Искупление грехов
Шрифт:
Неожиданный порыв ветра со стороны разрушенного поглотителя сбил с ног. Раздался грохот, и по нам забарабанили осколки. Кристалл, лишившись прописанных на треноге ограничений, мгновенно перешёл в форму графита и разлетелся на куски. Не обращая внимания на гул в ушах и льющуюся из носа кровь, я вытащил последний поглотитель и спрыгнул с телеги прямо на лежащих бойцов. Ещё несколько прыжков — и новый поглотитель прикрывает отряд от мудрости.
— Вста-а-ать! На прорыв! — закричал я, помогая подняться попавшемуся мне на глаза Пузу. — К границе! Бегом!
Бросая кавалей, запасы еды, большую часть медикаментов и телеги, отряд кинулся назад, к спасительной границе туч. Мы спотыкались, оступались,
Мигнуло.
Когда я снова смог видеть, то стоял уже на берегу реки. Возможно, это была Аирена, а может быть, вообще какая-нибудь выдуманная больным воображением алхимика река. Здесь по берегам рос густой отвратительный в своей чуждости лес. Мясистые стебли пульсирующих в унисон стволов, фиолетовые цветы, источающие мускусный запах. Люди, понуро сидящие на берегу с лесками. Вот один подсёк и потянул леску, вытаскивая добычу из воды. Добыча даже близко не похожа на рыбу — какой-то извивающийся жёлтый слизняк. Но человек радуется — добыча ему явно понравилась.
«Мне нужно к своим! Нужно найти своих! — подумал я, оглядываясь. — Как?».
Внимательно отыскивая подсказки в голове и вокруг себя, я пытался найти выход. И с отчаянием понимал, что всё может быть не так просто. Что, возможно, все теории неверны — и нет никаких правил, есть только воля хозяев этого места. Я попытался сделать шаг — и не смог.
«Разве я разрешал тебе шевелиться, слизняк?» — голос звучит прямо в моей голове.
Я снова пытаюсь пошевелить рукой или ногой. Как они могут приказывать мне? Я не отдавался в их власть, не приносил клятв. Они не могут мной управлять!
«Я же сказал — не дёргайся! Придут мои слуги, и мы с тобой поговорим!».
Вот эта часть про слуг мне особенно не понравилась. Я снова попытался оглядеться, но не смог на этот раз даже повернуть голову.
«Знаешь, слизняк, а ты — наглец! Я же сказал тебе — замри!».
— Пошёл ты знаешь куда? — ответил я, с трудом разлепляя губы.
Получилось не очень, но алхимик посыл расслышал и засмеялся.
«А ты забавный. Я ещё пока не придумал, что с тобой делать. Подожду указаний верховного. Но если он разрешит, я, пожалуй, заставлю тебя жрать сельских детей. Ты же любишь детей? А когда ты не сможешь ходить под собственным весом — отдам тебя селянам на съедение. Они когда обижаются на еду — такие изобретательные. Думаю, месяц тебя кушать будут. Как деликатес!».
— У вас всегда так однобоко? Скармливать людям людей, потом сытых людоедов — обиженным родственникам? Какие же вы убогие и ограниченные существа….
«Да ты меня разозлить пытаешься, букашка? Хо-хо-хо! Забавно. А ну-ка, сними штаны!».
У меня чуть волосы на голове не зашевелились, когда мои руки сами собой потянулись к поясу.
«Сейчас я тебя заставлю самому себе отрезать язык…. А ну да, это же не язык — это другое. Ну сначала — это, а потом язык».
Шутки в этом стиле мне тоже не нравились. Но то, что делали мои руки, мне не нравилось вдвойне. От отчаяния я закусил до боли губу, но не помогло. И только когда на язык хлынула солёная кровь, я неожиданно почувствовал, что
могу замедлить движение рук.«Не надо им мешать — надо им помочь!» — прокомментировал голос.
Я посмотрел на мир другим взглядом, не понимая, что изменилось — и ещё сильнее закусил губу. Капля крови сорвалась, падая на руку, и я увидел искры, слившиеся в сплошной сияющий шарик. Я вспомнил, как, будучи ааори, снимал с себя оцепенение, кусая губу. Соотнёс это со словами Соксона о том, что открывает забытую дорогу — и безжалостно сжал челюсти. Алая кровь хлынула на подбородок, на грудь, на руки. Тонкая струйка, полная мудрости — моей мудрости. Моей жизни!
«Да ты, гляжу, выбрал изощрённый способ самоубийства — самому себя съесть! А-ха-ха-ха! Слушай, прекрати — ты просто не успеешь!…. Хо-хо-хо… Кхррр!.. Прекрати!».
Поздно, слишком поздно! Эти искры слушались меня, как моё тело слушалось моих приказов до попадания в этот вонючий малый мир. Они впивались в руки, в ноги, в грудь, они закручивались вокруг меня коконом — отсекая всё лишнее, всё стороннее. И я снова обрёл власть над телом.
«Остановите его! Быстрее!».
Рыбаки побросали снасти и кинулись ко мне. Кто с ножом, кто с дубинкой. Но это было уже совсем не дело. Вернув приспущенные штаны на место, я закинул копьё в крепления на спине, вытянул короткий меч, поднял щит и встретил самого быстрого коротким ударом в живот. Рыбак сложился, и я уже прыгнул к следующему. Но тот развернулся и дал стрекача. Остальные нападающие тоже не стали испытывать судьбу и отошли. Не убегали, но и не приближались.
«Ну же!.. Как мне найти своих, как выйти отсюда?» — отчаянно подумал я.
«Вот тебе и верные слуги, — вздохнул голос в голове. — Ладно, сейчас придут куда более расторопные».
Дорога! Дорога была прямо под моими ногами. Она выходила из воды и упиралась в лес. Сначала я почувствовал её, а потом, разворошив ногой гнилую листву — увидел воочию. Я побежал к лесу, но деревья не хотели меня пускать. Они смыкали стволы, образуя сплошную стену. Я рубанул по ближайшему стволу, и из него хлынула чёрная жидкость, по запаху — один в один кровь.
«Эй! А ну-ка прекрати это! Слышишь ты, хулиган! — голос в моей голове стал тревожным. — Прекрати рубить лес! Это нельзя!».
— Пошёл бы ты!!! — заорал я, распаляясь всё больше и в остервенении рубя по стволам. — На «не-язык», чтоб тебя!
«Ну я тебе…».
Голос не договорил, но и так стало ясно, что скоро я столкнусь с местным хозяином мирка. Я стал рубить ещё активнее и даже не сразу почувствовал удар в спину. Один из рыбаков, набравшись смелости, подкрался и ткнул меня ножом. От страха, правда, попытался пробить доспех — не обратив внимания на незащищённые участки. Но тут вопрос настойчивости. Я резко обернулся и врезал ему по лицу. Противник оказался совсем молодой, недавно ещё подростком был — а теперь пытается выслужиться перед страшным хозяином, рассчитывает на милость. Выступившая на его губе после моего удара кровь мерцала искрами мудрости как поток бриллиантов.
Понимая, что делаю что-то настолько неправильное, что буду стыдиться этого всю жизнь, я схватил парня за плечо, подтянул — и полоснул по горлу. Без жалости, без сожалений — принёс его в жертву своей свободе. Кровь, мерцая мириадами искр, плеснула на лес. Но в последний момент я добавил в искры второй известный мне узор — пламя. Я никогда не тренировал его, никогда не пробовал сам — но искры слушались с такой лёгкостью, что всё получилось. Полыхнуло так, что в лесу выжгло просеку. Меня отбросило на несколько шагов, раскалив металлические части доспеха. Там где он не прикрывал ткань одежды — нити начали тлеть. Рыбаки с криками кинулись прочь.