Исправленному верить (сборник)

Олег Евгеньевич в притворном неведении развел руками и рассмеялся. Стас, он же Брячеслав Гумно-Живицкий, известный среди коллег как Стас Два-Пана, был крестом Шульцова или, если придерживаться эллинских образов, его персональным сизифовым камнем. Одаренный и при этом феноменально нелепый, Стас жил по двум синусоидам – научной и матримониальной, и синусоиды эти находились в вечной противофазе, пересекаясь лишь в нулевой точке, которая последние годы выпадала на Таиланд. Там потерпевший очередное фиаско с очередной предательницей и змеей Стас восстанавливал чувство мужского достоинства; там он, глядя в подведенные местные глазки, начинал рассуждать о материях, непонятных не только тайским девушкам, но и европейской профессуре.

Идеи Живицкого были парадоксальны, однако Шульцов полагал, что среди мыльных пузырей прячутся бриллианты. Увы, Стас еще ни разу не взял барьер, отделявший озарение от хоть как-то обоснованной концепции. Сперва ему становилось скучно, потом он в гастрономе, метро, парикмахерской, поликлинике встречал ее и погибал для науки до следующего Таиланда. Иногда в цикл вклинивалась Колоколька, которой Живицкий регулярно делал предложения, получал веселый отказ и исчезал на несколько лет, попутно что-то у предмета обожания изъяв. Щедрая Олька с потерями смирялась легко, полагая их абонентной платой за отсутствие ухажера, удручающего даже аквариумных черепах. Странное дело – в Стаса присутствующего через четверть часа хотелось запустить чем-нибудь тяжелым, Стас отсутствующий дарил своим знакомым немало веселых минут, будучи героем сюрреалистических историй в шляхетско-вавилонском стиле.

– Твой рыцарь, – порадовал Ольку Шульцов, – держит дома лодку, именуемую баркой Ра и как-то вознесенную им на седьмой этаж. Каждую ночь барка переворачивается…

– Я знаю, – кивнула Комарова, – ведь это моя лодка. Он ее в позапрошлом году уволок с дачи… У тебя что-то случилось?

– Нашлась пифия…

– Курила и буду курить, – парировала Колоколька. – Но я не пифия, а ведьма.

– От постигших тебя бед и несчастий?

– От безденежья. Скажи спасибо Стасу.

– Так он еще и твою банковскую карту прихватил?

– Он не знает, каким местом ее вставлять. Стас подал мне идею…

Разведшись с отринувшим «эту страну» Мишкой Поляком, обожающая «этот город» Комарова в третий раз замуж не торопилась, но, когда одновременно постарели родители и подросли дети, потребовались деньги. Много денег. Выход подсказала изъятая лодка. «Челн Ра» – именно так называлось оккультное заведение, в котором ныне подвизалась Ольга.

– Я увидела вывеску и запомнила. Потом в телепрограмме мне попалась реклама. Знаешь такое – «отверчу, приверчу, накручу, и все безгрешно»?

– Знаю, конечно…

– У них там значилась гадалка на картах, а потом вдруг куда-то делась. Я шла мимо, ну и заглянула… Я ведь еще в школе гадала.

– Чепуху ты несла. Но девчонкам нравилось.

– Мальчишкам тоже. – Ольга быстро показала кончик языка. – И я, между прочим, правду говорила. И тебе тоже.

Шульцов уткнулся в меню. Вспоминать о первой скоропалительной женитьбе не хотелось, но Олька и впрямь наговорила про «бубновую даму» немало гадостей, оказавшихся на поверку истинной правдой. Нет, Комарова не читала по засаленным валетам и десяткам и не пыталась навредить сопернице – дружба Шульца и Колокольки была обоюдно платонической. Гадалка просто брякала, что думает, а думать она всегда умела.

– Я не спросил, как Лиля и Витя?

– Они умнее меня, – умиленно произнесла «ведьма». – Оба. Представь себе, поросята знают, что жизнь есть и после сорока. Ну, или делают вид… Я в их годы этого не понимала.

– Просто у твоей матери жизни после сорока не было. Будешь выбирать вино?

– Буду! У нее и до не было. Ты не представляешь, как я хотела выставить ее замуж… У них тут должно быть… Вот. «Барбера дель Монферрато… Монтеи Россо». Мне бутылочка нравится. Пузатенькая, под старину. Так что ты мне хотел рассказать?

– Ничего. – Олег Евгеньевич по достоинству оценил выбор, в том числе и с финансовой точки зрения. – Просто я очень рад тебя видеть.

– От такого слышу, только нечего сочинять. «Не хотел он…» О, наши закуски. Будем лопать и думать, но сперва выпьем. Или нет, а то еще скажешь, что я пьяно брежу.

– Значит, ты гадаешь? Научилась или как раньше?

– Как раньше плюс двадцать лет в медицине… Я понимаю в бабах, я понимаю в щитовидке и надпочечниках, чего тебе еще надо?

– Мне – ничего.

– А раз ничего, рассказывай.

Не рассказать Шульцов не мог, мало того, сделал это с радостью. На Колокольку можно было вывалить все, слушать она умела удивительно. Недаром незадолго до развода «бубновая дама» закатила роскошную сцену с лейтмотивом «да знаю я, что ты с Комаровой не спишь, но ты с ней все время разговариваешь!».

– Так что ходить мне в доцентах, – заключил Шульцов, – и искать приработок.

Ольга сосредоточенно молчала, уставясь на мозаичные виноградные грозди.

– А «Варвара» в самом деле симпатичная, – наконец изрекла она, касаясь не по-модному острым ногтем бутылки. – Или я проявляю дурной вкус и зря трачу твои деньги? Ты не дашь мне заплатить?

– Вопрос риторический. Что до, как ты выразилась, «Варвары»… Три тысячи было б дороговато, – с Ольгой он был честен и в малом, и в большом, – а за тысячу с лишним – приемлемо…

– «Продается все, вопрос лишь в цене…» – нараспев произнесла подруга детства. – Ерунда вообще-то, но тебе нужны деньги.

– У тебя не возьму.

– А я и не дам. Ты не представляешь, сколько мне теперь не хватает! Раньше пяток лишних тысяч по пациентам выбегаешь, и никаких проблем, а сейчас то на Вену не хватает, то на, – она нарочито старательно произнесла, – де-вайсы Витькины. Алик, а иди-ка ты к нам. Хозяйка не дура, на Колбу похожа. Помнишь нашу Колбу?

Химичку Колбу Олег Евгеньевич, само собой, помнил, но от предложения податься в оракулы у него отвисла челюсть.

– Похоже, у тебя Уран в пятом доме… Или не в пятом, но без него точно не обошлось.

– Оля, что за чепуха!

– Не чепухей прочего. Алик, это очень-очень честный отъем денег у населения. Ты же знаешь, я Гиппократа ни за что не обману. Сказано «не навреди», я не врежу и другим не даю. Да, я не девица Ленорман, но диагност я неплохой. Если вижу, что клиентке надо к врачу, я ее к врачу и гоню. И она идет. Так не пошла бы, а скажешь про даму пик, не пойдет – побежит.

– Оля, я тебя не осуждаю, но я – другое дело.

– Здрасьте-пожалуйста! Тебе нужны деньги?

– Нужны, но я себя уважаю как ученого, поэтому и отказался от предложения Егорова. Пришлось прямо сказать, что мне моя научная совесть дороже. Можешь считать это высокопарным…