Испания от античности к Средневековью

Если это и так, то в одном плане Агила продолжил политику Тевдиса — реальное подчинение Южной Испании. Но он отказался от примирительного аспекта этой политики и стал действовать решительно и грубо. Укрепившись у власти, Агила в 550 г. двинулся с войсками против Кордубы (Кордовы). Трудно сказать, восстала ли Кордуба против короля и этот поход являлся карательной экспедицией или город все еще оставался наделе независимым и Агила хотел реально подчинить его. Сначала королю сопутствовал успех, и готские войска вошли в Кордубу. Агила и его воины действовали в Кордубе как в побежденном враждебном городе. В частности, была устроена конюшня в церкви почитаемого в городе мученика Ацискла. Впервые после нашествий и хаоса V в. дело дошло до профанирования католической святыни. Видимо, с этим связано оставление старого епископского дворца и постройка нового в том районе, который до этого практически находился вне зоны городской застройки^{525}. Поведение короля вызвало возмущение в Кордубе, следствием чего стало восстание, приведшее не только к изгнанию войск Агилы из города, но и к убийству его сына и потере значительной части казны (Isid. Hist. 45). Город восстановил свою независимость^{526}. Потеря части казны затруднила выплату денег воинам, что не могло не вызвать их недовольства и вело к уменьшению авторитета короля.

Этими событиями решил воспользоваться знатный вестгот Атана-гильд [83] . Находясь в Гиспалисе, возможно, с частью войска, он провозгласил себя королем. Это стало видимым всеми следствием исчезновения рода Балтов. Отныне каждый готский аристократ мог считать достойным занять трон. И если Тевдис, Теудискл, Агила делались королями относительно законным образом, то Атанагильд просто поднял мятеж. В Испании началась гражданская война.

Выступление Атанагильда ни в коем случае не было спонтанным. Исидор (Hist. 47) пишет, что он уже давно задумал захватить власть и с этой целью вступил в сношения с Юстинианом, прося у него военной поддержки. И тот, естественно, тотчас же воспользовался этим. То государство, которое мы традиционно называем Византией, представляло собой восточную часть Римской империи, а после исчезновения ее западной части рассматривало себя как естественное продолжение всей державы, а ее император претендовал на власть над всеми территориями, ранее империи принадлежавшими, теперь подчиненные варварским королям, а в идеале и над всей вселенной ^{527} . Юстиниан был преисполнен решимости превратить теорию в практику и восстановить реальную власть Константинополя над всей бывшей территорией Римской империи ^{528} . Он использовал малейший повод для начала войны с варварскими королевствами. Ко времени выступления Атанагильда византийцы уже владели всей Северной Африкой и после уничтожения Вандальского королевства установили свою власть над Балеарскими островами ^{529} , так что и с юга, и с востока они уже находились на подступах к Испании. И хотя война с остготами в Италии еще не была окончательно завершена, просьба Атанагильда была слишком соблазнительной, чтобы ее отвергнуть. И Юстиниан весной 552 г. направил в Испанию флот под командованием патриция Либерия (Iord. Get. 303).

83

Несколько позже, когда Атанагильд уже был королем, галло-римский поэт Венанций Фортунат прославлял высокую знатность рода Атанагильда. На основании этих стихов и имени, первый элемент которого совпадает с началом имени Атанариха, считавшегося первым вестготским королем, было высказано предположение, что Атанагильд является потомком Атанариха, но эти доводы весьма шатки и недоказательны: Rouche M. Brunehaut, visigothe ou romaine? // Los Visigodos. P. 109. (Стихи приведены в прим. 58, p. 114). Тем не менее знатность Атанагильда едва ли подлежит сомнению.

Избрание Либерия командующим испанской экспедицией не было случайным. Ему в это время было уже около 80 лет, и за плечами у него была большая карьера. Он служил Одоакру, но вовремя перешел на службу к Теодориху, который назначил его префектом Галлии, был крупным чиновником при дочери Теодориха Амаласунте, а позже перешел на сторону византийцев и активно воевал со своими бывшими «хозяевами» и покровителями в Сицилии^{530}. Император явно рассчитывал, что, несмотря на весьма преклонный возраст, Либерии сможет использовать свое хорошее знание готов, что должно облегчить его действия в Испании. Может быть, сыграло роль и его прежнее занятие поста префекта Галлии при Теодорихе^{531}: восстановление префектуры Галлии в ее прежнем объеме, включая Испанию, вполне входило в общее русло реставраторской политики Юстиниана. Полководческие качества Либерия вызывали определенные сомнения, и император в конце концов отозвал его из Сицилии, но зато за его плечами был огромный административной опыт; в частности, он в свое время по поручению Теодориха (а может быть, еще при Одоакре) занимался разделом земель между германцами и итало-римлянами^{532}. Возможно, Юстиниан считал подчинение Испании делом решенным, а более важным — урегулирование отношений с местным населением, как вестготским, так и римским.

Тем временем события в Испании развивались своим чередом. После поражения от восставших кордубцев Агила с остатками своих войск отступил в Эмериту. Туда со своими силами двинулся Атанагильд. По-видимому, перевес в силах был на его стороне. К тому же, и, может быть, это было главное, потеря значительной части казны поколебала верность воинов Агилы. И те подняли мятеж. Агила был убит, и его сторонники после нескольких лет гражданской войны признали королем Атанагильда (Isid. Hist. 46—47).

Такой ход событий, однако, не остановил экспедицию имперских войск. Византийцы высадились на Пиренейском полуострове и начали захватывать приморские города Южной и Юго-Восточной Испании, проникая все дальше в глубь полуострова. Вероятно, между Атанагильдом и Юстинианом был заключен договор (pacta) ^{533} . Впоследствии король Реккаред пытался узнать о содержании этого договора и писал об этом папе Григорию Великому, и из ответа папы было ясно, что договор этот весьма неблагоприятен для вестготов (Greg. Ер. IX, 229). Одним из его условий могло быть официальное восстановление старого foedus, и тем самым вестготы признавали бы себя федератами империи. А это означало, что официально имперская власть восстанавливалась и на Пиренейском полуострове ^{534} . [84] Но император не собирался ограничиваться этой формальностью. Он стремился реально завладеть Испанией.

84

He исключен и другой вариант: договор мог ограничиваться уступкой Византии какой-то части территории Испании (Stroheker К. F. Germanentum… S. 211-212).

Положение в южной части Пиренейского полуострова было сложным. Землевладельческая знать и крупные города этого региона не хотели признавать власть вестготов, и выразителем их интересов являлась католическая церковь, выступавшая против арианской. Однако они не хотели и реально подчиняться императору, и общность веры в этом не играла никакой роли ^{535} . Хотя византийцы именовались римлянами и официальным языком в это время пока оставался латинский, в Западной Европе их воспринимали как греков и иностранцев ^{536} . Григорий Турский (IV, 8) пишет, что испанские города были захвачены греками незаконно. В Италии и Северной Африке власть варварских арианских королей была довольно сильна, и римское католическое население в большинстве сочувствовало византийцам и по мере сил поддерживало их. В Испании сложилось другое положение. Здесь сильны были старое римское магнатство и римские пережитки, как об этом хорошо свидетельствуют найденные в Гиспалисе две надписи знатных дам, имевших титул claris-simae, датируемые по старому римскому образцу ^{537} . Восстание в Кордубе и поражение Агилы свели на нет успехи Тевдиса, и Южная Испания, прежде всего долина Бетиса, освободилась от вестготской власти, и господствующая знать не хотела принять новых завоевателей. Местная католическая церковь, тесно связанная с этой знатью, также не была склонна к подчинению имперским властям. Позже гиспалийский епископ Исидор, правда, уже в новых условиях, выступил решительным противником византийских претензий ^{538} . Только восточные торговцы, жившие в различных испанских городах и заинтересованные в политической власти императора, которая была бы гарантией общности средиземноморского торгового пространства, возможно, поддержали Византию ^{539} . [85] Но этот слой общества был очень тонким и находился как бы вне общей ткани испанского общества. Так что император и его полководец могли полагаться только на собственную военную силу. Однако эти силы были не беспредельны. Война в Италии двигалась к своему победному концу, но, оказавшись вопреки ожиданиям долгой и трудной, потребовала от империи огромного напряжения сил, в том числе финансовых. На востоке война с Персией была тоже трудной и не очень-то удачной ^{540} . Так что послать значительную армию на дальний конец Средиземноморья Юстиниан не мог.

85

Вопрос об отношении католического населения Южной Испании к византийскому завоеванию очень спорен, и немалое число исследователей склоняются к признанию активной поддержки армии Юстиниана со стороны этого населения.

Если Атанагильд действительно заключил договор о федератных отношениях с империей, то после утверждения на троне соблюдать его не собирался. Может быть, хранившийся при вестготском дворе его экземпляр даже был вовсе уничтожен ^{541} . [86] И вскоре Атанагильд начал войну с византийцами, им же самим приглашенными в Испанию (Isid. Hist. 47). Мы не знаем о результатах этой войны. Судя по всему, она была не очень-то удачной. Во всяком случае выбить их из Испании Атанагильд не смог. Власть Атанагильда отказалась признавать такие важные города этого региона, как Гиспалис, который ранее был его резиденцией, и Кордуба. Атанагильд пытался их подчинить, но, как кажется, тоже неудачно (Chron. Caes. a. 568). В конце концов эта часть Испании фактически ускользнула из-под вестготской власти. На юге и юго-востоке была создана имперская провинция «Испания» (Spania), занявшая широкую полосу вдоль моря и прилегающие земли, включая ряд городов, в том числе такой крупный, как Картагена. В долине Бетиса Гиспалис и Кордуба (а может быть, и некоторые другие города) стали независимыми и от вестготов, и от византийцев [87] . Только к концу своего правления Атанагильд сумел взять Гиспалис (Chron. Caes. a. 568). Установление власти вестготских королей на юге и изгнание византийцев станет одной из важнейших задач последующих испанских монархов.

86

Находившийся в Константинополе экземпляр, кажется, сгорел во время большого пожара в византийской столице: ibid. P. 89.

87

Сведения о византийских владениях на юге Испании очень скудные, и это предоставляет широкое поле для различных предположений. В частности, утверждается, что столицей византийской провинции была Кордуба (Livermore H. V. The origins… P. 151). Однако никаких оснований, кроме факта попыток вестготских королей захватить этот город, нет, и скорее всего и Кордуба, и Гиспалис являлись независимыми городами: Rodriguez Neila J. F. Historia de Cordoba. P. 527-528. Толкование же пока еще незначительных археологических находок зависит в огромной степени от априорного принятия подчинения или неподчинения этих городов, в частности Кордубы, византийцам. Ср.: Репса Valenzuela F. Un pavimento musivo de influencia bizantina en el antiguo convento de Santa Clara de Cordoba // V Reunion. P. 251.

Больших успехов добился Атанагильд в отношениях с франками. Этому способствовала его матримониальная политика. Две его дочери Брунегильда и Галсвинта стали женами франкских королей Сигиберта, короля Австразии, и Хильперика, короля Нейстрии (Greg. Tur. IV, 27—28). Правда, последней весьма не повезло: интриги его любовницы и бывшей служанки Фредегонды привели к убийству королевы, после чего Хиль-перик женился на Фредегонде. Брунегильда же 46 лет будет королевой и все это время будет находиться в центре интриг и кровавых раздоров, разделявших Франкское королевство. Как бы то ни было, эти браки, а в еще большей степени эти раздоры, когда соперничающим королям было не до вестготов, обеспечили спокойствие на северной границе. Возможно, что этими браками Атианагильд пытался также заручиться поддержкой франков в своей войне с империей^{542}.

Атанагильд правил более 15 лет и стал первым после долгого перерыва королем, умершим собственной смертью (Isid. Hist. 47; Chron. reg. Vis. 23). Это, однако, не означает, что его правление было временем стабилизации. Скорее наоборот, это было временем углубления кризиса. Постоянные, но долго совершенно неудачные войны на юге показывают слабость королевской власти. В различных местах Испании огромную силу приобрели крупные земельные собственники, наследники позднеримских магнатов^{543}, которых хронист называет «господами мест» (seniores loci). Некоторые, по крайней мере, из них стали фактически независимыми. Иоанн Бикларский (а. 569) пишет, что королю Леувигильду пришлось восстанавливать власть готов в прежних размерах, ибо она уменьшилась в результате мятежей. Часть таких мятежей явно происходила еще в правление Атанагильда. Приблизительно в это же время, как говорилось в соответствующей главе, свевы принимают католицизм. В результате вокруг арианского Вестготского королевства создается кольцо католических (и православных) государств — Византии, Свевского и Франкского королевств, что в тех условиях грозило их общими действиями против готов. Если франки своими раздорами, доходящими до кровопролитных гражданских войн, были значительно ослаблены, то объединение сил свевов и византийцев было угрозой весьма реальной. Политический кризис дополнялся кризисом экономическим, ярким показателем которого стало падение качества вестготской монеты^{544}.

Апогеем кризиса стало положение, сложившееся после смерти Атанагильда в 567 г.: у вестготов пять месяцев короля не было (Isid. Hist. 47). Исидор Севильский, сообщая об этом, никаких объяснений не дает. Из его слов известно лишь, что Атанагильд умер собственной смертью, так что ни о каком заговоре и убийстве речи не было. Вероятно, у Атанагильда не было сыновей, но только две дочери, ставшие франкскими королевами. И это создало определенный политический вакуум, который готская знать долго заполнить не могла. Объяснением такого положения могут быть только раздоры в среде этой знати. Может быть, к этому времени относятся и некоторые мятежи, о которых говорит Иоанн Бикларский. Какую-то долю приверженцев покойный Атанагильд, несомненно, имел: недаром Леувигильд, правивший в Испании после Атанагильда, предпочел развестись со своей женой и жениться на вдове Атанагильда, явно чтобы обеспечить себе их поддержку^{545}. Но также несомненно, что имелись и другие группы, и их соперничество привело по существу к политической анархии.

Сохранение такого положения в условиях отпадения значительных территорий и возникновения кольца католических государств грозило вестготам потерей их владений. И через пять месяцев им пришлось прийти к соглашению. Королем был избран Лиува, который находился в Септимании. Может быть, выбор пал на него именно из-за его пребывания в запиренейской области королевства: таким он мог казаться неопасным для испано-вестготской знати [88] . По каким-то причинам перебираться к югу от Пиренеев Лиува и не собирался; то ли это было условием его избрания, то ли он не решался вмешаться в испанские дела, то ли ему мешало это сделать состояние здоровья, ибо через четыре года он умер [89] . Да и обстановка на франкской границе, как казалось ему, требовала его присутствия ^{546} . В это время обострилась борьба франкских королей у самых вестготских границ. Король Сигиберт захватил Арелат (Арль), который осадили войска его соперника Гунтрамна, который и выбил противника из города с помощью его жителей и епископа (Greg. Tur. IV, 30). Лиува вполне мог опасаться того, что пожар войны перебросится и на вестготскую Септиманию. В этих условиях он очень скоро сделал своим соправителем брата Леувигильда, направив его в качестве полновластного правителя в Испанию, оставив в своей власти только Септиманию (Bid. a. 569; Isid. Hist. 48). А после его смерти Леувигильд остался единственным королем вестготов. И с его воцарением начинается новая эпоха в истории королевства.

88

Существует предположение, что Лиуву вообще могла избрать только знать Септи мании (Torres Lopez М. Las invasiones. P. 98; Stroheker К. F. Germanentum… S. 136). Однако оснований для такого предположения нет. Гораздо вероятнее, что Лиува был избран или во всяком случае признан все же всей вестготской аристократией.

89

Два варианта «Хроники вестготских королей» дают разное число времени правления Лиувы: по тексту А он правил четыре года и четыре месяца, а по тексту В — один год. Но оба эти варианта, как ни странно, сочетаются друг с другом. По словам Исидора Севильского, время правления Лиувы было причислено к годам Леувигильда. Так что можно без сомнения говорить, что один год Лиува правил один и еще три года вместе братом.