Испытание любовью

— Пока её нет, оденься сама. Да побыстрее. Я желаю позавтракать с тобой вместе. Жду в гостиной. Поторопись, пока не остыло.

Он немного слукавил: конечно, поддержать необходимую температуру блюд для саламандры не составляет труда. Но очень уж хотелось побыстрее накормить это тщедушное тело.

Во время завтрака Эллиаль не проронила ни слова. Тарт заставил её съесть омлет, булочку с абрикосовым джемом и выпить чашку горячего шоколада. Под конец впихнул спелый ароматный банан. И с наслаждением наблюдал, как девушку разморило от еды и как она осоловело моргает, стараясь не заснуть. Хмыкнув, — он здесь хозяин или кто? Может делать всё, что хочет! — подхватил «свою леди» на руки и отнёс в спальню. Девушка тут же напряглась в ожидании того, что Тарт на неё сейчас набросится. Но он лишь положил её на кровать, игриво щёлкнул по носу и вышел из спальни, чтобы вернуться с корзиной фруктов. Водрузил её на прикроватный столик и приказал:

— Ешь! Чтобы до вечера всё сточила!

И чуть не расхохотался, увидев, как округлились и без того большие глаза от увиденного количества еды. Принц бы и дальше стоял, скрестив руки на груди и наблюдал за ошарашенной девушкой, но его отвлёк громкий хлопок входной двери, а затем раскатистое:

— Тарт! Сын! Ты где?

Поморщившись, Тарт вынужден был оставить девушку и выйти к отцу. При этом он плотно притворил за собой дверь спальни.

— Отец?

— Что ты опять натворил? — пробасил король, устраиваясь в кресле.

— Не понял, — осторожно ответил принц и принялся в уме перебирать последние события. Кроме как сговор с Шоном, ничего такого, что могло бы вызвать недовольство монаршего родителя, не было.

— Мне доложили, что ты посылал своего камердинера за женскими тряпками и пригласил к себе женских портных. Ну, — пытливо воззрился король на наследника, — и кого ты в очередной раз так разложил, что бедная девушка полностью лишилась одежды? Графиню или княжну?

Он заложил ногу на ногу и покачивал носком начищенного до блеска сапога из тончайшего хрома.

— Уверяю, никакая из девиц высокого положения не пострадала, — отчётливо проговорил Тарт.

— Да? — заломил бровь король. — А для кого тогда эти шмотки?

— Для моих личных нужд, — уклонился принц от ответа.

— Мда? — продолжал сомневаться король и принц заметил игривые искорки в его глазах. — Что-то я не наблюдал за тобой склонности к переодеванию в даму.

Тарт возвёл очи горе и промолчал.

— Ладно, — сдался король, — если это кто-то из твоих баб, я спокоен. Только не давай ей много воли. Баба должна быть вот здесь, — он потряс мощным кулаком. — Если что, — он демонстративно нанёс предполагаемый удар. — И только так. Бабы любят силу! — со знанием дела завершил король наставления.

Тарт незаметно с облегчением вздохнул и с теперь нетерпением ожидал конца аудиенции.

Монарх встал и уже было направился к выходу к вящему удовольствию сына, но в дверях остановился:

— Да. Зачем же я приходил? — он задумчиво пожевал губами. — А! Вспомнил! Ты уже наигрался эльфийкой? Я хочу отдохнуть в охотничьем домике с пару дней. Она будет отличным предметом для удовлетворения. А потом отдам её герцогу Гриндо. Если жива останется. Знаю я этих бледных немочей: чуть не рассчитал — и уже труп под тобой.

Принц сжал кулаки так, что побелели костяшки и прищурился:

— Ты же обещал нам с братом подарить её!

— И что? — удивлённо вскинул бровь король. — Обещал, но не подарил же! Дал попользоваться. А теперь требую назад.

— Нет, — ответил Тарт.

— Что? Я не ослышался?

— Нет, — решительно повторил принц. — Эльфийка останется у меня.

— Да как ты смеешь мне перечить? — возмутился монарх. От внутреннего гнева у него побелели веснушки на лице.

— И в мыслях не было, — пожал плечами принц. — Просто напоминаю тебе о нашей договорённости.

— Я не дарил вам её! — прорычал король и в запале сделал пару шагов.

— Не дарил, — согласился Тарт. — Дал попользоваться.

Король неуверенно кивнул, не понимая, в чём подвох.

— Пока не наиграюсь, — продолжил принц. — А она мне пока не надоела. Так что эльфийка остаётся у меня, — сказал, как припечатал.

Саламадра пытливо посмотрел на сына и раскатисто расхохотался.

— Уел! Право слово — уел! Ладно, — отсмеявшись, он стал серьёзным. — Твоя взяла. Пусть эта немочь пока побудет у тебя. Может, чуток отъестся. Но, когда я вернусь с охоты, я хочу увидеть её в своём гареме. И никаких отговорок не приму. Тебе достаточно времени, чтобы натешиться её прелестями.

Тарт хотел возразить, но король сделал запрещающий жест и вышел из покоев. Принц недовольно повернулся к дверям, ведущим в спальню и увидел бледную, трясущуюся девушку. Она упала на колени и, приложив тонкие руки к груди, залепетала синими губами:

— Господин, не отдавайте меня, лучше сразу убейте! Мне девушки-прислужницы рассказывали, что он … как он … со своими наложницами … Господин! — взмолилась она в отчаянии. — Я всё-всё буду делать, только не отдавайте, прошу!

Не изведанное ранее чувство затопило душу молодого саламадра и остановилось твёрдым комком в горле. Он порывисто шагнул к девушке, поднял её на руки, быстро отнёс на кровать и принялся рвано и жадно целовать, стараясь успокоить:

— Ну что ты, маленькая, никому я тебя не отдам! Ты только моя!

Принц не стал сдерживать свои желания, раздался треск разрываемой ткани, и одежда на его юной любовнице опять пришла в негодность.

Заглянувшая через несколько минут в спальню Лянка, увидела два обнажённых тела, поглощённых любовной страстью. Она тихонько поплотнее затворила дверь, чтобы заглушить доносящиеся звуки. Но даже так в гостиной были слышны мужской рык и женские крики удовольствия. Горничная понимающе вздохнула и принялась убирать посуду.

— Ты что делаешь? — с шипеньем накинулась на неё вошедшая сбитая фигуристая горничная. — Это моя работа! Я только переодеваться ходила!

Лянка с удивлением наблюдала, как девушка без стеснения подкралась к спальне и с вожделением прикрыла глаза, вслушиваясь в доносящиеся звуки.

— Ох-х-х-х, — простонала она. — Как же я хочу на её место!

Лянка пожала плечами и принялась дальше складывать посуду на тележку. Дура, — она везде дура. Что в голове у этой девицы? Она думает, что принц её в постель уложит? Как же! Размечталась! В лучшем случае где-нибудь к стенке припрёт или во время уборки нагнёт и скинет своё напряжение. Не-е-ет, Лянка своим местом дорожит, и не будет мозолить глаза господам. Будет действовать, как учили: быть тихой и незаметной. Она уже убрала почти всю посуду, как девица оторвалась от двери и уставилась на «соперницу».

— Слышь, ты, колобок на ножках, — злобно прищурилась страдалица, — если замечу, что ты хоть одним глазком в сторону Его Высочества смотришь — зенки повыдираю!

— Не выдумывай, — не выдержала Лянка, — меня в услужение к госпоже приставили, мне твой принц и на фиг не нужен. Я своё место знаю!

Девица тут же сменила гнев на милость.

— А кто она, эта твоя госпожа? Красивая? Из местных?

— Понятия не имею, — вздохнула девушка и уложила в тележку последнюю тарелку. — Я только назначена.