Искры на воде (сборник)

Жена Трифона сразу поняла, зачем они тут, и засуетилась. По пути сказала Лизке, чтобы она принарядилась.

Когда сели за стол и выпили по рюмке, Егор сказал:

— Дело у нас такое. У нас, как говорится, купец, ну, в общем, пришли мы сватать вашу дочь.

— Лизку? — спросил Трифон. Только сейчас до него дошло, зачем пришли гости. Хозяин совсем растерялся.

— Как же, да-да. И кто же жених? Ах, да.

— Мы пришли сватать твою Лизавету, — выдохнул Антип, словно сам затащил воз сена на гору.

Мария незаметно толкнула мужа под столом и кивнула на бутылку. Трифон быстро разлил, а когда выпили ещё по одной, разговор стал налаживаться.

— Ивана твоего знаю, хороший парень, работящий. Я бы и согласился, да только как сама Лизка.

— А давайте и спросим её, а заодно посмотрим невесту, — сказал Егор.

Мария привела дочь. Лиза была смущена, но радость проскакивала во взгляде. Красивая, статная девушка с длинной, по пояс косой, с открытым, чистым взглядом понравилась Егору: «Хорошие у нас невесты в деревне. И детки вырастут красивые».

— Ну, что, красавица, согласна пойти замуж за Ивана? — спросил Егор.

Девушка ещё больше покраснела, опустила глаза и, быстро развернувшись, ушла.

— Невеста согласна, — решили они.

Трифон, с удивлением смотревший на дочь, промолвил:

— И вправду уже невеста.

— Ты чего? Дочь не узнал? — спросила Мария.

— За делами и не заметил, как выросла.

— Так согласны?

— Поперёк дочки мы не пойдём. Если ей по нраву, значит, и мы согласны. И сват Антип — хороший человек, с таким породниться не грех. И жена его, Евдокия, добрая хозяйка. Хорошая семья. Да и такому свату, как тебе, Егор Петрович, разве откажешь?

Уходили сваты пьяненькие. Дело было решено. Свадьбу назначили после Покрова, как управятся с делами. Все были довольны.

11

Свадьбу сыграли в конце октября. Соблюли все традиции. Сначала выкупали невесту, потом целым караваном направились в Туманшет, в церковь. После венчания разнаряженные упряжки растянулись длинным разноцветным поездом по всей дороге. Гуляла вся деревня. Сначала у Кузнецовых, потом перешли к Суренковым. Ещё неделю ходили сваты в гости друг к другу. Первая свадьба в деревне, первые молодожёны, первые катания по деревне на санях. Праздник длился долго. Молодые стали жить у Кузнецовых. На следующее лето сваты решили поставить новый дом для них, пусть живут своим умом.

Всё прошло хорошо. Зародилась традиция: теперь все последующие свадьбы будут сравниваться и примеряться с первой.

С приходом зимы в деревне наступило затишье. Морозы брали своё, никто лишний раз не хотел выходить на улицу. Настя учила пятилетнего Фёдора грамоте. Мальчик был смышленый и схватывал всё на лету. Он уже знал буквы и ловко складывал слова, сам удивлялся, как это просто. По вечерам Настя читала вслух сказки, Егор сам любил послушать, а сын так просто каждое слово впитывал. У него появлялось столько вопросов, что Егор удивлялся, как это у жены хватает терпения разъяснять. Егор с сыном садился на скамейку возле печки и, слушая разные истории, уносился в мыслях в свои дела.

Этот год закончился хорошо. Сделано было много. И достаток увеличился. Что будет дальше? Сейчас только домами для новосёлов не обойдёшься, надо что-то ещё придумать. Только какие дела принесут доход? Разводить скот можно, но возить продавать — далеко, хотя, если обозами привозить и сразу оптом сдавать, то можно подумать. Лесопилка доход принесёт только тогда, когда материалы нужны будут в строительстве. Надо узнать, как пойдёт поселение дальше. Надо ехать к Ручкину и узнать, что нужнее всего. Настя уже давно перестала читать, уже и Федя уснул, а Егор всё думал о своём. И мысли не отпускали его.

— Егоша, иди спать, — позвала жена.

— Иду, — сказал Егор, едва сбрасывая свои думы. Уже лёжа в постели, Настя спросила:

— Что-то случилось? Смотрю, ты в последнее время вроде сам не свой, всё думаешь о чём-то?

— Всё пока нормально, — сказал Егор, обнимая жену.

С самого первого дня он любил её, каждый миг с ней был в радость. Настя понимала мужа, лишний раз не докучала расспросами, не требовала особого внимания. Она знала, что Егор, как и все деревенские мужики, не научен особым любезностям, так чего требовать. Он как мог делал ей приятное, покупал подарки, но красивых слов ни разу не сказал. За все их пятнадцать лет, которые они прожили вместе, муж не только не повысил голос, но ни разу взглядом не упрекнул жену.

— У меня какое-то предчувствие нехорошее, — сказал он. — Когда оно появилось, я не понимаю, но живёт во мне. Может, это просто страх за наш тихий мир, в котором мы живём. Ты, Федя и я. Что-то должно произойти, но я не понимаю, что. Вот одолевают разные думы.

— Смотри, чтобы они не съели тебя.

— Не дамся.

Через неделю Егор поехал посмотреть, как продвигаются дела у новосёлов в деревнях, выросших в верховьях реки Бирюсы. Он доехал до Перевоза, а там по Бирюсе, по зимнику, проложенному по реке, направился вверх. Первая деревня, стоявшая у него на пути, была Догадаевка. В ней одновременно с Камышлеевкой появились переселенцы. Деревня стояла на высоком берегу Бирюсы. Справа гора опускалась прямо в воду, и места для жилья там не было. А вот левый берег был хорош. Ровный, он тянулся на много вёрст вверх по течению, на нём было много места для домов, но деревня прижималась к густому лесу, которым заканчивалась равнина. Место было тенистое, прохладное даже летом, но люди привыкли. Строились здесь сами, потому на возведение дома уходил не один год. Самое главное, что здесь под боком была река, где водилось много рыбы, и жители серьёзно занимались рыболовным промыслом. Задержался в Догадаевке Егор недолго, переговорил со старшим о поставке досок и кирпичей и поехал дальше.

Вскоре прибыл в Щетиновку, что в девяти верстах выше по берегу, затем намеревался попасть в Шелехово.

Некогда мужик по фамилии Щетинов облюбовал чистое место на левом берегу реки. Напротив, через Бирюсу, была огромная отвесная скала, там он и поставил заимку. Потом пристроились и переселенцы, которым это место пришлось по душе. Деревня только начинала расширяться. Егор переговорил, кому и что можно продать, а ночевал он уже в Шелехово. Утром заключил несколько договоров на поставку досок и кирпича, но немного, большого строительства здесь не было. На другой день он вернулся домой и решил, что надо пока приостановить заготовки. Запас есть хороший, большего делать не стоит, и решил ещё съездить в Суетиху и в Тайшет, узнать, что можно выгодно туда поставлять. Там сейчас народу много, товары нужны.

В Новый год в деревне устроили небольшой праздник. У Антипа в доме сделали застолье. Гуляли в складчину. Самое главное было — пообщаться, попеть песни, поговорить по душам. Веселились от души: немного было праздников у этих людей, каждый раз хотелось, чтобы гулянье запомнилось. Когда стали петь песни под гармонь на три голоса, Егор прямо обомлел. А когда его Настя начала подпевать, он поразился красоте её голоса и был сражён окончательно. Он, конечно, слышал, как жена напевала вполголоса колыбельные сыну, но это было не то. Вечер прошёл просто замечательно, всем понравилось так, что договорились почаще вот так собираться всей деревней.

В середине февраля 1903 года Егор отправился в Тайшет разузнать, что можно ожидать в ближайшее время. Февраль был хоть и ветреный, но нехолодный, редко доходило до минус тридцати градусов. Ветер то дул по-дурному, поднимая и перенося кучи снега, то успокаивался и чуть хиусил. Потом, словно набравшись сил, снова начинал куролесить. Егор доехал довольно быстро.

Тайшет строился. Уже стояли дома на Северовокзальной улице, Транспортной и начиналось строительство на Харинской. Возле паровозного депо стояли бараки для работников. Кругом сновали люди, несмотря на мороз. Депо работало.