Искра
Шрифт:
– А тебя, - спросил, - чем угостить? Что ты такое? Келе ты - или просто тепло Кедровкино?
– Крошкой варёного мяса меня угостить бы, - хихикнула кукла.
– Жаль, оставил ты еду в Срединном мире, не иначе - решил, что тебе, как шаманской песне, еды не надо.
Вздохнул Искра - и впрямь не подумал он о еде, а в Нижнем мире лишь мертвечина и пепел. Погладил он куклу пальцем по кусочку меха, что волосы ей заменял:
– Вернёмся домой - не крошкой тебя угощу, а целой миской. Потерпи, маленькая подруга, - и снова куклу под парку спрятал. Тепло от неё было.
Долго ли Искра сидел на склоне сопки - не помнил
Вздрогнул он - и понял, что спал. Верный друг медвежонок это заметил - и ледяным языком в щёку Искру лизнул. Очнулся Искра и тут же на тордох Кровавого Мора посмотрел - а из ондигила синие искры летят.
Вскочил Искра на ноги - и сердце у него похолодело.
Ни уголька у него нет. Как же...
Но тут шевельнулась за пазухой кукла, шепнула:
– Не сомневайся, Искра. Ты сам - огонь, - и показалось Искре, что слышит он голос Копья: "Не трусь, названый сын, сердце в кулак сожми. Вот бубен тебе - для шамана оружие и голос".
Вдохнул Искра поглубже - и пошёл к тордоху, что человеческой кожей покрыт.
Выскочила к нему навстречу рабыня.
– Пришёл!
– шепнула, и мёртвые глаза у неё надеждой загорелись, как у живой.
– Зови теперь своего отца, Искра. Сожги это поганое гнездо - пусть пепел по ветру разлетится.
Опустил Искра руку на голову медвежонка-метели, покачал головой.
– Среди келе друзья мои есть - и людям друзья. Зажгу здесь высокий костёр - тех убью, кто мне сюда добраться помог. Благодарен я тебе, красавица - но надо мне другой путь искать.
Отступила рабыня - а Искра в тордох вошёл.
Вошёл - и вздрогнул от омерзения. Глаза не смотрят - а надо смотреть.
Пол застелен не шкурами - гнилыми кишками. Над холодным очагом котёл с тухлым мясом висит. На груде старых костей - трупик младенца с вырванным сердцем. А на кишках развалилась злая нежить - так храпит, что ровдуга колышется.
Рядом с Лихорадкой - Кровавый Мор: брюхо раздулось, как у комара, что крови до отвала насосался, красно-бурое, а вместо лица - жало с копьё толщиной. Крохотные глазки гной залепил. Когтистые лапы во все стороны торчат, словно ветки сухие.
Прижал Искра к себе бубен левой рукой - а в правую ладонь дуть стал, словно в потухший костёр. И появился на ладони у него язычок живого огня, потянулся вверх, рванулся в сторону - превратился в аркан из красного жара.
Смотал Искра аркан петлями - и набросил на нежить. В два рывка привязал Мор с Лихорадкой друг к другу ремнями из яркого пламени.
Затрещала шкура у злобных тварей - и тут же проснулись они, да только уже поздно: Искра узел затянул, какому Копьё научил его - мёртвый, чтобы петли не соскользнули.
Взвыл Кровавый Мор, как ветер в тундре:
– Отпусти меня сейчас же, отродье огня! Иначе весь ваш людской род под корень изведу!
А Лихорадка:
– Спаси меня, братец! Я ещё младенцев добуду тебе!
Рассмеялся Искра и запел:
– Гори-гори, расплавься, рассыпься, пеплом разлетись! Сгинь, забудься, без следа пропади! Человеческий род под солнцем жить останется - а вы здесь смешаетесь с той золой, что вместо снега в Нижнем мире тундру покрыла.
Разгорелся
огонь, загорелась от него и нежить. Завопил Кровавый Мор, так, что отшатнулся Искра:– Слуги мои, рабы мои, немощи, горести, сумеречные воры! Бегите сюда, убейте этого мальчишку!
Оглянулся Искра - никто не бежит, никто на помощь тварям не торопится.
– Не будет вам ни пощады, ни помощи, - сказал он и снова дунул.
Охватил огонь нечисть - и превратилась она в хрусткий уголь. Хотел Искра и тордох сжечь, да побоялся, что от торжествующего огня пропадут ночные создания, что метельному его медвежонку сродни. И решил: авось, жильё само сгниёт и развалится.
Собрал Искра огонь в пригоршни и вышел наружу.
И увидел, как медведи его останки гнусных тварей в клочья терзают. Тут-то и догадался Искра, почему слуги и рабы к Кровавому Мору на помощь не пришли.
Подошёл он к медведям, погладил чёрный лёд их спин:
– Верно я сделал, что огонь в кулаке зажал. И вы, добрые друзья, сильные келе, всё сделали верно.
А вокруг тордоха, из которого ещё поднимался едкий дым, словно очаг там затопили сырым тальником, стали собираться мертвецы. И было тех мертвецов больше, чем жителей стойбища у Круглого озера, стояли они плечом к плечу - и тесно им было между сопками.
– Что же вы?
– удивился Искра.
– Вы ведь свободны теперь, вы сможете в Срединный мир вернуться, под солнце...
И тут мертвецы расступились - увидел Искра Тихую Птицу.
– Ы!
– вскрикнул радостно.
– Пришёл ты!
Улыбнулся Тихая Птица.
– Вот и случилось, как должно. Теперь и я смогу на землю вернуться: в старшем внуке твоём вернусь, Искра, жди. А в этом поганом тордохе долго ещё никто не поселится.
– Но когда-нибудь поселится?
– огорчился Искра.
– Над этим ни ты, ни прочие смертные не властны.
– Дед, - спросил Искра, - а почему мёртвые не уходят?
– Помочь тебе хотят, - сказал Тихая Птица.
– Один раз ты безглазых сов обманул, дважды их никому обмануть не дано. Но ведь надо тебе под солнце вернуться - ждут тебя там.
– А как?
– растерялся Искра.
Взглянул Тихая Птица вверх - и топнул ногой. Дрогнула земля - и высоко-высоко вверху лучик света пробился.
Только подумал Искра, что летать он не может - тот мертвец, что ближе стоял, вынул своё ребро и на серый снег положил. Другой подошёл - и своё ребро вынул. Третий подошёл... и начала расти лестница из костей, как в праздник башню из рогов собирают на память.
И по лестнице из костей освобождённых мертвецов поднялся Искра к узкой дыре, вроде лисьей норы. Медведи мёрзлую землю раскопали - и протиснулся Искра к свету.
Уходил в Нижний мир - зимняя ночь стояла, выбрался в Срединный - весна, расцветает тундра, солнце небесный свод розовым румянцем украсило. Уходил мальчик - вернулся юноша.
Обманное время в Нижнем мире - не такое, как под солнцем.
***
Думал Искра, что сородичи уже не ждут его. Для них пропал он надолго - верно, решили, что совсем сгинул Искра. Но когда пришёл он к стойбищу у Круглого озера - встретили его. Понял Искра - ждали, именно нынче ждали.