Испытание морем

— Думаю они будут рады, — кивнул он и я попросил Бернарда достать два пенала. В одном лежало небольшое ожерелье, элегантное и как раз подходящее для молодой девушки, во втором диадема, уже для более взрослой женщины. Маркиз сразу оценил их стоимость и удивлённо посмотрел на меня.

— Это дорогие подарки, сеньор Иньиго.

— Чувствую себя вестником плохих новостей, сеньор Антонио, — притворно вздохнул я, — так что считайте это подарком, от моей совести.

— Вы честный и порядочный человек, сеньор Иньиго, — вздохнул маркиз, принимая подарки, — вашей вины в происходящем нет.

— И всё же маркиз, и всё же, — склонил я голову, — на этом у меня всё, не смею отнимать у вас больше время. К тому же ваша жена явно от чего-то невзлюбила Паулу, так что я уже пожалел, что взял несчастную сироту с собой.

— Она сирота? — заинтересованно спросил меня маркиз.

— Да ваше сиятельство, одинокая душа во всём мире, — стал вдохновенно врать я, — я встретил её и не смог пройти мимо, поскольку бог не позволил бы пропасть просто так подобной красоте. Так что чудом ещё оказалось то, что она порядочная девушка, которой покойные родители дали прекрасное образование. Представляете, она знает несколько языков и играет на множестве инструментах.

Конечно, родители Паулы были живы и она даже содержала их, несмотря на прошлое, о котором она отказывалась мне рассказывать, но для внимания маркиза, я придумал самую слезливую историю из возможных и она подействовала.

— Так она не ваша содержанка? — осторожно поинтересовался он.

— Конечно же нет, ваше сиятельство! — возмутился я, — злые языки много что болтают о нас, но там нет ни грамма правды. Паула — сама простота и скромность, а также очень набожна, я бы вас познакомил поближе, если хотите узнать больше о судьбе сироты.

Маркиз задумался, но волевым решением отказался.

— Боюсь моя жена не одобрит это знакомство, сеньор Иньиго, — склонил он голову с явным сожалением, — так что в другой раз.

— Конечно ваше сиятельство, это целиком ваше решение, — кивнул я и простился с ним.

Отъехав на повозке от дворца маркиза, я впервые заговорил с Паулой.

— Ну как?

— Эта старая грымза словно Цербер сторожит целомудрие маркиза, — задумчиво ответила она, поняв про что я спросил, — и сразу поняла, что дело нечисто, предупредив меня намёками, что я отныне нежелательная персона в их доме.

— Вилена?

— Её расположения я могу добиться, если будет больше времени для этого, — кивнула девушка, — она целиком погружена в мечты о своём Хуане, не зная, что он думает только обо мне.

— Узнай в какую церковь она ходит, и ты начнёшь ходить туда же, под присмотром Бернарда, — согласился я с ней, — зайдём к маркизу через его племянницу.

— Хорошо, я постараюсь, сеньор Иньиго, — кивнула Паула.

— Сейчас от тебя дорогая моя многое, что зависит, — я внимательно посмотрел на неё, — что ты хочешь себе в награду, если всё получится?

— Дворянство, сеньор Иньиго, — моментально ответила она, — можно не титульное, но наследуемое.

— Даже если король будет не столь щедр к нам, — хмыкнул я от таких весьма прагматичных желаний, — его можно купить за деньги, я обещаю тебе дворянство за службу мне. Я хочу, чтобы ты видела впереди себя ясную и чёткую цель, ради чего ты стараешься, а не только из-за верности мне.

— Сеньор Иньиго, — девушка протянула ко мне руку и положила её на ладонь, вызвав мурашки на всему телу, — я выбрала вас, как свою путеводную звезду в первую очередь потому, что вижу родственную душу. Вы, как и я, спалите мир дотла, если он встанет у вас на пути.

Я хоть так и не считал, но не говорить же об этом девушке в минуту её откровенности. Так что просто положил вторую руку на её и улыбнулся.

— Нам обоим нужно будет постараться.

Паула кивнула и убрала руку, повернувшись к окну и задумавшись.

Глава 3

17 апреля 1457 A . D ., Неаполь, Неаполитанское королевство

— Дорогая, ты куда? — маркиз вздрогнул, узнав девушку, которая находилась рядом с его племянницей, одетую в скромное платье и с полностью закрытым лицом вуалью, которое делало её ещё привлекательнее, чем когда она впервые была ему представлена графом Мендоса.

— Мы с Паулой в церковь, — Вилена была счастлива и держала новую подругу за руку. Она единственная, кто знал о её секрете, да к тому же разговаривала с Хуаном в далёком Аликанте, так что всего несколько встреч в церкви, куда они оказывается обе ходили, затем пара случайных слов и однажды разговорившись с ней, Вилена уже не смогла отпустить от себя девушку, которая ей так понравилась. Вот уже неделю, как они были не разлей вода, проводя время вместе то у них дома, то в доме графа де Мендоса, который весьма ласково встречал девушку, разрешая ей всё.

— Сеньорита Паула, — маркиз легко кивнул, хотя для аристократа его уровня это было вовсе не обязательно. Паула была не дворянского происхождения и только потому, что её судьбой беспокоился граф де Мендоса, её тепло встречали все, с кем он был знаком, но не более того.

— Ваше сиятельство, — два бездонных колодца посмотрели на него и маркиз почувствовал, как вздрогнуло его сердце, — для меня честь видеться с Виленой.

— Паула! — племянница надула губы, — прекрати, дядя самый добрый человек на свете, и терпеть не может чопорность!

Маркиз улыбнулся от такой характеристики.

— Приходите к нам на ужин, сеньорита Паула, — неожиданно даже для самого себя сказал он, — Вилена всегда рассказывает о вас с большой теплотой.

— Дядя! — девушка бросилась к маркизу и прижалась к нему в благодарности.

— Благодарю вас, ваше сиятельство, — Паула благовоспитанно сделала книксен и поблагодарила маркиза, показывая, что она и правда хорошо воспитана.

* * *

24 апреля 1457 A . D ., Неаполь, Неаполитанское королевство

— Антонио, я запрещаю этой графской подстилке бывать у нас дома! — жена встала перед маркизом, закрывая ему проход.

Его брови изумлённо поднялись.

— С каких пор, порядочная, благовоспитанная девушка, стала подстилкой? Ты в своём уме Элеонора??

— Весь город об этом только и говорит! — огрызнулась жена.

— Только потому, что она живёт у него и кроме церкви и Вилены, никого больше не посещает? — маркиз знал о чём говорит, поскольку наводил справки и лично убедился в том, что между графом и девушкой действительно ничего нет, он и правда из человеческого милосердия, заботился о сироте.