Искупление

До этого момента он имел о мафии весьма и весьма смутное представление, основанное на собственных наблюдениях и редких тирадах своей матери. Он считал мафию чем-то вроде клуба или, возможно, частью какого-нибудь объединения, учитывая то, что ему не раз приходилось наблюдать за тем, как его отец принимает деньги от водителей фур. Однако в тот день на большом экране кинотеатра Винсент познакомился с реальностью происходящего.

Он был настолько поглощен и шокирован фильмом, что не заметил дюжину близких друзей отца, сидевших в зале вместе с ним.

После сеанса он бросился домой, терзаемый миллионом различных вопросов. Путь до дома он знал наизусть: пройти прямо два квартала, затем миновать еще один, выйти на улицу через небольшой переулок, затем пройти еще четыре квартала на юг. Он мог преодолевать эту дорогу машинально, добираясь до дома за несколько минут.

Много лет спустя, взглянув на свою семью и покинув свадебный зал, Винсент шел этой же дорогой – казалось, его ноги хорошо ее помнили. Он прошел мимо старого театра, осмотрев заколоченные окна и медленно приходящий в негодность кирпич, и задумался о том дне, когда он увидел «Крестного отца». Он планировал засыпать вопросами свою сестру, однако его намерениям не суждено было осуществиться.

Как только он открыл входную дверь своего дома и забежал внутрь, его встретил громогласный голос отца.

– Винченцо Роман!

Винсент моментально замер, поморщившись от своего полного имени. Посмотрев в сторону звуков голоса отца, он увидел его стоящим в дверях кабинета. Это не сулило ничего хорошего.

– Да, пап?

– Нам нужно поговорить, – ответил Антонио, скрывшись в своем кабинете.

Винсент не двинулся с места, намеренно отсрочивая разговор с отцом, после чего все же прошел в его кабинет и сел в кресло перед столом своего отца.

– Чем ты сегодня занимался? – спросил Антонио, облокотившись на спинку своего кресла и скрестив руки на своей массивной груди.

– Гулял в парке.

– В парке?

– Да.

– И как тебе парк, сын?

– Хорошо.

– Ты провел там всю первую половину дня?

– Да.

– Ты хорошо погулял?

– Да.

– Чудесно, – сказал Антонио. – Но все же удивительно, как тебе удалось побывать в двух местах одновременно. Видишь ли, несколько минут назад мне позвонили и сообщили о том, что ты посетил кинотеатр. Но, насколько я знаю, ты бы не стал мне лгать, верно?

Винсент побледнел. Антонио не сводил с него взгляда, безуспешно ожидая ответа.

– Надеюсь, ты не думаешь, что я не узнаю о подобном, – продолжил Антонио, поняв, что Винсент не планировал ничего ему отвечать. – У меня повсюду в этом городе есть свои глаза и уши. Никто не сможет даже незаметно отлить в моем районе. И мне не нравится то, что мой ребенок, мой единственный сын считает, что он может меня перехитрить. Ты за идиота меня держишь? Считаешь, что твой отец – jamook [6] ?

6

Jamook (ит.) – идиот, кретин

– Конечно же, нет, – ответил Винсент, качая головой.

– Если у тебя появились вопросы и тебе хочется что-то узнать – приходи ко мне. Не нужно добывать информацию в других источниках.

– Да, сэр, – ответил Винсент, обдумывая слова отца. – Мне хотелось просто посмотреть фильм. Я не думал, что…

Антонио внимательно посмотрел на сына, когда тот осекся, и, сделав глубокий вдох, наклонился вперед.

– Как говорится, сын, удача благоволит храбрым. Если ты чего-то хочешь, если ты хочешь быть успешным, то тебе придется рисковать. Придется делать то, что, возможно, другие люди делать бы не стали. Жизнь похожа на игру в шахматы. Ты ведь умеешь играть в шахматы, да?

Винсент медленно кивнул.

– Тогда ты должен знать, что король – самая важная фигура. До тех пор, пока он находится на доске, игра продолжается. В жизни все точно так же. Ты обязан быть королем, даже в том случае, если из-за этого ты становишься главной мишенью. Король является ключом ко всему, без компромиссов – все или ничего. Нельзя быть пешкой, ладьей и конем. Нельзя быть заменяемой фигурой. Необходимо контролировать игру. Ты понимаешь, о чем я?

Винсент вновь кивнул.

– Что ж, если ты знаешь шахматы, то знаешь и правду, – сказал Антонио. – Король, разумеется, диктует игру, но не стоит забывать про ферзя. Это самая сильная фигура на доске. Именно по этой причине мы не станем рассказывать твоей матери о том, чем ты сегодня занимался, поскольку ей необязательно знать о том, что ты солгал и нарушил ее правила. Ведь ферзь может и не проявить понимания. Capisce [7] ?

7

Capisce? (ит.) – понятно?

– Да, папа.

Поднявшись, Винсент направился к дверям, однако голос Антонио остановил его.

– Как тебе, сын? «Крестный отец»?

Винсент посмотрел на отца.

– Лучшее из того, что я видел.

Искренне улыбнувшись, Антонио отпустил сына.

Прогуливаясь много лет спустя по улицам Чикаго, Винсент помнил гордость, появившуюся на лице отца в тот момент. Это было достаточно редким явлением – чаще всего, он видел на лице отца разочарование. Отец преподал ему множество суровых уроков, некоторые из которых были весьма поучительными, другие – нет, однако каждый из них по-своему изменил его. Эти уроки сделали его тем человеком, которым он вырос – человеком, разрываемым на части идеями преданности и лояльности.

Он с легкостью миновал первые три квартала, и, приблизившись к переулку, замедлил шаг. Внутренний голос призывал Винсента обойти его, пройти более длинной дорогой, однако он проигнорировал эти призывы и продолжил свой путь. Свернув в переулок, он прошелся по узкой дорожке, осматривая старые, отчаянно нуждавшиеся в реставрации высотки.

Дойдя до середины переулка, он остановился, откинув ногой гравий. Он провел пальцами по обветшалой стене здания, заметив, что кирпич слегка крошится от его прикосновения. Он тяжело вздохнул, чувствуя сковавшую его грудь боль.