Искупление грехов

Лыба осмотрелся и пошёл в обход, выводя нас из-под тучи. Очень хотелось спросить, почему, но разведчик несколько раз напоминал ещё на Стене — не разговаривать. Поэтому приходилось терпеть и мучиться вопросами. Стоило вокруг снова воцариться удушающей жаре, как местность резко изменилась. Вот ты ещё идёшь среди буйной растительности Диких Земель, а вот — вываливаешься на серо-чёрную равнину, где есть только песок и камни.

Здесь Лыбе тоже что-то не понравилось, и он медленно двинулся по краю равнины, не заходя в глубину. Дувший с севера ветер волнами приносил к нам жар, царивший на этой серой пустынной земле. Казалось, что рядом горит огромная печь, а мы то приближаемся, то удаляемся от неё. Равнина закончилась через пару переходов. Впереди простирались мхи и туманы — приближались болота. И, как ни странно, они соседствовали с пустыней и тропическими зарослями.

Нашему проводнику эта картина очень не понравилась. Он долго стоял на границе трёх зон, а потом, решившись, повёл нас дальше — уже вдоль кромки болот. Лыбе вообще многое не нравилось — и не только в окружавшей нас местности, но и в нас. Это стало особенно заметно, когда он ещё в начале пути дважды обернулся на хрустнувшую под ногами бойцов ветку. С его точки зрения, мы были полными неумёхами. А мне было вдвойне обидно от того, что он когда-то и сам был новичком, но нам такого права не оставил.

Лес начал забирать на север, болото становилось всё уже — и к вечеру мы обогнули его, достигнув каменистой равнины, поросшей островками деревьев всевозможных расцветок и красок. Лыба уверенно повел нас вперёд, огибая рощицы с такой тщательностью, будто в каждой из них нас поджидала стая хищных зверей. На ночь мы остановились под прикрытием обветренной скалы. Костёр не жгли, разговоров не вели. Просто закутались в одеяла и уснули прямо на земле. Посреди ночи пошёл дождь — хороший такой осенний ливень, быстро сменившийся странным колючим снегом. К счастью, я проснулся от криков неведомых созданий в зарослях джунглей — и вовремя, как мне казалось, разбудил остальных.

Лыба осмотрелся, дал нам знак быстро собираться и снова повёл нас вперёд. Однако стоило нам пройти несколько сотен шагов, как стало ещё холоднее — и разведчик изменил направление, уходя на восток, в сторону более густого леса. Лишь утром, когда мы смогли увидеть в бледнеющем небе тучу, он снова повёл нас на север — к горам. Буйство красок к середине дня закончилось, и вокруг появились вполне обычные деревья и привычная трава. Впрочем, и с этой растительностью не всё было гладко. Трава попадалась с колючками и с острыми, режущими пальцы краями. Деревья как-то странно росли — их стволы кривились, будто червяки от боли. Мне даже казалось, что некоторые листья росли совсем не на тех стволах, на которых я их раньше видел — словно перед нами был рисунок нерадивого ученика художника.

В какой-то момент путь нам преградила речка. Не слишком глубокая, но очень бурная и шумная. Она текла с гор, но делала поворот, устремляясь не к морю, а вглубь Диких Земель. Вдоль речки нас Лыба не повёл — наоборот, постарался уйти как можно дальше. Вскоре местность начала повышаться, и теперь мы постоянно шли в гору. И, наконец, Лыба позволил себе заговорить впервые за два дня.

— Кажется, выбрались, — он повернулся к нам с довольной улыбкой. — Давайте найдём местечко для привала и наконец-то отдохнём.

Очень скоро обнаружился овражек с удобным спуском, по дну которого тёк ручей. Лыба набрал несколько сухих веток, которые и стали топливом для маленького костерка. Еду готовить было не из чего, но огонь дарил ощущение уюта, и даже сухари рядом грызть было приятно. За второй день бойцы умаялись настолько, что почти сразу после еды завалились спать. Один я упорно сидел, вглядываясь в тлеющие угли костра.

— Почему ты не пошёл через область со снегом? — спросил я и пояснил. — В первый день, когда мы только вышли.

— Ну… опасно это, — Лыба сначала долго молчал, и я уже стал думать, что ответа не дождусь. — Иногда проходишь насквозь, а иногда… Замерзали наши насмерть под такими тучками.

— А что опасного в пустыне с чёрными камнями? — поинтересовался я.

— Тут всё опасно, — ответил разведчик. — Лес опасен, пустыня опасна, болото — смертельно опасно. Можно ходить только так — между опасностями.

— А как же вылазки в самую глубь Диких Земель? — спросил я.

— Чушь это, — отмахнулся Лыба. — Ни одного смельчака я тут не видел такого, чтобы вглубь лез. А если кто лезет — уже не возвращается.

В его словах что-то не сходилось настолько, что я замолчал. Может быть, Лыба того и добивался? Не знаю, но желания и дальше его расспрашивать у меня не осталось. И дело было даже не в категоричности, с которой Лыба отверг саму возможность выживания в Диких Землях, а в том, что я знал Скаса и Гун-нора, которые уходили от стены на многие дни. И ещё я слышал множество рассказов о том, что там — в глубине Земель. Мне показалось, спроси я Лыбу о том, можно ли поймать глубоководную тварь — он столь же уверенно сказал бы, что это бред и выдумки. По его мнению, наверняка и в глубину Пущи соваться — смерти подобно.

В эту ночь в Диких Землях я впервые задумался о том, что и мне, и бойцам моего отряда несказанно повезло в первые годы жизни. Не приставили к нам такого наставника, как Лыба или Ла-ан. Не попали мы в надёжный и неприступный Форт Ааори, чтобы уже в скором времени подчиняться привычкам его обитателей. Никогда ещё в этой жизни я не стремился рисковать, но когда выбора не оставалось — шёл на риск. И пока ни разу не попал в ситуацию, из которой в итоге не нашлось бы выхода. Но Лыба вообще не собирался подвергать свою жизнь опасности. Он избегал боя так, будто всю жизнь собирался жить в столице Империи, не покидая пределов городских стен. При этом был разведчиком, ходил в Дикие Земли и возвращался с какими-то сведениями. Но какие сведения он мог вообще принести?

— А ты был у того посёлка серых? — решил я уточнить, чтобы подтвердить свою догадку.

— Зачем? — удивился Лыба. — Мы его издалека обнаружили. Зачем туда лезть? Вот вы зачем туда идёте?

— Наблюдать за ними, — ответил я.

— И что там наблюдать? — ещё больше удивился Лыба. — Как они друг друга жрут?

— Если будет надо — будем наблюдать, как жрут, — кивнул я. — Они ведь живут там, что-то мастерят, как-то ведут своё хозяйство. Неужели неважно, как они это делают?

— Нет. Эту нечисть надо вырезать и успокоиться, — ответил разведчик, передёрнув плечами. — Я в прошлом году до Мобана дошёл. Слышал, как они еду запасали в тех посёлках, которые успели захватить.

«Слышал он, урод! Лучше бы посмотрел своими глазами, но ведь не пошёл бы наверняка — а вдруг там серые остались?» — зло подумал я, стараясь не выдать своих чувств. Как и много раз до этого, я мысленно потянулся к Лыбе и ощутил его эмоции — немного удивления, уверенности и презрения. Что к чему относилось — понять было легко. Мы для Лыбы были неумёхами, которые и вэри-то не все стать успели, а их зачем-то выпустили в опасные земли с дурацким заданием. К нам он своё презрение и испытывал. Уверен он был в своих словах и своём мнении — и наше его не интересовало. А удивлялся он тому, почему мы не бежим перенимать его ценные знания и опыт.