Испорченная кровь

Кровь. Возможно, несколько дней спустя, когда

поняла, что это правда. Но, с того момента, как моё

сердце приняло решение любить его, оно решило

быстро, и решило за меня.

Видит Бог, я не хотела влюбляться. Это клише —

мужчин и женщин, и их социальное обязательство

— праздновать любовь. Фотографии бракосочетания

вызывали у меня тошноту, особенно, когда были

сделаны на железнодорожных путях. Я всегда

представляла паровозик Томас, катящийся на них,

его

улыбающееся

голубое

лицо,

покрытое

капельками крови. Я не хотела желать подобных

вещей. Любовь была достаточно хороша без

трёхслойного, миндального, покрытого глазурью,

свадебного торта и сверкающих кровавых алмазов,

заключённых в белое золото. Просто любовь. И я

любила Ника. Сильно.

А Ник любил свадебный торт. Он так м н е и

сказал. Ниссли также сказал, что хочет, чтобы у нас

когда-нибудь был свой. В тот момент мой пульс

замедлился, глаза потускнели, и вся моя жизнь

промелькнула, как вспышки, перед глазами. Она

была хороша потому, что была с Ником. Но я

ненавидела её. Меня разозлило то, что он ожидал от

меня такой жизни. Как нормальные люди.

— Не хочу выходить замуж, — ответила ему я,

пытаясь контролировать свой голос. Обычно мы

играли с ним в одну игру. Как только видели друг

друга, мы давали физическое описание того, как

выглядит другой. Это была игра писателей. Он всегда

начинал одинаково: нос кнопкой, ясные глаза, полные

губы, веснушки. Теперь Ник смотрел на меня так,

будто никогда не видел раньше.

— Ну, и чего ты хочешь?

Мы сидели на коленях перед его журнальным

столиком, потягивая тёплый сакэ, и пальцами ели ло

мейн ( Прим. р е д . : лапша Ло Мэйн (кантонское

произношение — Лоу мин, англ.: Lo Mein) — очень

распространённое блюдо в Китае, вариантов

приготовления у него множество, как и вариантов

наполнителей, важны лишь пшеничная лапша,

причем любого вида и формы, и общий принцип

готовки).

— Я хочу есть с тобой, трахаться и смотреть на

красивые вещи.

— Почему мы не можем делать всё после

свадьбы? — спросил Ник. Он облизал каждый свой

палец, а затем мои, и откинулся на спинку дивана.

— Потому что я слишком сильно уважаю

любовь, чтобы выйти замуж.

— Это печально.

Я смотрела на него. Он шутит?

— Не думаю, что я печальная только потому,

что не хочу тех же вещей, что и ты.

— Мы можем прийти к компромиссу. Как

Персефона и Аид, — ответил он.

Я расхохоталась. Слишком много сакэ.

— Ты недостаточно мрачный, чтобы быть

Аидом, и в отличие от Персефоны, у меня нет

матери.

Я резко умолкла и начала потеть. Ник сразу

склонил голову вправо. Я вытерла рот салфеткой и

встала, взяла контейнеры с едой и отнесла их на

кухню. Он последовал туда за мной. Я хотела побить

его каблуками. Мать Ника всё ещё была замужем за

его отцом. Тридцать пять лет. И по тому, что я

видела, они были счастливы, не сложные годы. Ник

был так уравновешен, что было смешно.

— Она умерла?

Он должен был спросить дважды.

— Для меня.

— Где она?

—

Несёт

где-то

своё

эгоистичное

существование.

— Ага, — произнёс он. — Хочешь десерт?

Вот то, что мне нравилось в Нике. Он был

заинтересован

только

в

том,

в

чём

были

заинтересованы вы. И я не была заинтересована в

своём прошлом. Ему нравилось, что я была мрачной,

н о Ниссли не знал почему. И не выяснял. Он,

определённо, не понимал. Но, не смотря на все наши

разногласия, Ник принял меня такой, какая я есть. И

это то, что мне было нужно.

Пока Ниссли не изменился. Пока не сказал, что

я эмоционально неприступна. Со мной нелегко, и он

устал пытаться. Ник и его слова. Ник и его обещания

бесконечной любви. Я верила всему, а затем он

бросил меня. Любовь приходит медленно, но, Боже,

как же быстро она уходит. Мужчина был красив, и

вот он уже ужасен. Я почитала его, и вот я уже

ненавидела его.

Доктор Сапфира Элгин пыталась научить меня

контролировать свой гнев. Она хотела, чтобы я

научилась определять его источник, чтобы могла

рационализировать свои чувства. Успокаивать себя

уговорами. Я никогда не смогу точно определить

источник. Он носится по моему телу без точки

происхождения.

Я пренебрегала им. Всегда. Но теперь стараюсь

точно его определить. Я злюсь, потому что...

Айзек — прикосновение, и он звук. Запах и зрение. Я

пыталась дать ему одно из чувств, как делала со

всеми остальными, но он оказался всеми ими. Айзек

оказывал влияние на мои чувства, и именно поэтому

я сбежала от него. Я боялась яркости чувств, боялась

привыкнуть к цвету, звуку и запаху, и что они будут

отобраны у меня. Я была само исполняющимся

пророчеством; уничтожая, прежде чем могла быть

уничтожена сама. Писала о таких женщинах, не

понимая, что сама была одной из них. В течение

многих лет верила, что Ник оставил меня потому, что

я подвела его. Я не могла быть той, которая нужна

ему, потому что была пустой и поверхностной. Вот