Исповедь Мотылька

— Вам хватит двадцать минут между двенадцатью и половиной первого?

Полчаса — это совсем ни о чем. Только на то, чтобы раздать детям принадлежности для рисования и организовать рабочее пространство уйдет минут десять.

— Мне нужно сорок минут. Лучше пятьдесят.

— Вы собираетесь делать из них Пикассо?

— Я собираюсь сделать так, чтобы они весело провели время и отвлеклись от своих болезней.

— Уверены, что сможете это сделать достаточно профессионально?

— Нет, не уверено. — Я не собираюсь юлить, поэтому отвечаю максимально честно. — Ирина Сергеевна, я никогда ничего подобного не делала. Не принимала участия в благотворительности и у меня нет педагогического образования. Но все же я достаточно эрудированный человек, чтобы понимать, что дети с большим интересом проведут время, осваивая интересные азы рисования, чем изображая помощников Мистера Крабса. Вы сказали, что их возраст от шести до тринадцати. Не думаю, что тринадцатилетним детям интересно смотреть, как корчатся аниматоры. Почему бы не разделить их на две группы? Я могу забрать старших.

Она так долго молчит, что я мысленно готовлюсь услышать отказ и что-то вроде «хорошо, Эвелина, я поняла, мы с вами свяжемся», но в конце концов Крымова соглашается. Признает мое предложение разумным и снова черкает свои страницы. Спрашивает, что именно мне нужно для мастер-класса и я, подумав минуту, набрасываю на листе бумаги примерный список всего необходимого. Говорю, что так сходу могу все не вспомнить, потому что у меня не было времени как следует подготовиться, но Ирина снова ведет себя дружелюбно — пишет мне номер телефона куратора мероприятия и предлагает, если что, до конца дня сбросить ему полный перечень, если вдруг я что-то захочу добавить. Озвучивает, что у них хороший бюджет, так что можно не мелочиться.

В конце встает и даже протягивает руку для рукопожатия, нарочно глядя на меня сверху вниз, как будто хочет подчеркнуть свое привилегированное положение.

Но когда я собираюсь уходить, неожиданно говорит (как будто даже не мне, а кому-то третьему):

— Олега там не будет, если вдруг тебе интересно.

После тридцати минут официального «выканья» ее «ты» режет слух. Как и упоминание Олега, совершенно некстати и не к месту.

— У него новый предмет обожания.

— Не понимаю, зачем вы мне это говорите. — Правда не понимаю.

— Потому что прекрасно понимаю, что ты положила на него глаз. И с учетом некоторых обстоятельств считаю своим долгом предупредить тебя заранее. Лучше упасть с нижней ветки, чем с верхушки, да?

Все это время она делала вид, что изучает свой ежедневник, но сейчас, оторвав взгляд от страниц, пристально изучает мою реакцию.

В моей голове сначала становится слишком шумно от обилия громких и беспорядочных, как испуганная воробьиная стая, мыслей. Хочется даже закрыть уши, как будто это может помочь делу. Но так я только выдам слабость под пристальным, словно у мясника, взглядом Крымовой.

Так вот зачем она меня пригласила.

У Олега появилась другая женщина.

Странно, но стоит этой мысли обрести прочную форму, как аврал в голове мгновенно затихает, но теперь до пронзительного свиста. Так и хочется оглянуться, проверить — нет ли поблизости закипающего чайника. Звук один в один.

— Значит, мое участие в вашей благотворительном мероприятии — просто предлог?

— Я не настолько бездельница, чтобы ради одного разговора устраивать так много телодвижений.

Ирина поднимается из-за стола, обходит его и становится так, чтобы между нами не было никаких преград — только много свободного пространства, в котором мне почему-то очень неуютно. Мы виделись только раз — на том приеме, куда меня пригласил Олег, но с тех пор ее неприязнь как будто только усилилась. Хотя убей бог — не пойму почему. Тем более, если у Олега действительно новая женщина.

Сглатываю неприятный горький ком, опускаю руку в карман кофты, где лежит телефон и только в последний момент вспоминаю, что телефон не на беззвучном, и если пришло сообщение — я бы услышала. И звонок тоже не пропустила бы.

«Да у тебя уже рефлекс, подруга, — почему-то у моего внутреннего «Я» прагматичный Катин голос, — это очень плохо».

А ведь только пару недель корила Иру за то, что не выпускает телефон из рук, в ожидании сигнала от своего не_бывшего_бывшего. И вот — попалась в ту же ловушку. Или эти «настройки» включаются по-умолчанию у всех влюбленных дур?

— Мы с Олегом давным-давно обсудили наши отношения, и определили границы, за которые никто из нас не будет заходить. — Крымова складывает руки на груди, как будто нарочно выставляя напоказ дорогие часы. Мужские. Возможно, забытые Олегом в одну из их встреч? Или это просто случайный, ничего не значащий жест, и я просто начинаю дуреть? — У меня никогда не было иллюзий на счет моего места с его жизни. А он не претендовал на мою верность.

— Вы лукавите, — срывается с языка.

Ирина замолкает, плотно сжимает губы. Нужно отдать ей должное — у нее красивое лицо, ухоженное, но без модных подтяжек и уколов. Она точно не из тех женщин, которым необходимы утиные губы и восковое лицо, чтобы чувствовать себя привлекательной.

— Вот как?

— Вы ревновали, когда увидели нас вместе. — А вот это я уже говорю совершенно осознанно. Даже почти зная, зачем. — Теперь у Олега появилась другая женщина, но по какой-то причине вы не можете с ней бодаться. Поэтому решили выместить злость на более беззащитной цели.

Она хочет ответить, но не произносит ни слова. Возможно, я сильно себе льщу, но она просто не может придумать достойную отговорку.

Значит, на этот раз я не промахнулась.

— Мы с Олегом просто друзья, Ирина. В последний раз он писал мне несколько недель назад. Могу показать телефон и историю звонков.

— Я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной, Эвелина. Обычно это странная конструкция, в которой кто-то хочет любви, а кто-то — просто потрахаться.

— А в вашей с Олегом «дружбе» — вы сторона, которая хочет потрахаться? — Даже наскребаю смелости на целую улыбку.

— Тебе нужно учиться держаться язык за зубами.

— А вам, Ирина Сергеевна, нужно учиться не забывать о границах и правилах, прежде чем ложиться с мужчиной в постель. Всего доброго.

Я выхожу и вежливо прикрываю за собой дверь, но уже через секунду меня оглушает грохот прилетевшей в нее стеклянной вазы, которая стояла в центре стола.

Глава двадцать седьмая: Эвелина

И все же, несмотря на наше «теплое прощание», через пару часов со мной связался помощник Крымовой и уточнил все детали. На мой вопрос, говорил ли он с Ириной (я предположила, что она просто не успела отдать на мой счет «правильные» распоряжения), абонент по имени «Саша Федорова» написала, что разговаривала с Ириной Сергеевной буквально полчаса назад и та уверила, что мое участие в силе.

Вот так и получилось, что с одной стороны Ирина сначала принесла дурные новости, а потом сама же помогла хотя бы как-то их прожить, потому что на следующие несколько дней я с головой погрузилась в подготовку к мастер-классу. Мысли об Олеге никуда не делись, но в течение дня я запретила себе на них концентрироваться, вместо это сосредоточившись на том, как и чем я буду развлекать детей.

Поэтому, когда, наконец, подошла моя очередь участвовать, я была собранной и совершенно уверенной в том, что эти сорок минут пройдут весело и плодотворно.

В итоге детям так понравилось, что они не захотели меня отпускать и следующие за мной аниматоры «подарили» нам еще десять минут из своего времени.

Но только когда все заканчивается, я практически без сил выползаю в пустой коридор, присаживаюсь на скамейку и делаю несколько глубоких глотков воздуха, чтобы восстановить дыхание. Пусть это будет малодушно, но если бы после всех увиденных печальных детских глаз меня вернули в прошлое и переспросили, действительно ли я готова в это вписаться, я бы крепко подумала.