Искусство как язык – языки искусства. Государственная академия художественных наук и эстетическая теория 1920-х годов

В третьем разделе реконструируются конкретные пути изучения в ГАХН отдельных искусств: литературы, музыки и театра – и их связи с философской теорией. В статье М. Вендитти рассмотрена философская природа взглядов гахновцев на литературу и главные направления совместной работы Философского отделения и Литературной секции, интенсивность которой обусловлена ролью слова в философской концепции Шпета. Вопрос о сотрудничестве философов и литературоведов и о сравнении их подходов к искусству слова подробно рассматривается в связи со спором о границах литературоведения между Шпетом, понимавшим его как часть философии искусства, и Б. Ярхо, видевшим в нем преимущественно метод изучения литературного произведения. Сегодня учение Ярхо и его статистический метод вновь открыты филологами – приверженцами точной методологии. Работы же шпетовской школы из сборника «Художественная форма», анализируемые в деталях Вендитти, до сих пор остаются незаслуженно забытыми, хотя они во многом предвосхитили развитие современного учения о литературе.

В статье О. А. Бобрик рассматривается до сих пор не изученная деятельность Музыкальной секции ГАХН, где были сосредоточены крупнейшие русские музыкальные ученые нескольких поколений, от старших современников и ровесников Г. Г. Шпета: Г. Э. Конюса, Б. Л. Яворского и Л. Л. Сабанеева – до их учеников В. А. Цуккермана и С. С. Скребкова, впоследствии – основателей науки о музыке советского периода. Их совместная работа была направлена на утверждение первых в русском музыкознании оригинальных научных концепций и на поиск ответов на главные вопросы музыкальной науки: о первоначале музыки и о существе ее элементов. Рассматривая категории формы, ритма, метра, темпа, звука, интонации как общие для всех искусств, члены секции считали своей главной задачей выработку и уточнение категориального аппарата музыкальной науки. Характерный для многих из них акцент на экспериментальное исследование и склонность к физико-математическому обоснованию связан с их принадлежностью к школе С. И. Танеева, которая представляла собой переходный этап в истории русского музыкознания – от теории музыки как прикладной эмпирической дисциплины к музыкальной науке, ставящей перед собой цель познать сущность музыки. Подробно рассматриваются в статье теория «ладового ритма» Б. Л. Яворского и ее «антипод» – теория «метротектонизма» Г. Э. Конюса. Труды Конюса и Яворского до сих пор не опубликованы; более известны сегодня работы А. Ф. Лосева, чья философско-музыкальная концепция принципиально отличалась от идей других его коллег по секции, которых он старался увести от преимущественного внимания к физико-физиолого-психологической эмпирике при обосновании эстетических закономерностей.

В статье В. В. Гудковой речь идет о Театральной секции. Своеобразие ее деятельности, до сих пор не изученной, но остающейся чрезвычайно актуальной, было связано с тем, что собственно художественный язык театра осознавался и разрабатывался в 1920-х гг. одновременно с языком науки о театре. Рефлексией по поводу театра как искусства занимались в ГАХН и чистые теоретики, и практики театра – такие как Станиславский, Мейерхольд, Таиров, Сахновский, перед которыми, казалось бы, сугубо теоретические, «отвлеченные» задачи представали задачами актуальными, жизненно важными. Создание науки о театре требовало осознания независимости театра от литературы, спектакля – от драматического текста. Спектакль как художественная целостность и был взят за основную единицу изучения театрального процесса.

В поисках методологии новой науки члены секции обращались за помощью к другим наукам, в первую очередь к философии. Особая роль в рецепции философских идей и их трансляции в театральную среду принадлежала Г. Г. Шпету, который выдвинул концепцию сценической реальности как отрешенной действительности и представил творчество актера средоточием всего театрального творчества. Эта концепция была развитием зиммелевского определения искусства театра как «искусства второй потенции».

Изучение театра в Теасекции разворачивается по двум равно важным направлениям. С одной стороны, очевидно тяготение к формальному анализу, поиску дефиниций, с помощью которых стало бы возможно «ухватить» ускользающий объект. С другой – не прекращаются попытки отыскать всеобъемлющую формулу сценического искусства в русле философствования о высшем предназначении театра как искусства. Противостояние двух этих позиций отражается в затянувшейся на несколько лет дискуссии между молодым философом П. М. Якобсоном и режиссером В. Г. Сахновским. Намеренный изучать театр как целостную семантическую структуру, Якобсон, исходя из идеи «внутренней формы», выдвигает концепцию экспрессивного жеста как первоэлемента театрального искусства. С ним полемизирует Сахновский, который видит в театре столкновение четырех самостоятельных сил: актера, текста, режиссера и пространства сценического действия – и настаивает на особой, «подсознательной» сущности театрального предмета и принципиальной невозможности изучения его теми же методами, что и прочих явлений культуры. В конечном итоге их столь несхожие подходы могут рассматриваться как дополнительные.

В последнем разделе тома представлена монументальная Хронология деятельности Философского отделения ГАХН, составленная Ю. Н. Якименко преимущественно на основании материалов Философского отделения фонда ГАХН в РГАЛИ. Помимо них ею были привлечены документы других отделений и секций Академии из того же фонда, а также материалы фонда ГАИС в РГАЛИ и документы, хранящиеся в НИОР РГБ. В дополнение к тщательному изучению этого обширнейшего архивного материала были систематически просмотрены основные периодические издания по литературе и искусству, как центральные, так и, выборочно, периферийные. При работе со всеми этими материалами особенное внимание было уделено определению хронологических рамок существования Философского отделения, прежде всего установлению даты начала и прекращения его деятельности, а также периодизации его истории в целом.

Проделанная Якименко детальная хронологическая реконструкция позволяет выделить два основных этапа в истории Отделения, связанных с именами его руководителей – Шпета и Габричевского, и усмотреть на фоне непрекращающейся динамики развития четкие линии преемственности. Вопреки принципиальной невозможности объять необъятное исследовательнице удалось с максимальной точностью и детальностью проследить хронику деятельности Отделения через доклады его сотрудников и гостей, их обсуждения и публикации, через работу над «Энциклопедией художественной терминологии», сотрудничество с другими Отделениями ГАХН и участие в ее многочисленных Комиссиях. Результатом этой титанической работы стала поистине впечатляющая картина интенсивной и многогранной деятельности Философского отделения, которая в усугубляющейся атмосфере травли, доносов и чисток постепенно сошла на нет. Творческий взлет этих широко образованных людей и уникальных специалистов в области эстетики и искусствознания трагически оборвался: различного рода запреты и переквалификации, ссылки и расстрелы ждали бывших гахновцев; работа же их до самого последнего времени оставалась в забвении.

Во втором томе издания мы предлагаем обширную подборку ранее не публиковавшихся архивных материалов. Ее открывает статья о начальной истории ГАХН ученого секретаря Академии А. А. Сидорова. Основной корпус издаваемых впервые документов представляют тезисы и тексты докладов и стенограммы прений по ним. Этот весьма своеобразный «рабочий» материал позволяет нам сегодня живо представить, как в действительности происходили заседания и обсуждения в ГАХН, преимущественно в ее Философском отделении, а также в ряде ее секций и комиссий. Многие публикуемые материалы, сгруппированные по основным темам нашего издания, являются предметом комментария в исследовательских статьях первого тома. В конце второго тома помещен аннотированный Указатель имен ко всему изданию, составленный Ю. Н. Якименко. Ряд информационных материалов по истории ГАХН, не вошедших в настоящее издание, в частности полная библиография членов Философского отделения, полнотекстовые версии основных публикаций Философского отделения, материалы по истории русско-немецкого интеллектуального обмена в деятельности ГАХН и др., представлен на интернет-сайте «Язык вещей. Философия и гуманитарные науки в русско-немецких научных связях 1920-х годов» .

Работа над изданием была начата в рамках исследовательского проекта «Язык вещей. Философия и гуманитарные науки в русско-немецких научных связях 1920-х годов» («Die Sprache der Dinge. Philosophie und Kulturwissenschaften im deutsch-russischen Ideentransfer der 1920er Jahre»; проект № II / 83 352–1). Редакторы издания приносят благодарность Фонду Фольксваген (Volkswagenstiftung), который финансировал проект в 2008–2011 гг. Помимо авторов настоящего тома в проекте принял также участие большой круг специалистов, на разных этапах оказывавших значительную помощь в исследовательской работе и обсуждении ее результатов (см. предисловие ко второму тому). Всем им редакторы приносят искреннюю благодарность. Мы благодарим также издательство «Новое литературное обозрение» и его руководителя Ирину Прохорову за любезное согласие включить книгу в программу издательства.

Н. С. Плотников, Н. П. Подземская1 августа 2016 г.Бохум, Париж, Москва

Теория искусства и эстетика в ГАХН

Н. С. Плотников [50] Структура и история. Программа философских исследований искусства в ГАХН

Современное состояние дискуссии о целях, задачах, методах и функциях наук о культуре все еще можно назвать пост-структуралистским. Речь в данном случае идет не столько о влиянии французского постструктурализма, сколько о той особенности этой дискуссии, что ее ход и направление продолжают оставаться отнесенными – позитивно или негативно – к эпохе больших теоретических дебатов в гуманитарной науке второй трети ХХ в., прошедшей под знаком понятия «структура». Такая отнесенность проявляется в том, что современная методологическая рефлексия в науках о культуре все еще артикулирует себя либо как отказ от концептуальных матриц структурализма, либо как поиск новых, неосвоенных потенциалов его наследия. [51] В нижеследующих наблюдениях предпринята попытка задать иной ракурс рассмотрения этой «структуралистской» эпохи, обратившись к истокам понятия «структура», который стал ключевым понятием философии и методологии гуманитарных наук ХХ в.

50

Переработанная версия статьи, опубликованной в журнале «Логос» (2010, № 2 (75), С. 35–51).

51

Ср.: Н. С. Автономова. Открытая структура: Якобсон – Бахтин – Лотман – Гаспаров. Ср. также ст.: Р. Грюбель. «Красноречивей слов иных / Немые разговоры». Понятие формы в сборнике ГАХН «Художественная форма» в контексте концепций Густава Шпета, русских формалистов и Михаила Бахтина. С. 11–34.

История понятия «структура», составляющая главный сюжет истории структурализма и постструктурализма, в основном уже написана, ее изложения можно найти в энциклопедиях и словарях, [52] не говоря уже о множестве специальных исследований по истории структурализма, [53] а потому я в своей статье ограничусь рассмотрением ее начального периода. При этом меня будет интересовать семантика того первоначального значения данного понятия, которое не вошло в его последующую историю, а также связанные с этим первоначальным значением возможности научной методологии.

52

Art. «Struktur»; D. Teichert, H. Rott: Art. «Strukturalismus, philosophisch, wissenschaftstheoretisch».

53

См., напр.: F. Dosse. Geschichte des Strukturalismus. 2 Bde; P. S'eriot. Structure et totalit'e. Les origines intellectuelles du structuralisme en Europe centrale et orientale.

Итак, обратившись к каноническим изложениям истории структурализма, мы встретим в них консенсуальное мнение, что истоки структуралистского движения, вернее, одного из его наиболее влиятельных течений, лежат в деятельности Пражского лингвистического кружка, в особенности в работах Р. Якобсона. Благодаря последним, понятие «структура» приобретает самое широкое распространение и оказывается вместе с тем терминологической новацией по отношению к каноническому своду основных понятий структурализма, зафиксированных в лекциях Фердинанда де Соссюра (у которого, как известно, это понятие отсутствует).