Искупление варвара

Элли снова смотрит на звезды.

— Ты уверен?

— Я уверен. — Я помню, как Тракан и Кап-тан были раздражены тем, что им пришлось вернуться, чтобы отдать мне людей. Я никогда больше их не увижу. Это я знаю точно в глубине души.

Она устраивается напротив меня.

— Я знаю, другие думают, что здесь холодно и уродливо, но… Мне здесь нравится. Мне так нравится бывать на улице. Звезды здесь такие красивые.

— Мы будем приходить и проводить время на улице, любуясь звездами, каждую ночь, если тебе это нравится

— Это так, — тихо говорит она, и я почти слышу ее улыбку.

ЭЛЛИ

Я никогда особо не обращала внимания на свою собственную грязь, потому что на самом деле не чувствую собственного запаха. Но эта грязь? Это чешется. К тому времени, когда я просыпаюсь на следующее утро, моя кожа головы кажется сухой и зудящей, голова тяжелая из-за грязи в волосах, и по коже бегут мурашки от необходимости помыться. Мысль о том, чтобы снова облачить свое грязное тело в новую чистую одежду, заставляет меня содрогнуться.

Я украдкой смотрю на Бека. Обычно он быстро принимает ванну, но после нашей бурной ссоры прошлой ночью я замечаю, что на нем все еще следы той же грязи. На нем по-прежнему ничего нет, кроме набедренной повязки, а на мне только одеяло и ничего больше.

Забавно, что я его не боюсь. Прошлой ночью я разглагольствовала и ругала его за то, что провела время в рабстве, на что у меня не хватало смелости в… ну, никогда. Обычно я совершенно молчалива, потому что молчание не может навлечь на тебя неприятности. Но прошлой ночью я наговорила так много всего, что мое сердце бешено заколотилось в груди, хотя я и не могла остановиться. Я была одновременно напугана и зла, а когда все закончилось, просто… опустошена.

Но сегодня я чувствую себя лучше. Намного лучше. Очищенной. Я поделилась кое-чем из того, что так долго хранилось внутри меня, и я все еще чувствую себя в безопасности. Может быть, мне пришло время избавиться от части моей грязи. Я больше не могу вспомнить, каково это — быть чистой.

Я дотрагиваюсь до своих волос и неуверенно смотрю на Бека. Для парня у него красивые волосы. Они длинные, густые и черные, и в определенных местах у него заплетено несколько косичек, чтобы они не падали на лицо. Я изучаю его черты. По-моему, он не самый красивый из инопланетян. Есть что-то слишком суровое и неумолимое в изгибе его рта и твердой линии челюсти. У него огромные плечи, как и руки. Он ни в малейшей степени не выглядит милым. Но… Мне это нравится. Мне нравится, что он выглядит таким злым. Это значит, что другие не будут связываться с ним. Это делает его в большей безопасности.

Также странно, что, несмотря на резонанс, я не чувствую себя пойманной в ловушку или привязанной к Беку. Вместо этого я чувствую, что у меня есть друг. Кто-то, кому я могу доверять. Если мне придется проводить каждый день до конца своей жизни здесь, в этой пещере, с ним, а не в деревне с остальными… Меня бы это вполне устроило. Я доверяю ему так, как никому другому.

И я все еще испытываю это горячее, болезненное ощущение между бедер, когда он встает и поворачивается ко мне спиной, его ягодицы изгибаются. Я смотрю на это немного дольше, чем следовало бы, очарованная этими бугорками мышц над его бедрами. У него действительно хорошая, упругая задница для инопланетянина…

Он поворачивается и ловит мой пристальный взгляд.

— Что такое?

У меня пересыхает во рту. Мой пульс учащается, и я слышу, как заводится моя вошь.

— У тебя грязь на хвосте.

Он хмыкает.

— Я скоро умоюсь.

— Можно мне пойти с тобой?

— Конечно. Я бы не оставил тебя здесь.

О, это было не совсем то, что я имела в виду.

— А можно мне тоже помыться?

Он замолкает, его пристальный взгляд встречается с моим. Затем он быстро и твердо кивает мне.

— Конечно. Когда ты хочешь отправиться?

— Мы будем купаться… здесь? Или в ручье? — Я знаю, что обычно он купается в ручье, но мысль о том, чтобы войти в него вместе со всеми этими длиннозубыми рыбами, пугает меня.

— Что ты предпочитаешь?

— Здесь. — Я потираю руку и мысленно морщусь, когда с моей кожи осыпается еще больше грязи. — Мне не нравится ручей.

— Тогда мы сделаем это здесь. Мы можем проверить наши ловушки позже. — Он встает на ноги и подходит к костру, подбрасывая в него еще дров. — Я начну нагревать воду.

— Спасибо тебе, — тихо бормочу я.

Бек замолкает, склонив голову набок.

— Не благодари меня, Эл-ли. Я твоя пара. Все, что ты пожелаешь, я сделаю для тебя. Нет никакой необходимости быть благодарной. Это мой долг, и я рад его выполнять.

Тогда ладно. Я сворачиваюсь калачиком у костра и наблюдаю, как он ставит мешок на треногу и набивает его снегом. Он делает несколько ходов, чтобы наполнить его, а затем достает маленький мешочек, полный чего-то похожего на ягоды и небольших лоскутов потертой кожи. Ничто из этого не похоже на мыло, и я снова прикасаюсь к своим грязным волосам, задаваясь вопросом, сработает ли это вообще с моими слоями грязи.

Он протягивает мне маленький мешочек, и я нерешительно беру его.

— Это мыло? — Мне следовало быть более внимательной там, в деревне. По его кивку я высыпаю несколько ягод себе на ладонь и нюхаю их.

— Ты это делаешь не так, — говорит мне Бек.

Я удивленно моргаю, глядя на него снизу вверх.

— Что?

— Ими надо мыться. Втирание их в нос особого эффекта не принесет.

Я пристально смотрю на него. Только когда уголки его губ слегка приподнимаются, я понимаю, что он дразнит меня. Я смеюсь, потому что на мгновение мне действительно показалось, что он подумал, будто я не знаю, как умыться. Что, учитывая мою внешность, было бы вполне возможно.

— Это действительно твое мыло? — спрашиваю я, улыбаясь.

— Да. Хочешь, я покажу тебе, как ими пользоваться? — Он наполняет миску теплой водой, бросает туда одну из кожаных тряпок, которую можно использовать как полотенце, а затем ставит ее передо мной.

Конечно, я могу сделать это сама. Я уверена, что смогу придумать, как раздавить несколько ягод и сделать что-нибудь вроде пены. Но есть какая-то странная привлекательность в мысли о том, что он это делает, поэтому я киваю.

— Ты хочешь не снимать одеяло? — спрашивает он, подходя и становясь позади меня.

Оно промокнет, а я не хочу испортить совершенно сухое, хорошее одеяло. Я отбрасываю его в сторону и встаю перед ним в ожидании. Я голая, но в обнаженном теле нет ничего особенного.

По крайней мере, для меня это так. Но пока я наблюдаю, его челюсть немного напрягается, и его взгляд скользит по мне, прежде чем твердо остановиться на миске, которую он поднимает. Значит, моя нагота его беспокоит? Я с любопытством наблюдаю за ним. Его вошь громко подпевает моей, и я понимаю, почему он не смотрит на меня. Это резонанс. Его влечет ко мне, и моя нагота заставляет его думать о… спаривании.