Исповедь плохой подруги

Я даже почувствовала, как от этой мысли намокают глаза. Но всмотревшись в отражении повнимательнее, я стала понимать, что зря переживаю. Такая прическа мне вроде даже идет. Челка хоть и лезет в глаза, но даже заправленная за уши, смотрится хорошо. А сама стрижка выглядит неплохо из-за моих густых волос. Конечно, укладка тоже внесла свою лепту, но, уверена, даже без нее мне будет нравиться результат. Я повертела головой. Кончики волос защекотали шею. Такое необычное ощущение. Я даже улыбнулась, а Адель и парикмахер восприняли это как комплимент их, можно сказать, совместной работе.

Правда, когда я опустила взгляд, пытаясь подняться с кресла, мне снова стало не по себе. Сколько волос! Интересно, их можно было бы продать? В любом случае уже слишком поздно.

— Ну как? — спросила парикмахер.

— Класс. Мне нравится.

Интересно, существует ли на планете хоть один человек, которому под силу сказать парикмахеру, что его работа ему не понравилась?

Но эта парикмахерша вроде мне даже поверила. Она похвалила качество моих волос и пригласила приходить к ней, чтобы подровнять кончики, когда длина немного отрастет. Ага, а как же. Бегу и падаю.

Пока Адель расплачивалась, я изучала свое отражение в зеркалах, которые были здесь повсюду. Ну что ж, эта ерунда мне хотя бы досталась бесплатно. Да, стрижка красивая, но… Но раньше то было лучше. Волосы — это буквально единственное, что мне нравилось в своей внешности.

До машины мы дошли молча. Адель, наверное, поражалась, как это я могу молчать, если меня должно распирать от восторга.

— Ну что? — спросила она, когда мы уже ехали.

Я открыла окно и смотрела только на то, как пролетают мимо машины, а за ними, на тротуарах, гонятся деревья. Бьющий в лицо ветер помогал снова не расплакаться, но от красных глаз и ужасного чувства внутри не спасал.

— Красивенько, — сказала я.

— Что?

Из-за шума, который лился из открытого окна, Адель меня не услышала. Я не стала повторять. Тогда Адель закрыла окна и пришлось вернуться обратно в машину.

Адель несколько раз на секунду отворачивалась от дороги, чтобы посмотреть на меня и с каждым разом она хмурилась все больше.

— Ты что, опять плачешь?

Я хотела ответить, что нет, и нормально поплакать уже дома. Но после слов Адель я как будто перестала контролировать собственное тело. Я снова разрыдалась. Да откуда во мне столько слез? Почему их с каждым разом все больше?

— Не стоило… — сказала я сквозь всхлипы. — Не стоило меня стричь…

— Что? — спросила Адель, нахмурившись еще больше. — Почему ты не сказала, что не хочешь этого?

— Я не знала…

Я запнулась, потому что услышала, как глупо звучат эти слова. Ну да, ну да, когда парикмахер орудует над твоей головой ножницами, а на пол ссыпаются волосы — неочевидно, что тебя стригут. Но ведь я на самом деле до последнего не была в этом уверена… Я могла догадаться, могла это предотвратить. Но не стала. Потому что не хотела причинять неудобство Адель — она же привезла меня сюда, и парикмахерше — ведь она уже вымыла мне голову.

Зато самой себе причинить неудобство мне всегда было окей.

— Знаешь, — сказала Адель, смотря на дорогу. — Тебе стоит быть более благодарной. Я потратила на тебя пол дня и кучу бабок отдала за стрижку… А ты мало того, что «спасибо» не сказала, так еще и рыдаешь.

После этих слов я с полминуты только и могла, что икать, как бывает после истерики. Но затем, собравшись с силами и стараясь не отравиться горечью, которая шла от моих слов, я сказала:

— Спасибо за все, что делаешь для меня, Адель. Извини, что не всегда оправдываю твои ожидания.

Глава 21 В которой происходит что-то странное

Несмотря на извинения я все-равно чувствовала себя виноватой перед Адель. Она столько всего для меня делает! Она со мной предельно откровенно. Она реально хочет мне помочь. А я что? Только и могу, что попадать в передряги и рыдать навзрыд.

Со своей новой прической я за один день переживала весь спектр эмоций. То мне она нравилась, и я думала о том, какая она милая и удобная. То я ненавидела ее, а в придачу Адель, парикмахершу и, разумеется, саму себя.

Мама и папа были расстроены из-за моих волос, но старались не подавать виду. Я, конечно же, видела, что им безумно жаль и от этого мне самой делалось хуже. Получается, правильно говорят, что ценим, когда теряем. Я даже начала гуглить маски для роста волос. Но забросила эту идею, когда увидела, что придется ходить целый час с пакетом на голове, чтобы компоненты лучше впитались.

Одна только Чмоня не прокомментировала мое обновление. Наверное, потому что не разговаривала по-человечьи. А так, я уверена, она сказала бы что-то такое из-за чего я расстроилась бы еще больше.

Кстати, Чмоня подросла и перестала портить нам в квартире все горизонтальные поверхности. Мы с ней ходили гулять два раза в день, и она исправно сдерживалась и портила только деревья на улице. Но несмотря на это, я с каждым днем переставала ее любить все больше. Ну как такое маленькое, милое животное может к тому же быть таким мерзким? Раньше ее хоть почухать можно было. А теперь она изловчилась так выворачиваться, что я всерьез стала переживать за сохранность своих конечностей.

Даже гулять с ней перестало быть удовольствием. Ну это понятно почему. Мы теперь ходили вдвоем, без Тимура и Дика. Я несколько дней по вечерам маячила около его двора, но даже если Тимур видел меня, то не обращал внимания. Один раз мы даже пересеклись взглядами. Но никто ни к кому не подошел. После этого я старалась не попадаться им на глаза. Зачем? От этого только хуже становится.

Так что мы с Чмоней стали гулять по алле, которая шла вдоль проезжей части. Чмоня гавкала на каждую машину, которая ехала со скоростью, превышающую тридцать километров в час. Сначала я боролась с этим. Но оказалась, что после таких прогулок Чмоня сильно устает и дома почти не гавкает.

А еще я подумала, что раз Чмоня уже почти взрослая собака, то можно ее отправлять без поводка погулять. Она хоть и злобная, но такая же трусливая, как и ее собраться по породе. Так что Чмоня не отбегала далеко. К тому же она быстро возвращалась, будто пришибленная, когда на нее гаркал какой-нибудь алабай.

В целом, жизнь шла своим чередом. По сути, ничего такого и не произошло. А в том, что я тяжело переживаю стрессовые события, виновата лишь я сама. Нужно научиться попроще к ним относиться. А я не научилась. Социального опыта у меня было ноль без палочки. Уверена, если бы я продержалась в садике дольше одного месяца, то его было бы побольше. Я наверняка сейчас могла бы разруливать конфликты, не быть такой скучной в разговорах и не переживать, если вдруг кто-то переставал со мной общаться. Подумаешь, отношения, которые длились три дня! Это же ерунда! Ну вот. А если бы я ходила в садик, то не чувствовала бы как глаза наливаются слезами каждый раз при этой мысли.