Выходит…

— Выходит, вы лишились семьи, не получив ничего взамен, — жестко сказал Куликов. — Юрий Владимирович Беляев мог бы обеспечить вашу защиту.

— Он и без того очень много для меня сделал, — ответил я. — Было бы несправедливо сваливать на него проблемы, связанные с первым мужем его супруги. Я разберусь сам.

— Ох уж эта молодость… — насмешливо сказал Куликов. — Глупо не использовать возможности семьи.

— Но и подставлять семью под удар нельзя.

Он кивнул, соглашаясь, отпил чай и тоже поморщился. Возможно, лично ему здесь подавали что-то поприличней, а сейчас он распорядился на меня не тратиться, но страдал и сам.

— Итак, Петр Аркадьевич, что вы собираетесь делать?

— Зависит от того, можно ли получить с упомянутого вами артефакта информацию о том, где я нахожусь.

— У артефакта нет такой функции, искать вас будут по старинке.

— Тогда задержусь в Дугарске и получу профессию артефактора, по возможности параллельно усиливаясь как боец, Василий Петрович. Если, разумеется, в ваших планах нет передать информацию обо мне Вороновым.

Спросил я прямо, потому что Куликов не похож на интригующего за спиной. И если он заявит, что не будет хранить мое пребывание здесь в тайне, придется срочно линять. Конечно, я уже прижился в Дугарске, обзавелся знакомствами и кое-каким имуществом, но лучше остаться без дома, чем без головы.

— В моих планах такого нет. Ни с прошлым князем, ни с нынешним мы в дружеских отношениях не состоим. Врагами нас не назвать, нет. Скорее речь идет о некой постоянной напряженности.

Куликов отпил из чашки, скривился и окончательно отодвинул ее в сторону.

— Не буду скрывать, Петр Аркадьевич, что ситуация в городе не просто опасная, а становится опасней с каждым днем. Если история с глубинником правдива, то Дугарск вскоре накроет зона.

— Коломейко нам пообещал вести занятия до лета.

— В таком случае раньше он не уедет. Разве что выдаст всем слушателям бумагу об обучении, — усмехнулся Куликов. — Если не секрет, Петр Аркадьевич, где вы взяли деньги на обучение и покупку дома?

— Я же говорил, Василий Петрович, на меня дважды нападали наемные убийцы. Вот с них и получил первоначальный капитал.

Куликов недоверчиво усмехнулся, а потом захохотал.

— Говорите, с собственных убийц деньги сняли? Любо, Петр Аркадьевич. Уважаю.

— Но они уже все растрачены.

Я тяжело вздохнул, но Куликов не проникся.

— Если вы рассчитываете, Петр Аркадьевич, что я аннулирую сделку по продаже воробьевского имущества, то зря. Эта тысяча уже расписана на нужды княжества. Единственное, что могу пообещать: информировать вас о любых новых лицах, которые раньше в Дугарске не появлялись. В знак признательности за поддержку нашего княжества.

— Благодарю, Василий Петрович, эта информация будет для меня очень полезной.

И не просто полезной, а жизненно необходимой: сейчас в Дугарске посторонних не могло быть — слишком опасно само нахождение в городе. Приезжали только по делу, стараясь не задерживаться.

— А нам, Петр Аркадьевич, очень полезен собственный механик. Собственно, в княжестве вы остались один.

Последнее Куликов сказал весьма грустно, вспомнив, что и от княжества у него, считай, ничего не осталось.

— Я надеюсь, что все изменится, и моя инвестиция в воробьевское имущество окажется не напрасной, Василий Петрович, — подбодрил я его.

— Как вы сказали? Инвестиция? — он опять рассмеялся, но не обидно. — Хорошо, Петр Аркадьевич, раз уж мы все выяснили, можете быть свободны.

Мы попрощались, и я вышел из княжеской конторы. Идти на занятия Коломейко смысла не было. Все равно оно уже почти закончилось, а чуть позже ко мне придет Прохоров и расскажет, о чем там говорилось.

Поэтому я решил зайти к Демину, вернуть свои контейнеры. Тот моему приходу обрадовался.

— Петр, забрал у нас всё алхимик-то. Твоя доля. — Он протянул мне вексель на предъявителя на сумму аж в две тысячи рублей и продолжил: — На Мятное мы завтра пойдем. Не хошь с нами-то?

— Хотеть-то хочу… — я задумался. — Но занятия у меня по артефакторике. А я и без того сегодня пропустил из-за княжеского вызова.

— Про глубинника спрашивал? Сумлевается князь-то.

— Работа у него такая — сомневаться.

— Эт да, — Демин вздохнул, — потому как ежели глубинник совсем рядом — зона скоро скаканет. Мож, на холод притормозит, но весной — все. Мы с мужиками думаем, толь перебираться куды, толь вообще с этим делом завязывать — находились уже. До зимы соберем, что сможем, а тама уж решать будем.