Искры на воде (сборник)

Поговорил Евсей с туманшетскими охотниками да решил, что не стоит овчинка выделки — больше проблем для себя да скандалы с соседями. И вспомнил он место, что ему показал Эликан в последний раз. Не давало покоя это место, для себя достаточно будет взять жёлтого металла, а с компанией надо место искать посерьёзней.

Ещё хотел узнать Евсей про цены на золото, а то, может, и не стоит трудов такие походы совершать за тридевять земель. Такая была причина ехать в Конторку и поговорить с глазу на глаз с Хрустовым. Давно не наведывался туда Евсей, дел дома было невпроворот.

Провожать Евсея вышли все. Передали подарки для родных в Конторку, женщины утёрли слёзы.

К вечеру въехали в село. Солнце, прокатившись по чёрным от времени крышам, упало за сопку, сумерки с небольшим туманом медленно надвигались от реки. Ничего не изменилось в Конторке: всё та же грязь посреди улицы — уголочек рая для огромных свиней, почерневшие и покосившиеся заборы. Только у зажиточных хозяев всё выглядело по-другому: где надо, покрашено, подделано, отгорожено, любо-дорого посмотреть постороннему человеку, а местные жители попривыкли, не замечают ни разрухи, ни роскоши.

У лавки Хрустова приделано новое большое крыльцо, смещённое вдоль здания, на нём выставлены столы и скамейки, для желающих посидеть и пропустить чарку-другую водки. В окнах лавки горел свет, две лампы исправно освещали пространство не только в помещении, но и на крыльце. Керосина не жалели.

Евсей подъехал к крыльцу и стал привязывать лошадь к перилам. Родион, высокий ростом, набирающий стать, спрыгнул с телеги и потянулся, отгоняя остатки сна. Долгая дорога, половину которой Родион прошёл пешком, придерживаясь за телегу или просто по обочине разбитой дороги, утомила. Уже перед деревней он сел позади брата и немного прикорнул.

На крыльцо выскочил Нестор с широкой улыбкой на блестящем лице. Как и положено лавочнику, его волосы прилизаны на пробор посередине и смазаны маслом. Чёрная безрукавка надета на яркую цветастую рубаху, на шее повязан платок.

— Здравствуйте вам, заходите на огонёк, — пригласил Нестор, сделав вид, что не узнал братьев. — Проходите, водочки пожелаете-с?

— Ты чего, не узнал? — спросил Евсей.

— Как же не узнал? Узнал, ещё как узнал, — смутился Нестор. — Проходить будете, или я тут зря расшаркиваюсь перед вами?

Родион с удивлением смотрел на молодого хозяина и не понимал, играет он или на самом деле такой.

— Отец дома? — спросил Евсей.

— Отец живёт в Тайшете, у него там открыта торговля, давно вы не бывали здесь, раз не знаете. Он уже полтора года как в Тайшете, здесь я веду дела, — с большим достоинством сказал Нестор.

— Мне нужно с ним по делу свидеться, подскажи, как его найти.

— Недели через две он сам сюда заявится, бывает здесь раз в месяц.

— Столько ждать я не могу, где его там можно найти?

— У него на базарной площади две лавки стоят, а сам он живёт по Первой Зелёной улице, недалеко от церкви, — довольный своей значимостью, заявил Нестор. — Скоро её будут освящать, уже и гости собираются в Тайшет.

— Тебе откуда ведомо?

— Среди людей живём, не то что некоторые, — подколол лавочник.

— А про нас откуда знаешь? — усмехнулся Евсей напыщенности собеседника.

— Так, среди людей живём, — повторился он и рассмеялся.

— И что говорят?

— Да, говорят… А если вы хотите ехать в Тайшет, завтра поедет обоз с товаром для отцовской лавки — вот с ними и отправляйтесь, две подводы пойдёт.

— Когда поедут?

— Прямо с утра и поедут, подводы гружёные, не поторопишься.

Ночевать Евсей поехал к старому приятелю Лаврену, которого давно не видел. Передавал привет с оказией — и только, а теперь привёз ему горшочек с мёдом. Братья Никитины пытаются развести пчёл, вот и угостили.

Лаврен вышел сам встречать гостя: уже прослышал, что приехал Евсей, а значит, мимо не пройдёт.

— Ну, здравствуй, отшельник, — сказал он и крепко обнял друга.

— Доброго здоровья и тебе, крепок ещё.

— А это Родион, что ли? Глянь-ка, паря, как вымахал за это время!

Родион засмущался от такого внимания к себе.

— У тебя и прибавка в доме уже есть? — спросил Лаврен.

— Есть. Дочка, бегает уже, никому покоя не даёт, — ответил Евсей и заулыбался.

— Вот оно времечко, давно ли по реке сопли морозили, а поди ж ты, уже и дочка в доме бегает. Ну, проходите, а то так и будем посреди улицы говорить.

Долго просидели Лаврен с Евсеем. Старик узнал, как устроились его земляки на новом месте, как приняла их землица.

— Оно и так бывает: глядишь, место доброе, а прижиться никак нельзя, не принимает земля. То неурожай, то сгорело, то ещё чего. Помается человек и съедет на другое место. А другому всё как по маслу — любое дело с прибытком.

— Прибыток есть, зимой соберутся вечерком бабы посидеть да поболтать, так ребятишки такой хай поднимут, хоть из дома убегай.

— Ишь, ты? Ничего, ребятишки — дело доброе, без них никак нельзя. А живёте ладом, без скандалов?

— Скандалит у нас только Настасья Дронова, — усмехнулся Евсей.

— Чего так? Вроде ничего была девка, спокойная.

— Так она Маркела палкой охаживает. — Евсей рассказал Лаврену недавнюю историю, смеялись долго.

— Значит, полюбовно полдеревни гонял, — сказал Лаврен. — Он и здесь любитель был помериться силами.

— Было дело, только против своей жены ни слова, ни полслова. Она его ругает, а он ей говорит:

— Я с самого первого взгляда на тебя так и сомлел. Ты на меня хоть добрым словом, хоть колом по хребту, а я смотрю на тебя и любуюсь.

— Так и говорит ей? — спросил Лаврен.

— Маркел ещё и подначит, мол, когда ты злишься, из тебя дым идёт. Тогда совсем держись. Но Маркел поймает её, подержит несколько минуток, пока она успокоится, потом гладит по голове да приговаривает какие-то слова. Нет, ничего, хорошо живут, Маркел её никому в обиду не даёт и сам пылинки сдувает. Она баба невредная. Но характер такой. Я спросил как-то Маркела, что, мол, успокоить нельзя, а он мне выдал:

— Мне такая тихая и спокойная, как у Кирьяна Дарья, баба не нужна, я ж закисну и скукожусь, как огурец в бочке. А Настя меня понимает, не даёт закиснуть, да и свой характер заодно потешит. Вот так и живём.