Искупление грехов

— Чего? — не удержался от вопроса Долдон, глядя на небольшой бочонок в руках вэри.

— Смесь из дерьма, — доходчиво объяснил ему Суч.

— Да, — Ла-ан кивнул, снова задумчиво нас оглядывая. — Если по-простому, так и есть. Для нас запах хоть и неприятный, но не до тошноты.

Вэри подцепил крышку и открыл бочонок. Запах был отвратительным, но рвоту лично у меня не вызвал, как и было обещано.

— Вот этим намазываетесь раз в сутки, — пояснил Ла-ан. — Сами решаете, что и как мазать. Большинство мажет плащи. Со временем вы просто перестанете чувствовать этот запах. Да он и перестаёт быть резким, когда мазь подсохнет. Но хищники его улавливают и не лезут. Если мазь начинает подсыхать в бочонке, дольёте масла и воды — и перемешаете.

Вот тут-то я и понял, что за запах чувствовал внутри Стены всё это время — непередаваемую вонь этой самой мази.

— А бойцы на стене тоже мазь используют? — спросил я.

— Все используют «тошнилку», — ответил Ла-ан. — Никто не хочет получить шипом, стоя у амбразуры на дежурстве. Или вы думаете, что там летающих тварей не найдётся, что ли? Постоянно прилетают, особенно по ночам. Так, амулеты!

Вэри вытащил за шнурок один из выданных амулетов. Обычный деревянный шарик, в который было вставлено несколько серебристых перьев.

— Амулет так себе… Слегка маскирует мудрость, — пояснил вэри. — Если найдёте в Диких Землях перья серебрянок, можно сдать на склад за вознаграждение. Мудрость они впитывают плохо, но другого дешёвого способа нет. Вас всё равно будут обнаруживать по изменениям мудрости, но только с близкого расстояния. И тоже не спрашивайте, как да почему… я всё же не мудрец.

Я взглянул на амулет другим взглядом, но не почувствовал особой разницы. Искры мудрости спокойно проходили мимо амулета, даже и не думая к нему притягиваться. Скорее всего, нам либо неправильно объяснили назначение амулета, либо я чего-то снова не понимал.

— Всё снаряжение, — пояснил нам Ла-ан, — это просто способ выжить и стать незаметнее. Скажем, базовый набор защиты. Все разведчики используют свои методы скрыться в Диких Землях, и если вы вдруг выживете — у вас они тоже появятся.

Вэри снова осмотрел нас сверху донизу, вздохнул и покачал головой.

— Ладно, сейчас выделю вам койки, а завтра с утра познакомлю с провожатыми.

Мы разобрали снаряжение и отправились за вэри. Он выделил нам небольшую комнатушку без окон. В ней было душно и сыро — как, впрочем, и в большинстве помещений Стены. Моё первое впечатление оказалось верным: Стена была сделана только для одной цели — сдерживать Дикие Земли. При её постройке заботились о безопасности, но никто и не думал о комфорте бойцов.

— Слышьте… Надо будет узнать, где тут поесть, — заметил Злобный, доставая из своего рюкзака флягу с водой и сухари. — У меня заворот кишки случится на таких харчах.

— Не случится, — заверил его Нож. — Тебе их раньше выпустят, чем они сами «завернутся».

— Чего это? — обиделся Злобный. — Я не собираюсь дохнуть. Я хочу быть вэри!

— Вкусно кушаешь — вонюче пукаешь, — пояснил ему Суч. — Привлекаешь тварей и кормишь Дикие Земли.

— Да ладно, хорош уже пугать-то! — не выдержал Долдон. — Я же спать не смогу… Тут есть призраки, а?

Взятые в вылазку бойцы участвовали в очистке лаборатории, и теперь у Долдона появился главный страх всей его недолгой жизни — призраки.

— Нету тут призраков, придурок, — ответил тихо Жесть. — Шрам, ты уверен, что стоит туда идти?

— Уверен, — ответил я, расстилая на жёстком полу одеяло. — Мы не пойдём далеко. Мудрецы сказали, что посёлок обнаружили в трёх днях пути от Стены, да ещё и в горах. Там Дикие Земли вроде как не такие опасные…

— Мне чего-то, начальник, не нравится твоё «вроде как», — буркнул Злобный, хрустя сухарём.

— Других сведений у меня нет! — резковато ответил я. — А недовольство своё можно и… попридержать. Кто тут вэри стать хотел? Нам за это платят!

— Да я так… разговор поддержать, — ответил Злобный и даже ладони перед собой выставил.

— Надо спать, а не разговоры разговаривать, — заметил на это Суч.

— Кто ложится последним — тушит фонарь, — буркнул я, устраиваясь на одеяле.

Я закрыл глаза, но уснул не сразу. В голове метались мысли о Стене и о Диких Землях. Я соскучился по Пятнашке и нашей казарме. А ещё пытался понять, почему у меня так резко и беспричинно испортилось настроение. То, что Злобный, Жесть и Холод — отморозки, я знал давно и не переживал по этому поводу. Для того в эту вылазку их и брал. Да и совсем уж плохими они не были, чтобы так на них вызверяться. Так что же меня разозлило?

Брелоки связи стали за прошедшие годы меньше, а Касан — больше. Сидячий образ жизни способствовал росту как седалища, так и живота. Всё в мире изменилось, но за прошедшие с юности годы брелоки так и не перестали противно пищать. Однажды Касан даже сподобился присоединиться к онлайн-прошению граждан — сделать писк брелоков менее раздражающим. Правительственные структуры ответили просителям коротко и ёмко: «Менять государственную программу, утверждённую на всех уровнях, ради комфорта тонких гражданских натур считаем нецелесообразным». Послали — так послали, если переводить с бюрократического на человеческий.

Сегодня при еженедельном бритье свой пухлой физиономии Касан обнаружил, что седых волос у него на лице стало больше, чем тёмных. И вновь привычно выкинул из головы мысль о том, как быстро проносится мимо жизнь. В последний раз он позволял себе засомневаться в своём затворничестве в первый год учёбы в лекториуме. Очень скоро от него отстали и однокурсники, и преподаватели. На него перестали обращать внимание девушки, его больше не звали на вечеринки — и даже те, с кем он ещё общался, говорили с ним всё реже и реже.

Доучился Касан на последних крохах терпения, и сразу после выпуска засел за игры, фильмы и книги — на долгих два года. Когда его отец понял, что сын даже не пытается шевелиться и двигаться вперёд, он выгнал его из дома. Касан очень гордился тем, как быстро нашёл он себе комнатку, как оперативно купил терминал и снова засел за привычное занятие. Первые два-три года он жил тем, что прокачивал аккаунты в онлайн-играх и продавал их. Этот рынок, конечно, был не слишком-то законным в те времена. Но всё шло к тому, что правительство рано или поздно юридически признает его. Так и произошло. И тут обнаружилось, что Касану невыгодно торговать аккаунтами, уплачивая тридцать четыре доли налога с доходов.

И тогда Касан пошёл искать работу. И, благодаря своему образованию, быстро её нашел. С тех пор его день был расписан по минутам: рано встать, съездить в офис, сделать там никому не понятные и никому не нужные дела, закончить в обед и приехать домой. Свой дом у него появился совсем недавно — однокомнатная квартирка, на которую он копил долгие годы. Но Касан был непритязательным: ел простую пищу, пил обычные напитки, ходил в слегка поношенной одежде. Только для работы прикупил пару костюмов — как выяснилось, это были просто фантастические расходы.