Искусительная маленькая воровка

– Эй, богатая девочка. Ты предлагаешь мне свою шикарную задницу, и я должен сделать это прямо сейчас, – нажимаю на тугое кольцо мышц, и она издает приглушенный стон, ее влагалище еще сильнее сжимается. – Да, тебе нравится, верно?

Она кивает и впивается ногтями в одеяло.

– Я буду грязным по отношению к тебе. Я буду таким, может быть, уже скоро, – целую ее левое плечо, затем правое. – Красавица, я должен наказать тебя за то, что ты сделала сегодня вечером, – выдавливаю сквозь стиснутые зубы, когда мои бедра сжимаются в предупреждении. Финал номер два прямо здесь, черт возьми, – я уже готов взорваться. – Твоя вагина такая тугая, такая теплая и моя. Я знаю, что еще никто не имел тебя вот так… так дико, так жарко…

Еще нет, еще нет, еще нет…

Сдерживаюсь, вытирая кровь со щеки.

– Мне нужно, чтобы ты дала мне кое-что еще, – наклоняюсь, используя ее плечо как подушку, в то время как моя рука проникает под нее.

Мои бедра неистово двигаются, и я сжимаю ее клитор, перекатывая его между пальцами, а другой рукой пощипываю ее соски.

– Я не могу, я не могу… – скулит она, напрягаясь всем телом.

Кусаю ее за плечо.

– Ты можешь. Ты сделаешь это.

Сильно толкаю, снова и снова, и она задыхается, дрожа.

– Бастиан…

– Отдай мне то, что я заработал, – обрываю ее.

Она вся трясется, и моему члену это нравится.

Входя так глубоко, как только могу, напираю еще раз. Она падает на живот, и я переношу на нее свой вес. Должно быть, она не возражает против этого, потому что ее рука поднимается и небрежно погружается в мои волосы.

Мы лежим так, голые, прижавшись друг к другу, несколько минут, прежде чем я скатываюсь с нее.

Ее тело, обмякшее от моих прикосновений, скользкое от пота. Волосы растрепаны, макияж размазан, помада блестит на щеках.

– Почему ты улыбаешься? – хрипит она.

– Ты так хорошо выглядишь, когда тебя хорошенько оттрахали.

– И тебе это нравится.

Я снова опускаюсь на нее всем телом.

– Мне это безумно нравится.

Ее глаза встречаются с моими, и между нами что-то проходит. Никто из нас не произносит ни слова, мы наклоняемся друг к другу, и наши губы встречаются.

Этот поцелуй особенный. Мы как будто исследуем, запоминаем. Ищем? Чего, я не знаю, но я думаю, что уже нашли…

Как говорят, те, кто нашел, – хранят.

А неудачники могут идти на хрен.

Глава шестнадцатая

Бас

ОНА САДИТСЯ НА КРАЙ КРОВАТИ И НАДЕВАЕТ ТУФЛИ НА ШПИЛЬКАХ, волосы падают вперед, скрывая ее от меня.

Меня это не устраивает.

Поднимаю руку и перекидываю золотистые локоны через плечо, так что теперь ее лицо открыто.

Ее взгляд скользит по моему лицу.

– Ты часто это делаешь, – говорит она.

– Что?

– Прикасаешься к моим волосам. – Ее взгляд останавливается на моих синяках. – Ого, твой глаз становится фиолетовым.

– Ты бы видела других парней… многих.

Ее губы расплываются в улыбке, и она снова ложится рядом со мной. Такое нормальное, такое уютное движение задевает что-то внутри меня. Я не могу перестать смотреть на нее.

– Бастиан-разбойник, – дразнит она. – Мой разбойник, – ее пальцы обводят татуировку у меня на боку, большой палец скользит по глазу монстра вниз, к его пасти. – Здесь шрам?

– Шрамы повсюду, если присмотреться.

– Я почувствовала их, – шепчет она. – Их оставил дьявол?

Это верно, дьявол, и я прикончил его.

Провожу большим пальцем у нее под глазами, чтобы стереть растекшуюся тушь, и ловлю себя на том, что киваю.

– Мой старик. Он был куском дерьма.

Нахмурившись, встречаюсь с ней глазами. Я никому не говорил об этом. Не потому, что пытался похоронить свое прошлое, а потому, что обычно никто не хочет слушать. С чего бы? Это неприятно, и у всех свои проблемы. Мои им не нужны.

Ожидаю, что она посмотрит на меня с любопытством, ища способ исправить сломленного мальчика, но я не сломлен, и ничего нельзя исправить. Я тот, кто я есть. Точка.

Поэтому я удивляюсь, что ничего такого не происходит, а вместо этого она мне улыбается.

– Но убивал ли он людей, чтобы захватить власть над миром?

Посмеиваясь, я приподнимаю ее и сажаю к себе на колени, ее длинные ноги обвивают меня на уровне поясницы.

– Не-а… – Я не могу сдержать ухмылку. – Он пытался, но не вышло.

Ее взгляд очерчивает идеальный круг, скользя от пулевого ранения на плече к зигзагообразным полоскам на груди. Она касается татуировки на шее – колючей проволоки, наколотой так, чтобы казалось, будто она глубоко врезается в плоть, разрывая ее. Вся моя кожа покрыта шрамами и рисунками, выбитыми кустарными мастерами в паршивых квартирах. Я не особо забочусь о своем теле. Оно ничего для меня не значит.

Но чернила, которыми оно покрыто? Они как раз имеют значение. Они – как ширма.

Роклин молчит, но между ее бровями залегли морщинки, и я притягиваю ее подбородок к себе.

Я жду, и она говорит:

– Когда ты сказал, что у тебя нет родителей, что именно ты имел в виду?

– Задай мне прямой вопрос.

Ее покорность исчезает в ту же минуту, когда мы закончили игру, так что теперь она ведет себя со мной дерзко.

– Ты солгал мне?

Я хмурюсь.

– Что, если солгал?

– Мне не нравятся лжецы.

– Я тебе нравлюсь, – провожу по ее бедру. – И ты понятия не имеешь, лжец я или нет.

– Не шути со мной, Бастиан.

– Тогда скажи мне, что ты знаешь.

Она уступает.

– Твой отец мертв.

– Угу…

– Твоя мать – нет.

Я прижимаю ее к кровати так быстро, что она вскрикивает, и секундой позже я уже удерживаю ее руки над головой. Богатая девочка думает, что она быстрая и ловкая, это так, но я быстрее. Проворнее.

– Ты копала под меня.

– Мне пришлось, – она вызывающе вздергивает подбородок. – Ты пробрался в место, куда никто раньше не пробирался, и это было еще до казино. Я решила не предавать это огласке, и не спрашивай меня почему…