Искры на воде (сборник)

— Петрович, дай я тебя расцелую, — говорил подвыпивший Антип. — Уважаю и люблю! По-человечески делал дело, без обмана, зови, если что, я за тебя кому хошь растолкую правду.

Каждый из новосёлов говорил добрые слова, которые были не только ради такого случая, а шли от сердца.

Разошлись уже ближе к полуночи. Ещё долго слышны были нестройные песни новосёлов, медленно поднимающихся в деревню. Уже и собаки залаяли в деревне.

— Надо же, настоящая деревня. И песни тебе, и собаки лают, — сказал подвыпивший Егор.

На душе было светло и спокойно от хорошо сделанного дела, от уважения людей, которых ещё полгода назад не знал, даже не подозревал об их существовании. И, конечно, оттого, что у него родился сын, наследник! Оттого, что у него самая лучшая жена, с которой ему, Егору, легко и хорошо, оттого, что всё идёт своим чередом ровно, без всяких потрясений, оттого, что дело у него налажено и приносит неплохой доход. Миллионщиком не станешь, конечно, но всё в доме есть, и на чёрный день отложено.

Через месяц прибыла комиссия. Вместе с Ручкиным приехали ещё два человека. Появились они к вечеру, когда уже темнело. Егор вышел во двор на лай собак. В ворота, которые не закрывались ни зимой, ни летом, вкатилась кошёвка, запряжённая ладным жеребцом. Хозяин сбежал с крыльца, подхватил за узду коня.

— Доброго здоровья, Егор Петрович, — раздался знакомый голос Ручкина. — Встречай гостей.

— Здравствуйте, здравствуйте! Добро пожаловать! Как добрались в наши Палестины?

— Ох, и далеко же вы забрались. Ехали, ехали, едва доехали, мои сотоварищи совсем замёрзли.

— Так чего сидите, прошу в дом, там натоплено, тепло, у хозяйки и приветить чем найдётся. Давайте, а я пока жеребца пристрою, он тоже притомился.

Егор отдал повод работнику, жившему при доме с тех пор, как родился сын. Помощь Насте нужна всегда: печку натопить, воды с реки принести. Егор взял в работники одинокого мужика неопределённого возраста, но в делах расторопного. Никола, так звали работника, взял повод и ждал, пока приехавшие вылезут из кошёвки и заберут свои сумки.

— Ну, здоров ещё раз. — Ручкин обнял Егора. — Видели твою деревню, правда, так, мимоходом, но стоят дома, из труб дым столбом. Порадовал, Петрович, ой, порадовал! Ладно, все дела завтра, а сейчас веди греться.

Гости вошли в дом. Когда они разделись, Егор усадил их поближе к разогретой печи.

— Здравствуй, хозяюшка, — сказал Илья Ильич, обнял Настю, как старую знакомую. — Похорошела-то как! Ну, где наследник, показывай.

Посмотрев на ребёнка, сучившего ногами и пускавшего пузыри, он достал из кармана серебряный крестик на цепочке, маленькую ложечку, тоже из серебра, и блюдце с кружечкой. Всё было серебряное. А матери Ручкин подарил золотые серёжки с ярко- зелёными камнями.

— Спасибо, — сказала Настя и покраснела.

— Это вам с Егором Петровичем спасибо, благие дела делаете. Вместе с Ручкиным прибыли ещё два человека.

Хапов выглядел угрюмым, обиженным, на лице не было и намёка на улыбку. Он сидел с отрешённым видом, словно отсутствовал. Господин Свистунов Сергей Сергеич был полной его противоположностью. Он вертел головой, разглядывая убранство в доме. Маленькие чёрные глаза, казалось, насквозь пронизывали не только человека, но и всё вокруг. Ручкин, весельчак и балагур, умевший от души посмеяться и пошутить, сел напротив хозяина и сразу завёл разговор, нарушая молчание. Знакомство с семьёй Камышлеевых позволяло вести себя запросто с ними, а своих спутников он ровно и не замечал, знать, привык к их виду. Застолье не получалось: Хапов и Свистунов ели и пили молча, а Ручкин и не пытался что-то изменить. Егор подумал, что в комиссии нет ладу меж собой, и молчал. В доме зависло какое-то напряжение.

— Егор Петрович, о делах поговорим завтра, посмотрим дела ваши, чего вы тут наворотили. А сейчас мы бы отдохнули уже. Завтра день трудный.

— Настя, постели гостям, почивать будут, — сказал Егор жене.

— Мне, если можно, на печи, — улыбнулся Ручкин, — спина не гнётся.

Он незаметно подмигнул хозяину и вышел на двор, Егор пошёл за ним. Они прошли во времянку.

— Егор Петрович, позвал я тебя, чтобы предупредить: не будь слишком откровенным с моими спутниками, зловредные и подлые они. Кроме своего кармана, ничего не видят. Будут спрашивать чего, думай, что говорить, хотя у тебя дел наворочено, можно показать труды свои. Рад, что в тебе не ошибся, друг ты мой. В других местах дома не достроены, люди ютятся в землянках, деньги разворованы. А вы с комовым молодцы: всё в дело пустили.

— Скажи по секрету, у Комова тоже все люди в домах зиму встретили?

— Насколько я знаю — все. Кто-то лучше обустроился, кто — похуже, но все под крышей и с печкой в обнимку.

— Вот именно, с печкой в обнимку, а это самое главное. Дрова-то есть?

— Дрова вокруг растут, не ленись, заготавливай. На этот год вершинник сухой заготовили на дрова. На следующую зиму уже сами пусть заботятся.

— Недовольные имеются?

— Видно, совсем несладко там жилось. Не слышал ни одного недовольного слова.

— Ох, порадовал ты меня, ох, порадовал и, прямо скажу, выручил ты меня, очень выручил. Ладно, завтра пойдём смотреть, чем ты нас ещё удивишь.

Утром, едва рассвело, комиссия направилась в деревню. Пошли пешком: Ручкину захотелось немного размяться. Поднявшись на гору, остановились. Перед ними стояли пять свежесрубленных домов, желтеющих среди снега, как золотники на белой скатерти. Рядом с домами стояли времянки, но капитальных хозяйственных построек ещё не было. Не было и оград, и ворот с калитками — не поспели к зиме, оставили на потом.

— Улицы размечали, или как попало строились? — неожиданно спросил Хапов.

— Заранее размечали, — ответил Егор. — Думаем, что и ещё будут новосёлы, и улица пойдёт вон туда. — Егор показал направление. — Это как раз вдоль реки, там, под горой, у нас речка, вдоль неё и будет деревня: воду возить доступно и недалеко. Вот эти два дома огородами к реке, а другие к лесу.

— Как определялись участки?

— Поселенцы сами мирно порешили. Я хотел, чтобы тянули бумажки, но договорились полюбовно.

— Скот у поселенцев есть? — спросил теперь Свистунов.

— В каждом доме есть корова, пара коней, овцы, если честно, то по живности я учёт не вёл. Но жалоб и просьб не было.

— Как же вы, милок, упустили это? Учёт за всем надо вести.

— А кроме этого дел хватало, некогда было по мелочам оглядываться. Дома были первой задачей.

— Домики-то не ахти какие, небольшие домики, прямо скажем, — пробубнил Хапов.

— Господин Хапов, а землянки, которые вы посещали, были, конечно, гораздо больше. Просто хоромы! — не вытерпел Ручкин. — И где вы видели дома большие? Здесь строят дома, чтобы было тепло, а не чтобы далеко было видно.

— Это я так, к слову, — пробубнил Хапов.

— Не придирайся и к слову. Мы за эту поездку ничего подобного не видели: здесь самое рациональное использование государственных средств, выделенных переселенцам.

— Пожалуй, здесь виден результат, — согласился Свистунов. — Может, с людьми поговорим, узнаем у них, довольны ли они.

— Вот сюда зайдём. — Они направились в дом к Трифону Суренкову. Встретил сам хозяин.

— Здорово, Трифон! Вот господа хотят посмотреть, как ты устроился. Это комиссия по переселенцам, — сказал Егор.