Испанский сапожок на шпильке

Я резко крутанула руль влево и помчалась, визжа тормозами на поворотах, прямо в самый центр города. Все-таки там на каждом шагу ГАИ, не посмеют стрелять. Выбрав удобный момент, я крикнула Вере, чтобы она выпрыгивала на ходу из машины, и, только убедившись в том, что она в безопасности (мне было видно, как она, ловко приземлившись на тротуар, сразу же заскочила в какой-то магазин), я резко развернулась, заехав на проезжую часть, и вылетела прямо навстречу «Волге». Конечно, машина с тонированными стеклами, что может быть удобнее! А номер заляпан грязью. И ГАИ не останавливает… Уже через пять минут я заметно от них оторвалась. Я чувствовала, что меня хотят убрать. Они уже не просто пугали меня, а действовали. Но что такого я теперь знала, чтобы за мной устраивать такую охоту?

Ведь получалось, что они могут в любую минуту ворваться ко мне домой и превратить меня в решето. И кто может меня спасти? Кому в этом городе я особенно нужна? Разве что Сергею?

И поэтому я решила тоже прибегнуть к крайним мерам. Остановив машину в небольшом тупичке, о котором знал каждый местный водитель, я, прихватив с собой сумку, достала пистолет и, спрятавшись за угол дома, стала ждать. В этот тупик вели, как ни странно, все центральные дороги города. Дело в том, что раньше это место было прекрасным выездом на проспект Ленина, с помощью этого проулка можно было сократить путь почти на два километра. Но потом на этом месте решили поставить строительный вагончик и заложить фундамент под строительство дома. Ловушка для дураков, короче. И если водитель местный, то он ни за что не заедет сюда. Если же НЕ местный, тогда он рано или поздно закружится в центре и выедет прямо на меня.

И не успела я об этом подумать, как в тупик ворвались мои преследователи. Машина резко остановилась. Очевидно, сидящие в ней люди (или кто-то один) размышляли, куда я могла деться и не спряталась ли где-нибудь поблизости. Но я тоже из племени терпеливых.

Прошло пять минут. И наконец из машины вышел человек. Я его уже видела. Это он убил Цветкова и стрелял в меня. Я не заметила, как нажала на курок. Рыжий парень в зеленых джинсах и черной майке упал, обливаясь кровью, — я попала ему прямо в глаз.

И в это самое мгновение «Волга» рванула с места. Круто развернулась и исчезла, словно ее и не было. А ведь парень-то вышел со стороны водительского сиденья. Значит, в машине находился еще кто-то, кто пересел за руль и умчался, оставив своего напарника подыхать на асфальте. «Гость города», — подумала я, выходя из своего укрытия и пряча пистолет в сумочку. Постояв немного над телом приезжего, я вздохнула (терпеть не могу убивать!) и села в свою машину. Похоже, одним врагом у меня стало меньше.

Самое время возвращаться домой. Я почему-то была уверена, что тот, кто хотел моей смерти, рассуждал приблизительно так: она испугается и не посмеет вернуться домой; будет искать, где бы переночевать, и все такое прочее…

Но они сильно просчитались. Я не только вернулась домой, но и успела заехать в несколько магазинов, чтобы пополнить запас продовольствия хотя бы на пару дней. С этой дурацкой работой можно получить дистрофию. А это мне не шло. Наверно, исходя из этих соображений, я накупила себе целую коробку пирожных, шматок ветчины, которым можно было свалить с ног кого угодно, большой пакет фруктов и несколько банок разных консервов. Я даже не забыла про хлеб. Что случается со мной крайне редко. Я так думаю, во мне просто заговорила жажда жизни. А что было бы, если бы меня сегодня все-таки прихлопнули? Патологоанатом Валентин распахал бы меня от горла «до самых до окраин», а внутри оказалась бы пустота. «Что же это она бегала на пустой желудок, — подумал бы он, перекладывая мои внутренности на стол, — денег у нее, что ли, нет?» И как бы я ему ответила? Без внутренностей-то? А ведь он был бы прав. Какое мнение должно сложиться у постороннего наблюдателя о частном детективе, у которого нет денег на еду? А такое, что это плохой частный детектив, потому ему никто и не платит…

Развлекаясь таким образом, я нарезала толстыми кусками ветчину, налила себе ананасового соку, выложила на блюдо шесть бисквитных пирожных с розовыми кремовыми цветочками и съела все это за каких-нибудь пять минут. Потом уснула. Вот пусть только попробуют прийти… Кто-то мне сказал, что после еды кровь отливает от мозга к желудку. Как он был прав… Мои мозги совершенно обескровились. Отключились. Я приходила в себя.

Глава 12 Сверток с «зелеными»

Проснувшись, я поняла, что звонит телефон.

— С вами все в порядке? — услышала я взволнованный голос Веры.

— Вера? Где вы сейчас находитесь? Вы не ушиблись? Бога ради, простите меня за то, что случилось. Со мной вообще опасно связываться. Но мы можем сейчас с вами встретиться?

— Конечно. Я возле своего дома. Записывайте адрес.

Я увидела ее у подъезда. Она, забыв все свои принципы, открыто курила на глазах у прохожих. Уверенная на этот раз в том, что за мной никто не следит, я вошла в подъезд и поднялась следом за Верой на ее этаж.

Она жила в скромной двухкомнатной квартирке, плотно зашторенной, чистой и прохладной. Минимум вещей, максимум свободного места.

— Может, перейдем на «ты»? — предложила я.

— А почему бы и нет? Хочешь чаю или компоту?

Она принесла компот из вишен и разлила по бокалам.

— Ты не замужем? — спросила я.

— Нет. Все попадаются какие-то не такие… Или я слишком разборчивая стала…

— А ты не знала случайно Болотникова Виталия?

— Болотникова? Знала. Он мне телевизор ремонтировал. Его Соня приводила. А что?

— А то, что его тоже убили.

Вера медленно опустила бокал на стол. Плечи ее поникли.

— Что уж тут можно сказать?

— Не сказать, а спросить. Ты ничего не знала об отношениях Сони с Эдиком?

— Смотря что. Ты подозреваешь, что он как-то причастен к этой фирме «Сократ»? Я, честно говоря, тоже об этом думала. Но как тут что-нибудь докажешь? Мы слишком маленькие люди. Только непонятно, зачем было ему подставлять Соню?

— Они с Сашей хотели сделать из нее инкубатор для своих детей. Для состоятельных людей вопрос о наследниках — один из самых важных. Кому они оставят все свое добро?

— Не может быть… — Вера прикрыла рот рукой и покачала головой. — Неужели они на это способны?

— Они напоили ее, и Эдик, воспользовавшись ее беспомощным состоянием, изнасиловал Соню. Это было три месяца назад. А результаты вскрытия показали, что она была беременна… Вот такие дела, Вера.

Вера ушла, а вернулась с бутылкой водки. Достала из холодильника. Затем появились помидоры и ржаной хлеб.

— Давай помянем Сонечку и ее малыша. Мне кажется, что сегодняшний день никогда не кончится. Ты каждую минуту выдаешь мне вещи, от которых просто голова кругом идет…

— Я не могу пить. Разве только сегодня вечером. Но ко мне нельзя, у меня такие неприятности, я тебе передать не могу… Поэтому давай отложим на потом. Я же за рулем.

— А я выпью.

Через некоторое время Вера вынесла из спальни сверток. Коричневая почтовая бумага, скотч.

— Ну что, развернем? — спросила я.

— Конечно.

Вера отодрала скотч, развернула бумагу, и мы увидели целлофановый пакет, а сквозь него просвечивала толстая пачка долларов.

— А-а-а… Что же это такое? Откуда? У нее же денег даже на мороженое не было… Когда последний раз шли с ней по улице, она сказала, что «зайцем» на автобусе ездит, потому что заплатить нечем. А когда я предложила купить нам по мороженому, она лишь усмехнулась. А ведь это было в тот самый день, когда она ко мне в парикмахерскую пришла, чтобы ВОТ ЭТО отдать на хранение. Я ничего не понимаю.