Исправляя ошибки

Боль сердца вернее всего выходит через слезы и крики — самые естественные проявления детской обиды. Это ритуал очищения. Даже если бы Бен вдруг набросился на него с кулаками, Люк понял бы и не осудил. Но слабость и безмолвие означали, что горькая отрава не ушла из души ребенка. Вероятнее всего, она лишь легла на дно, способная всколыхнуться при первом напоминании.

До сих пор Люк чувствовал острую вину за то, что забрал парня от родителей. Тем самым он нанес племяннику — да и его матери, хотя Лея старалась не показывать этого, уходя с головой в общественную жизнь, — слишком тяжелую рану, от которой они оба так и не оправились с годами. Но был ли выбор? Все же, Бен из рода Скайуокеров; из числа избранных. В нем течет кровь Вейдера — одного этого довольно, чтобы мальчик стал желанной мишенью для Тьмы и ее адептов, угроза которых еще существовала, невзирая на великую победу Энакина Скайуокера. Люк знал, что-то уже пыталось завладеть сознанием Бена; кажется, знал он и то, что это было — и скорее всего, оно будет пытаться еще. Гранд-мастер не мог позволить себе оставить Бена без пригляда, пустить его судьбу на самотек, тем более, что его способности к Силе были в самом деле велики. Во многом тот даже превосходил учителя, хотя Люк пока не признавался в этом даже себе.

Но сейчас, когда угроза впервые за многие годы приобрела видимые, реальные черты. Когда Люку почти стало известно, с кем (или, вернее, с чем) им предстоит бороться — и это само по себе являлось победой, — в какой-то момент стало ясно, что Бен — единственный, кому дано совладать с новым врагом. Ни самому Скайуокеру и никому из учеников академии — только Бену. Тому, кто даже к девятнадцати годам не был готов принять на себя настоящую ответственность. Кто до сих пор не вышел из детства. Кто поглощен жалостью к себе и режет себе руки. Что ни день его постель в бурых пятнах, словно у впервые созревшей девицы, и это продолжается из года в год. Горькая насмешка судьбы, размышляя о которой Люк иной раз ощущал натуральную обиду в отношении племянника.

— Твои родители желали и желают тебе только блага.

— Конечно, — просто бросил юноша и отвернулся. Его глаза заблестели. Бен с досадой подумал, что учителю все же удалось добиться своего.

… Наутро явился проводник. Он ожидал Скайуокера у главных ворот аванпоста верхом на том существе, которое, похоже, и звалось «лаггабистом».

Надо сказать, что существо это в самом деле оказалось тем еще чудищем. Огромное, неуклюжее и на редкость уродливое. Напоминавшее не то хаппабора, не то нерфа, почти полностью заключенного в металлическую броню, которому, к тому же, отсекли голову, заменив ее на неловко спаянную батарею компрессора имперского шагохода АТ-АТ (Бен, будучи неплохим механиком, знал основные детали такого приметного боевого транспорта). Каждое движение лаггабиста сопровождалось жутким лязгом и скрежетом. А чтобы развернуться ему, должно быть, требовалась площадка, равная по площади территории, которую занимала «Сабля» целиком.

Погонщик, чье лицо целиком закрывало забрало самодельного шлема, движением руки заставил животное-киборга присесть, чтобы приезжий мог забраться к нему на спину и усесться позади Тидо с максимальным возможным комфортом.

— Да пребудет с вами Сила, учитель, — с достоинством произнес падаван, провожая магистра. — И поклонитесь от меня мастеру Сан Текке.

— Да хранит тебя Сила, — отозвался Скайуокер, когда лаггабист уже поднялся на ноги. — Береги себя, малыш.

Чудище, забавно покачиваясь из стороны в сторону, двинулось в путь.

Бен остался стоять у ворот в тени одного из высоких столбов, провожая дядю угрюмым безмолвием.

***

Дальше время потекло так медленно, что это казалось юноше истинной мукой.

Бен занимал себя бесцельным копанием в механическом отсеке «Сабли». Бесцельным — оттого, что все системы корабля, как он вскоре убедился, работали безотказно. Однако юноша продолжал проверять и перепроверять каждое устройство просто потому, что другого мало-мальски серьезного занятия у него не было вовсе.

Этот остроносый, ни на что не похожий шаттл Люк Скайуокер собрал своими руками по собственным чертежам, которые разрабатывал несколько лет. Так воплотилось в жизнь давнее увлечение мальчишки с Татуина, мечтавшего о собственном корабле, чтобы иметь возможность путешествовать по отдаленным мирам. Теперь, когда за его плечом давно уже не стоял суровый Оуэн Ларс, который считал своим долгом вновь и вновь возвращать племянника с небес на землю, не позволяя ему предаваться опасным фантазиям, Люк осуществил давнюю задумку.

Гранд-мастер не любил сидеть на месте. Время, свободное от медитации, от занятий с учениками, от дел храма и Новой академии, Люк проводил в путешествиях. Он странствовал по галактике в узкой компании, состоявшей из его ученика и астродроида R2-D2, которого почитал за доброго друга — наверное, только в этих увлекательных скитаниях и было счастье Скайуокера, его главная отдушина. Вместе он и его спутники облетели почти все Внешнее кольцо в поисках древних храмов и утраченных голокронов былых поколений джедаев.

«Сабля» была очень легким и маневренным кораблем. Благодаря усовершенствованной системе гиперпривода военного образца она передвигалась в гиперпространстве так же быстро, как «Тысячелетний сокол», который до сих пор оставался главной гордостью генерала Соло. Хотя «Сокол» считался устаревшим, при грамотном управлении и своевременном ремонте он еще мог показать истинные чудеса. Благодаря особой чуткости детства Бен до сей поры вспоминал отцовский корабль с восторженным обожанием.

Сейчас, копаясь от нечего делать в деталях и микросхемах звездолета, юноша нет-нет да и возвращался к тоскливым мыслям, что наверное, не окажись он в Новой академии, под опекой дяди одиннадцать лет назад, он мог бы точно так же летать по всей галактике вместе с отцом.

Воспоминания о том, как он пяти лет от роду, впервые занял место второго пилота вместо Чуи — разумеется, лишь понарошку, корабль так и не оторвался от земли — грянули в душе с неожиданной силой. Как же горд был малолетний сорванец, когда, выпятив грудь, сидел рядом с командиром, с Ханом Соло, и старался точно выполнить любой его приказ. Казалось, он начисто не замечал того, что полет происходит лишь в его воображении. Мальчишка уверял, что когда-нибудь обязательно пойдет по отцовским стопам и будет пилотировать грузовые суда.

К несчастью, повзрослев, Бен отчетливо понял, что в жизни отца нет ни доли романтики — только нечистые дела, вечные якшанья с преступниками в поисках наживы. Хотя Хан Соло давно превратился из отчаянного контрабандиста, героического вора, в обычного дельца, владельца легальной торговой компании, чей флагманский корабль «Эравана», балкер типа «Китовый ус», прославился как едва ли не самый продвинутый в классе тяжелых грузовых звездолетов. Но все же, любой бизнес имеет теневую сторону, в суть которой ни один отец не стал бы посвящать сына.

Еще Бен коротал время в медитации и тренировках. Расположившись в специально отведенной зале напротив стены, сделанной целиком из транспаристила, открывающей взгляду глубины небытия, немыслимый простор, который в свою очередь смотрел на Бена тысячами крохотных звездных огоньков, юноша сидел неподвижно, стараясь добиться отрешенности, и постигал скрытые возможности Силы. Или кружил в замысловатом танце Атару со световым мечом, мастерски обходя невидимые препятствия и нанося смертоносные удары воображаемым врагам. Он старательно отрабатывал свои слабые стороны — акробатика Атару была одной из них. Резкие, упругие движения, крутые прыжки и развороты давались ему не так легко, как мягкая изысканность Макаши, на приемы которой магистр Скайуокер советовал ему делать упор в самом начале боя.