Испания от античности к Средневековью

Вопрос о первоначальной столице этой провинции спорен. Исследователи, которые полагают, что византийцы подчинили также долину Бетиса, считают первой столицей провинции Кордубу, откуда затем она была перенесена в Картагену^{622}. Некоторым подтверждением этой мысли могла бы служить мозаика второй половины VI в., найденная в Кордубе и имеющая совершенно ясные параллели в Византии и западных областях, завоеванных византийцами. Однако сами археологи задаются вопросом, отражает ли этот факт византийскую оккупацию города или влияние, идущее из завоеванных византийцами территорий Испании^{623}. Вообще представляется, что реально византийцы ни Кордубой, ни Гиспалисом не владели^{624}, и в таком случае центром византийской провинции Испания сразу же была Картагена (Карфаген Спартария, совр. Картахена). Выбор этого города был не случаен. Он был хорошо укреплен и сохранял свое значение важного торгового пункта, связанного с Восточным Средиземноморьем^{625}. После реформы Диоклециана Картагена стала центром провинции Карфагенская Испания, и теперь оказалось единственной провинциальной столицей на Пиренейском полуострове, вернувшейся снова под власть империи. Учитывая, что Юстиниан вел свои войны под флагом восстановления прежнего политического состояния, выбор Картагены становится совершенно естественным^{626}. Возможно, что в состав новой провинции были включены и Балеарские острова, которые ранее составляли отдельную провинцию в рамках Испанского диоцеза. Некоторым подтверждением такой возможности является письмо картагенского митрополита Лициниана епископу Питиуссы (Ибисы) Винцентию, в котором Лициниан выговаривает епископу за его легковерие, когда тот поверил в истинность письма, якобы написанного самим Христом и упавшего с неба^{627}. В период, когда Балеарские и Питиусские острова подчинялись вандальским королям, епископства Майорки, Менорки и Ибисы объединялись в одно целое с епископствами Сардинии^{628}. Но после того как Картагена стала столицей византийской провинции, юрисдикция ее митрополита распространилась, естественно, на всю провинцию, и вмешательство Лициниана в церковные дела Питиуссы может показывать, что и этот остров, а следовательно, и другие острова архипелага тоже вошли в сферу деятельности митрополита Картагены. Другим важным экономическим, стратегическим и, может быть, административным центром была Малака^{629}.

Уже упоминалось, что Юстиниан рассчитывал не столько на военные, сколько на административные данные Либерия. Но расчет явно оказался неудачным. Свергнув Агилу и взойдя на трон, Атанагильд порвал с императором и не собирался на деле ему подчиняться. Так что, если Либерии и управлял какое-то время новой провинцией, то очень недолго, ибо уже скоро он снова оказался в Константинополе. Военные действия, которые уже Атанагильд предпринял против византийской провинции, требовали военного управления. Впрочем, было ли оно введено относительно скоро после создания провинции, неизвестно.

Вскоре после смерти Юстиниана положение в западных областях империи, только недавно византийцами завоеванных, резко изменилось. В 568 г. в Италию вторглись лангобарды, которые в конце концов захватили значительную часть Апеннинского полуострова. В Африке усиливался натиск берберов на имперские границы. В Испании, если Атанагильд сначала и признал себя федератом империи, то очень скоро от этого отказался, так что ни фактически, ни даже чисто формально выйти за сравнительно небольшие территории на юге и юго-востоке Пиренейского полуострова имперские владения не смогли [102] . В этих условиях во второй половине VI в. императоры были вынуждены произвести реорганизацию западных территорий. Между 572 и 578 гг. император Юстин II объединил военную и гражданскую власть в Африке в руках magister militum Africae ^{630} , а при Маврикии между 585 и 591 гг. было создано два экзархата — Равеннский в Италии и Карфагенский в Африке (иногда он называется Ливийским или Африканским), и в руках экзарха также была объединена и военная, и гражданская власть ^{631} . Первое упоминание наместника Испании, тоже соединившего военные и гражданские функции, относится к 589/90 г., что приблизительно совпадает с первым упоминанием карфагенского экзарха. Возможно, что отдаленное расположение Испании, постоянные войны, которые велись на границе этой провинции с Вестготским королевством, заставили императорское правительство еще раньше поставить во главе этой провинции военного командира [103] .

102

Вопрос о размере византийских территорий в Испании довольно спорен. Одни исследователи считают, что эти территории охватывали чуть ли не весь юг Пиренейского полуострова, включая его юго-западное окончание (Stroheker К. F. Germanentum… S. 241 — 245), другие, что они были сведены лишь к приморским анклавам в юго-восточной части Испании, не имевшим окружающей территории и связанным друг с другом только по морю (Ripoll Lopez G. Acerca… P. 254—257). И та, и другая точки зрения представляются крайними. Идея обширности византийской провинции, выдвинутая в начале XX в., опровергнута последующими исследованиями. Что же касается второго утверждения, то трудно себе представить, как могли византийцы в условиях постоянного вестготского давления удерживать небольшие анклавы. Само завоевание испанских территорий явно было частью плана Юстиниана по восстановлению Римской империи, и ограничиться владением лишь нескольких пунктов он явно не мог.

103

О византийской провинции в Испании столь мало сведений, что это дает простор для самых различных гипотез.

Известна надпись, датированная 589/90 г., в честь Комициола, в которой он именуется magister militum Spaniae и rector этой провинции ^{632} . [104] В надписи указывается, что Комициол был послан императором Маврикием в качестве magister militum Spaniae против варварского врага (contra hoste barbaro). Речь, конечно же, идет о вестготах. Мотивы посылки командующего такого ранга достаточно ясны. В результате побед Леувигильда территория византийской провинции резко уменьшилась. Граница владений вестготского короля настолько приблизилось к Картагене, столице провинции, что ее стало даже видно из города ^{633} . Над провинцией нависла угроза полной ее ликвидации. Явно с целью радикального изменения ситуации и был послан в Испанию Комициол. Судя по данным надписи и несколько более позднему письму Григория I (Ер. XIII, 47,49—50), он занимался также гражданскими делами и даже внутрицерковными вопросами, назначая и снимая епископов. Он укрепил город, соорудил новые ворота и, может быть, также отреставрировал стены города, после чего обратился и к военным проблемам. В результате его действий ликует провинция и даже восторгается им весь космос. Комициол предстает перед нами как правитель, соединивший военные и гражданские функции. Исследование должности magister militum показывает, что если за ее упоминанием следует название провинции в genetive (а не предлог per и далее название целой области), то речь идет об эквиваленте dux. К тому же известно, что Комициол был патрицием и именовался virgloriosus, а эти титулы обычно применялись к дуксу ^{634} . И закономерен вывод, что Комициол были и командующим войсками, и дуксом провинции Испании ^{635} , являясь, таким образом, и военным, и гражданским правителем имперских владений.

104

Эта надпись была известна давно, но ее состояние давало возможности различного толкования текста. Тщательное исследование, проведенное автором статьи, позволило дать наиболее адекватный текст. В частности, удалось решить вопрос об идентичности героя данной надписи с Комициолом, упомянутым папой Григорием I (Ер. XIII, 47-49) в 603 г.

Надпись, сделанная на восьмом году правления Маврикия, не уточняет, когда Комициол был послан в Испанию. Было высказано мнение, что это произошло сравнительно незадолго до создания надписи, так как в ней господствует не столько радость за настоящее, сколько надежда на будущее^{636}. Однако такая интерпретация основана лишь на чисто субъективном впечатлении от настроя автора надписи. Объективный же анализ позволяет прийти к несколько иным выводам. Комициолу приписывается постройка новых двойных ворот, перекрытых сводом. Постройка ворот бессмысленна без реставрации прилегающих стен, так что, возможно, что, по крайней мере частично, были реставрированы и стены. Далее говорится о военной доблести правителя (magnus virtute) и о радости провинции (Spania tali rectore laetitur). Разумеется, перед нами образец лести. Но едва ли эта лесть не имела никакого основания. Известно, что после смерти Леувигильда византийцы отвоевали часть потерянной территории, в частности такой важный укрепленный пункт, как Асидон. И это можно связать с деятельностью Комициола. Асидонский епископ отсутствовал на Толедском соборе 589 г. Следовательно, к этому времени Асидон был вестготами уже потерян^{637}. Логично предположить, что реставрация укреплений провинциальной столицы предшествовала военному предприятию. Поэтому можно думать, что Комициол был послан в Испанию до 589 г. Возможно, что смерть Леувигильда вдохнула в имперское правительство надежду на отвоевание утерянных территорий и что именно с этой целью был послан со специальной миссией Комициол. Двухлетний промежуток 587-589 гг. вполне подходит для активной деятельности нового правителя.

Позже вестготские короли не оставляли надежды изгнать византийцев из Испании. Военные действия продолжались в течение нескольких десятилетий. Решающий шаг был сделан королем Сисебутом. Давление вестготов стало настолько сильным, что управлявший провинцией патриций Цезарий обратился к Сисебуту с просьбой о заключении мира. В ответ король соглашается заключить договор и предлагает Цезарию дары, что явно было лишь формой подкупа патриция. Не решаясь сам сделать такой шаг, Цезарий выступил инициатором отправления в Константинополь совместного посольства во главе с готом Теодорихом и римлянином Амелием. Судя по всему, послы вернулись в Картагену ни с чем, и Цезарию оставалось только надеяться на дружбу короля (Epist. Wis. II-VI). Однако эта «дружба» вскоре дала свои плоды. Цезарий явно сдал Картагену вестготам, и большинство имперских владений на Пиренейском полуострове было византийцами потеряно.

Судя по дошедшему в довольно плохом состоянии тексту Георгия Кипрского, Септем, один или два пункта в Испании, подчинявшиеся византийцам, и Балеарские острова (Майорка и Менорка) составляли эпархию II Мавретанию, являющуюся частью Карфагенского экзархата ^{638} . Тенесса, упомянутая в этом тексте как часть Испании, в действительности может быть Тингисом в Африке ^{639} , а ссылка на Испанию — лишь воспоминанием того, что Тингитанская Мавретания когда-то являлась частью Испанского диоцеза. Что касается таинственных Месопотамегой или Месопотаменой, то предполагают, что это мог быть нынешний Алхесирас на испанском берегу пролива ^{640} . В этом очень важном стратегическом пункте, который вместе с Септемом позволял контролировать пролив, обнаружены следы византийского присутствия ^{641} . В таком случае можно считать, что после активных действий Сисебута, как военных, так и дипломатических, византийские владения в Испании были сведены лишь к району Гибралтарского пролива. Провинция Spania была практически потеряна и ее остатки включены во II Мавретанию. Но если считать, что сведения Георгия Кипрского отражают ситуацию во времена правления императора Маврикия, т. е. самого конца VI в. ^{642} , то можно полагать, что присоединение крайнего юга Пиренейского полуострова ко II Мавретании произошло еще до этих событий, и связать это территориальное изменение с созданием Карфагенского экзархата: император мог объединить в руках одного наместника контроль над обоими берегами пролива. В 623—625 гг. король Свинтила захватил последние остатки византийских владений на Пиренейском полуострове (Isid. Hist. 62) ^{643} . 70-летний византийский эксперимент на Пиренейском полуострове завершился [105] .

105

Под властью императора еще долго оставались Балеарские острова, пока они не были завоеваны уже арабами. Однако в ту эпоху история этих островов в историю Испании не входила. Они были в свое время отняты у римлян вандалами, вместе с остальной территорией Вандальского королевства перешли под властью Византии, а затем, как и значительная часть западных территории Восточной Римской империи, были захвачены арабами, и только в ходе Реконкисты Балеарские острова были завоеваны арагонскими королями, после чего их история слилась с историей Испании.

Большую часть этого 70-летнего промежутка византийские владения на Пиренейском полуострове составляли провинцию Испанию (или Спанию), которая являлась частью сначала префектуры Африки, а затем Карфагенского экзархата. Однако в рамках этого экзархата Испания занимала особое место. Главной задачей карфагенского экзарха была защита африканских владений империи от нападений варварских берберских племен. В Испании же византийцам противостояло Вестготское королевство, стоявшее на ином уровне развития и обладавшее другими военными возможностями, и уже одно это придавало обороне провинции особый характер. К тому же эта провинция была отделена от основной территории экзархата, связь с которым могла осуществляться только морем, и это тоже влияло на ее положение внутри экзархата. Посылка Комициола непосредственно императором явилась признанием этого особого характера. Позже управлявший этой провинцией Цезарий направлял посольство в Константинополь, минуя своего непосредственного начальника — экзарха Карфагена. Можно говорить, что, являясь юридически частью Карфагенского экзархата, византийская провинция Испания занимала особое место, и ее правитель, носивший титул патриция и, может быть, дукса, мог непосредственно сноситься с императором в случае необходимости^{644}.

Особое положение Спании отразилось и в том, что в Картагене был создан свой монетный двор, выпускавший как золотые солиды, так и более мелкую монету^{645}. Последнее обстоятельство чрезвычайно важно. В Вестготском королевстве монета имела в основном (если не полностью) политический и идеолого-символический характер. Естественно, что и византийские, как и любые другие, монеты тоже имели такой же характер, но они обладали еще и экономической функцией. Чеканка и распространение более мелкой монеты ясно показывает изменения, которые принесло с собой византийское завоевание в экономической области, в первую очередь рост влияния торговли и торговцев^{646}. Рыночный характер экономики, частично утраченный после варварского завоевания, возродился на территории имперской провинции.

Археологические данные показывают, что после византийского завоевания увеличивается приток товаров из Северной Африки, а также из сиро-палестинского региона, хотя в последнем случае неясно, прибыли ли они непосредственно с Востока или через Карфаген^{647}. Важнейшим центром распространения этих товаров являлась Картагена. Другим важным центром была Малака, которая издавна служила наиболее значительным пунктом контактов Южной Испании с Северной Африкой. В районе этого города с давних времен располагались мастерские по изготовлению солений и особых рыбных консервов, очень ценимых в Риме и Италии. Но в условиях политического хаоса и вандальского завоевания Северной Африки, прервавшего или, по крайней мере, затруднившего торговлю по Средиземному морю, эти мастерские перестали существовать^{648}. Восстановление относительной политической стабильности возродило Малаку как важный экономический центр, но теперь она становится в основном реципиентом североафриканского импорта. Там существовал довольно значительный слой торговцев, в большой степени грекоязычных выходцев из Восточного Средиземноморья, которые активно поддержали византийцев и теперь не менее активно торговали с Северной Африкой^{649}, явно соперничая с коллегами из Карта-гены. Хотя археология дает пока еще лишь отдельные элементы общей картины экономических связей того времени, на основании уже имеющихся данных можно говорить, что византийское завоевание привело к включению восточного и южного побережья Пиренейского полуострова в общую экономическую систему Средиземноморья и к возрождению рыночной экономики.

Отношения между византийцами и вестготами в Испании постоянно были очень напряженными. Вестготские короли не оставляли надежды выбить византийцев с полуострова, и не было практически ни одного короля, который не воевал бы с имперскими войсками, пока, наконец, вестготы не добились своей цели. Надежды же императоров реально подчинить себе всю Испанию рухнули сразу. И в этих условиях главной задачей имперских властей на Пиренейском полуострове было обеспечить безопасность провинции. Поэтому довольно скоро на границе с Вестготским королевством стала создаваться линия пограничных укреплений, крепостей (castella), опорных пунктов (castra). Они поддерживали укрепленные города (civitates), составляя вторую линию обороны^{650}. Вопрос о том, был ли при этом создан настоящий limes, как это было сделано в недавно завоеванной Северной Африке, вызывает споры^{651}. Вполне возможно, что сплошной укрепленной линии не было, но само существование укреплений представляется несомненным. Вероятнее всего, здесь были поселены пограничные воины — limitanei^{652}. Павел Диакон (Hist. Lang. III, 21) говорит, что после подавления мятежа Герменегильда его жена Ингунда, бежав к византийцам, попала в руки воинов, которые обитали на границе против испанских готов (qui in limite adversum Hispanos Gothos residebant). Глагол resideo показывает, что эти воины находились на границе постоянно, так что слова лангобардского историка не оставляют сомнения в существовании limitanei. Они же свидетельствуют, что уже в 584 г. система укреплений была полностью сформирована. Но еще раньше, во время кампании 571 г., Леувигильд с помощью предателя захватил Асидон, который Иоанн Бикларский (а. 571) называет очень укрепленным городом (fortissimam civitatem). Из этого упоминания еще не следует, что все укрепления Асидона были созданы византийцами, но это очень вероятно^{653}. Видимо, сразу же после подчинения части Южной и Юго-Восточной Испании, потеряв надежду на подчинение всего Пиренейской полуострова, имперские власти стали создавать укрепленную границу, и, возможно к 571 г., а к 584 г. точно, эта граница была создана. Не исключено, что напротив нее вестготы тоже создали подобную линию^{654}, хотя это и более сомнительно.