Искупление кровью
Шрифт:
Когда Марианна вышла, Эмманюэль уже взобралась на койку. Верхнюю. Так обезьяна залезает на дерево, чтобы спастись от змеи. Но змея тоже умеет лазать по деревьям.
Сожительство невозможно, немыслимо. К чему стараться? Марианна знала, что у нее не получится. Лучше как можно скорее покончить с этим.
– Слезай, – велела она. – Надо поговорить.
Эмманюэль не двигалась с места, оцепенев от страха. Одним прыжком Марианна очутилась на самом верху лесенки. Дернула за руку свою жертву, заставив ее совершить прыжок ангела, затем слезла и нагнулась над телом, распростертым на полу, будто
Та, другая, покалечилась, падая. Держалась за левую щиколотку обеими руками.
– Вставай, нечего тут! – заорала Марианна.
Схватив за волосы, подняла ее с пола и швырнула в стену. Эмманюэль закрыла руками лицо. Но Марианна ограничилась нещадно бичующими словами:
– Мне от одной твоей рожи блевать хочется. Не желаю, чтобы ты оставалась тут! Попросишь перевести тебя в другую камеру, о’кей? Эй! Ты поняла?
– Да, – отвечала мадам Фантом. – Но… Но…
– Но, но! – передразнила Марианна ее сбивчивую речь. – Но – что?
– Вдруг они не захотят?
– Будь убедительной! Если останешься здесь еще на ночь, не увидишь, как наступит утро. Усекла или тебе показать наглядно?
Марианна провела рукой себе по горлу. Эмманюэль расплакалась внезапно, это вошло уже у нее в привычку. Рухнула на колени. Марианна закатила глаза.
– Ты хуже тряпки! – выпалила она с безжалостной улыбкой.
– Можете убить меня, мне все равно…
Марианна, исчерпав угрозы, опять вздохнула. Если я хочу, чтобы она свалила, нужно набить ей морду. Но как ударить женщину, которая стоит на коленях, вся в слезах? Выше ее сил.
– Черт, прекрати рыдать! В ушах звенит!
Эмманюэль не могла остановиться. Ее худое тело содрогалось в нервном припадке, будто от шедших изнутри толчков. Закрыв лицо руками, она безудержно изливала весь запас своих слез. Марианна кружила вокруг нее, сжав кулаки и оскалив зубы. По мышцам словно пробегал сверхмощный разряд тока.
Нужно покончить с ней! Вырубить ее, чтобы перестала терзать мне слух! Прекратить ее страдания, а заодно и мои!
Наконец она вернулась на свой тюфяк, внезапно обессилев. Вымотанная, немощная. Только и сделала, что заткнула уши. Было в этих рыданиях что-то адское. Демоническое. Они мучительно отдавались по всему телу, полосовали мозг, наподобие скальпеля. Я должна ее остановить. Господи, она сведет меня с ума!
Внезапно дверь камеры отворилась. А ведь до завтрака еще далеко. Явился Даниэль в сопровождении Жюстины. Несколько мгновений они стояли, ошеломленные. Переводили взгляд с одной женщины на другую. С Эмманюэль, которая продолжала рыдать, на Марианну, которая сидела по-турецки на койке, заткнув уши.
– Что здесь происходит? – властным тоном осведомился начальник.
Жюстина склонилась к Эмманюэль.
– Вам плохо? – спросила она со своим обычным участием.
– Она все время вот так ревет! – выкрикнула Марианна. – Я больше не могу!
– А не ревет ли она из-за тебя, случайно? – спросил Даниэль.
Марианна направила ему вызывающую улыбку:
– Кто знает!
Жюстина, смерив ее суровым взглядом, обхватила жертву за плечи, подвела к стулу, налила воды в стакан. Черты Марианны исказила ревность.
– Эй! – заорала
она. – Нечего ей пить из моего стакана!– Довольно, мадемуазель де Гревиль!
Марианна умерила гнев. Надзирательница давно не называла ее так! Даниэль тоже подошел к мадам Фантом:
– Она причинила вам вред?
Эмманюэль глядела на него с отчаянием.
– Нет, месье, – пробормотала она. – Просто для меня это место невыносимо…
У Марианны отвалилась челюсть.
– Вы уверены, что она ничего не сделала вам? – настаивал офицер. – Почему вы не можете наступить на ногу? Вчера вечером вы не хромали.
– Я упала с кровати… Я не привыкла спать наверху.
– Ну ничего себе! – воскликнул он с сарказмом. – Вы взяли да и упали с кровати, сами по себе! Я склонен полагать, что вы лжете, потому что смертельно напуганы!
– Нет! Уверяю вас, эта девушка очень любезна…
Даниэль едва удержался от смеха, услышав последнее замечание, всю несуразность которого новенькая не могла оценить. Но для Марианны это было чересчур: она взорвалась, как дорожка из пороха. Нашла себе сестру милосердия!
– Скажешь тоже! – заорала она с искаженным лицом. – Я едва не пустила ей кровь! Я заставила ее спать на полу в сортире! Она у меня даже вылизала толчок! И я скинула ее с койки как раз перед вашим приходом!
– И ты гордишься собой, полагаю? – отозвался Даниэль.
– Мне здесь никто не нужен! Мне не нужна эта размазня! Если вы оставите ее здесь, я ее порву на кусочки и спущу в унитаз!
Жюстина подошла, глаза ее пылали гневом. Марианна вдруг заработала оплеуху, да такую, что яд в ее железах мгновенно иссяк. Охранница осталась на месте, стоически ожидая того, что могло воспоследовать.
– Отойди, – посоветовал Даниэль.
– Нет, – спокойно ответила надзирательница. – Хочешь ударить меня, Марианна?.. Давай.
Никакой реакции. Полный нокаут. Никогда не думала, что Жюстина способна… То был шлепок, не более. Но от нее все гораздо хуже.
– Ну что? С ней, поди, легче, чем со мной, не так ли? – отчеканила охранница.
– Ты прекрасно знаешь, что я никогда не ударю тебя, – прошептала Марианна со слезами в голосе.
– Нет, не знаю. Я вижу перед собой маленькую дрянь, которая рада измываться над бедной беззащитной женщиной. Думаю, это называется трусость.
Новый удар, куда сильнее первого.
– Жюстина…
– Надзиратель. Нет больше никакой Жюстины!
Марианна вжалась в тюфяк. Ей просто хотелось избавиться от непрошеной соседки. Как им это объяснить? Стыд на мгновение сковал ей язык. Мучительный стыд, скачущий по черепной коробке, словно шарик от пинг-понга. Даниэль присел рядом с Эмманюэль:
– Это правда? Она вам в самом деле угрожала? Вы действительно ночевали в туалете?
Марианна закрыла глаза. Еще и этот ублюдок будет разыгрывать доброго самаритянина!
Эмманюэль перестала плакать. Она бросила на сокамерницу испуганный взгляд:
– Нет! Не понимаю, зачем она это говорит!
– Вы боитесь? Мы здесь, вы можете говорить свободно…
– Да нет же! Она ничего такого не делала! Это… моя вина! Это я не давала ей спать… Все время вставала, шумела. Думаю, она сорвалась, вот и все.