Искупление грехов

А на другом берегу реки раздался такой рёв, от которого у меня душа ушла в пятки. Не поднимаясь, прямо на четвереньках, как зверь, я рванул по просеке, стараясь не потерять дорогу, но та прорезала лес прямо — как стрела. Поднялся я шагов через десять — просто осознав, что так будет быстрее. Рванулся вперёд, слыша, как трещат позади стволы деревьев. Уже не разбирая, есть под ногами дорога — или нет, я вывалился в новый мир.

Зелёное небо, жёлтая каменистая пустыня. Камни жёлтые, скалы жёлтые, песок — тоже жёлтый. Тусклое солнце, будто пробивающееся через пелену туч, лёгкий ветерок. И никого вокруг. Но я — счастлив. Я вырвался, я — смог! Я смеялся и плакал, вспоминая парнишку, которому перерезал горло ради своей свободы. Да, тот пытался меня прирезать — но и он не заслужил, чтобы жизнь его в последний момент была принесена в жертву. Он и так натерпелся в малых мирах, наверняка сам боялся алхимика ещё больше меня. Но я не мог сидеть и ругать себя. Не имел права. И парень, и я — сделали свой выбор. Он ткнул ножом — потому что мог. А я — перерезал горло и воспользовался мудростью. Тоже потому что мог. На ноги!

«Свои, я ищу своих! Здесь есть мой боец?» — я снова метался взглядом по окружающей странной земле. И, наконец, почувствовал, куда надо идти. Идти уверенно, без страха и сомнений. Если я смогу вывести своего бойца на то место, где я стоял — мы сможем уйти. Но страха и сомнений быть не должно.

Я стоял и приводил мысли в порядок. Без страха, без сомнений. Вокруг может твориться всё что угодно — может бушевать ураган, гореть пламя — но я должен перестать бояться. Должен перестать сомневаться. Прирезал щенка — он сам нарвался. Я бы рубил стебли, пока не пришёл алхимик, я бы прорывался через заросли с мечом в руке! Он сам пошёл на свою жертву. Не всё ли ему равно, использовал ли остатки его силы кто-то ещё? Или просто дал истекать кровью? Всё равно! Сомнений — нет! Я сделал то, что должен был сделать… Так надо!

Первый шаг в нужном направлении.

«Куда бы их ни раскидало, что бы с ними ни происходило — я их всех найду! Всех! А потом — вернусь в посёлок и прирежу Кадли. Как скотину! Ножом — по горлу! Р-р-раз! И нет боцмана у Стефана Катуавра!» — мысли помогали двигаться без страха, злость не давала сомневаться. Сейчас по жёлтому песку шёл не Шрам. По жёлтому песку шёл смелый, решительный, хитрый и предусмотрительный Стефан Катуавр — капитан далёкого мира. Тоже я. Другой я. Сволочной и самоуверенный я! Вот какой я! Даже походка изменилась. Так ходят моряки, сошедшие на берег после долгого плавания.

Пустыня стелилась под ногами, тусклое солнце катилось к горизонту, а впереди показались тёмные точки. Вскоре я понял, что вижу бегущего человека, за которым гонится несколько странного вида существ. Широкие головы, полная пасть зубов, поджарые тела. Человека я опознал — Одноглазый.

— Сюда! Одноглазый! — заорал я, вытаскивая меч. — Сюда!

Тот послушался, сменил направление и побежал ко мне.

— Шрам! Беги! Беги от этих тварей! — кричал он, приближаясь.

— Да щаз! — ответил вместо меня Стефан Катуавр, поднял меч и полоснул по руке.

Кровь заструилась по лезвию, повергнув Одноглазого в ступор. Твари в два прыжка приблизились, а моё тело само рвануло вперёд, нанося быстрый и точный удар по морде ближайшей из них. Визг и скулёж были ответом на такое обращение. Зеленоватая кровь взметнулась в воздух.

— Да ты что — не боишься? — удивлённо вскрикнул Одноглазый, прячась мне за спину.

— Нельзя бояться! Нельзя сомневаться! Надо рубить! — орал я. — Руби их, боец!

Одноглазый выхватил меч и неуверенно врезал по башке одной из зверюг — та только отмахнулась. Меч Одноглазого даже шерсть не срубил. Тварь обернулась ко мне и зарычала.

— Режь руку, дурень! Режь! Смелее, увереннее! — продолжал надрываться я, выполняя смертоносный танец.

Одноглазый резанул руку — и уже куда шустрее саданул по ближайшей из противниц. Земля рядом окрасилась зелёным.

— А-а-а-а! — закричал боец, присоединяясь ко мне и мстя за пережитый страх. — А-а-а-а!

Я даже в образе Катуавра мечом хуже пользовался, а Одноглазый — вот, пожалуйста, рубит направо и налево. Твари выдержали нашу атаку ещё несколько минут, а потом развернулись и начали убегать огромными прыжками.

— Так их!.. — Одноглазый хрипло дышал и улыбался. — Догоним?

— Не время! — возразил я. — Надо дойти до выхода и искать остальных.

— Боишься? — рыкнул боец.

— Вот я тебе сейчас как дам! — грозно предложил я, но тот весело захохотал.

— Где тут выход, Шрам?

— А где тут мои следы? — ответил я вопросом на вопрос.

Следы нашлись. Едва заметные на твёрдой каменной крошке, но шёл я по прямой — не сворачивая. Не успело местное светило закатиться за горизонт, а мы уже забрались на нужный холмик, с которого я и начал своё путешествие.

— Ну вот! — радостно провозгласил я.

— Что ну вот? — голос Пятнашки. — И что ты тут делаешь?

— Пришёл за тобой, — ответил я, тряхнув головой и отгоняя безумного Катуавра прочь.

Мы были в селе. Село это стояло у горелых останков деревянного моста через Аирену. На той стороне возвышался во всей своей призрачной красоте Линг. Где-то там скрывается сердце этих странных миров и глава всех алхимиков — самый сильный из них. Пятнашка стояла в нескольких шагах от меня и Одноглазого. Стояла рядом с несколькими телами обнажённых девушек и плакала.

— Я не могу, — тихо ответила она. — Уже не могу.

«Я должен её вытащить! Я могу — как?».

— Что произошло? — спросил Одноглазый.

— Мне нельзя было выходить из круга, — тихо ответил девушка. — А он насиловал их… Насиловал и убивал… Одну за другой. Я не выдержала. Не могу пошевелиться. Прости, Шрам…

— Извинения — это хорошо, но я пришёл не для того, чтобы уходить без тебя, — ответил я как можно мягче. — Условие всё то же — нельзя покидать круг.

Круг был выложен камнями — совсем небольшой, четыре шага. Сзади дохнуло ветерком.

— О-па! Ну наконец-то люди разговорчивые, — раздался голос Ша-арми. — Как вы с ним вообще общаетесь?

Я обернулся — сзади появились Ша-арми и Молчок.

— Впрочем, он и молча нас сюда как-то дотащил, — признался Ша-арми.

Молчок ухмыльнулся и ткнул печально в круг.

— Да, — кивнул я. — Из круга выходить было нельзя.

Я снова посмотрел на Пятнашку, и наши глаза встретились. В её взгляде читалось отчаяние и мольба. А ещё где-то в глубине билась надежда, что всё получится. Вдалеке раздалось старческое бормотание, и Пятнашка вздрогнула.

— Это за мной… Помогите!..

Двигаться она не могла. Только говорить. И даже о помощи просить ей было страшно — я это почувствовал.

— Пятнашка, у тебя мазь есть? — спросил я.

Она моргнула и удивлённо кивнула.

— У меня есть и бинты и мази, — сказал Ша-арми. — Так не ранен же вроде никто…

— Давайте сюда пояса! — приказал я, начиная вытягивать свой.

Бойцы послушались. Бормотание старика стало ближе. Но и в моих руках появилась лента из поясов, шагов восемь длиной.