Испытание правдой

— Мы поймали того, кто пользуется кредиткой Лиззи, — сказал он.

Я оцепенела.

— И кто он? — спросила я.

— На самом деле это женщина — еще один уличный персонаж. Копы, контролирующие парк Коммон, хорошо ее знают. Они взяли ее с поличным, когда она снимала двести долларов по карте Лиззи в банкомате возле трамвайной остановки в Хэймаркет.

— Откуда у нее кредитка?

— Я только что закончил ее допрашивать, и она битый час клялась мне в том, что Лиззи сама отдала ей карточку…

— Вы меня разыгрываете.

— Если бы. Согласно показаниям этой женщины, последние две ночи они вместе спали прямо на земле в парке Коммон, и, когда она пожаловалась, что ей нечего есть, ваша дочь якобы отдала ей карточку и даже записала ПИН-код. Женщина показала мне этот клочок бумаги с кодом, будто бы нацарапанным рукой Лиззи. Мы сравнили почерк с тем образцом, что имеется в нашем досье. Они совпадают.

— Может, она силой заставила ее выдать ПИН-код.

— Мне эта мысль тоже приходила в голову, пока я не получил следующую информацию. Сегодня утром к женщине по имени Жозиан Тьерри — боюсь, я неправильно произношу его, — как бы то ни было, к этой француженке сегодня на Южном вокзале подходила женщина, по описанию очень похожая на Лиззи. Тьерри говорит, что эта женщина была довольно грязная и оборванная, но, когда она узнала, что перед ней француженка, заговорила по-французски. Лиззи ведь свободно говорит по-французски, не так ли?

— Она год проучилась во Франции.

— Так вот, эта Тьерри была поражена ее великолепным французским, тем более что он звучал из уст… как она описала нашему переводчику… забыл это слово? Clocharde…по-французски…

— Бродяга.

— Боюсь, что да. Как бы то ни было, бродяжка была явно не в себе — она просто протянула француженке бумажник и сказала, что та может взять все, что там есть. Прежде чем француженка успела опомниться, незнакомка нырнула в подземку и исчезла. Француженка, будучи законопослушной гражданкой, принесла бумажник в ближайший полицейский участок. Фотография Лиззи уже давно разослана по всем округам — теперь она номер один из пропавших без вести. И дежурный сержант, едва взглянув на водительское удостоверение из бумажника, сразу позвонил мне.

Я молчала, пытаясь осмыслить все, что он сказал.

— Вы меня слушаете, миссис Бакэн?

— Более-менее.

— Я знаю, это довольно тяжело, но, по крайней мере, у нас теперь есть верные доказательства того, что Лиззи жива и сегодня утром она была в Бостоне.

— Да, но если она все раздает… не может ли это означать, что она готовится к самоубийству?

— Я не стану утверждать, что вероятность этого близка к нулю. Но зачем ей отдавать кредитку и деньги до самоубийства? Зато нам известно со слов ее коллег, что она отличалась импульсивной щедростью. Тот факт, что она какое-то время ночевала в парке… во всяком случае, пару дней точно… и, похоже, находилась в неадекватном состоянии, как говорит француженка, убеждает меня в том, что у нее случился нервный срыв. Означает ли это, что она кандидат на самоубийство? Возможно. Но из того, что мне известно об этой разновидности депрессивной деменции, она, скорее всего, не соображает, что делает… и это заставляет ее совершать такие нелепые поступки, как, например, ночевать в парке, когда ее квартира находится всего в миле, или отдавать свою кредитку с ПИН-кодом алкоголичке.

Я попыталась представить свою Лиззи среди мрачных обитателей городских парков. И теперь меня беспокоило, чем она станет жить. О, Лиззи, умоляю, доберись до телефона, позвони мне и позволь нам спасти тебя.

— Есть кое-что еще, о чем вы должны знать, — продолжил детектив Лиари.

— Что, плохие новости еще не закончились?

— Боюсь, что нет. Как я ни пытался это сдерживать — и, догадываюсь, ваш сын-юрист тоже работал в этом направлении, — но мне только что звонил репортер из «Бостон геральд», который работал по этому делу. Его зовут Джо О’Тул. Так вот, его редактор настаивает на том, чтобы он пустил материал в работу. Завтра они планируют опубликовать его, а вам в течение часа следует ожидать звонка от О’Тула. Недавно он звонил мне узнать последние новости и сказал, что хотел бы получить комментарий либо от вас, либо от доктора Бакэна. Я попросил у него разрешения предупредить вас о его звонке…

— Скажем, если я откажусь отвечать на его вопросы?

— Это ваше право. Однако по опыту знаю, что с прессой лучше сотрудничать, тем более что публикация в газете фотографии Лиззи может помочь. Глядишь, кто-нибудь и опознает ее на улице. Так что парень из «Геральд» нам пригодится…

После разговора с детективом я спустилась в подвал, где Дэн сидел за письменным столом, разложив перед собой всю свою коллекцию винтажных часов, и занимался полировкой циферблатов — так он обычно успокаивал нервы.

— Звонил детектив Лиари, — сказала я и выложила мужу новую информацию.

Дэн отложил салфетку и тупо уставился на дубовую поверхность стола. Когда я объяснила, что вскоре следует ожидать звонка журналиста из «Геральд», он коротко произнес:

— Может, ты сама поговоришь с ним? Мне надо быть в госпитале сегодня днем.

— Знаешь, мне тоже не хочется с ним общаться.

— Просто ответь на его вопросы.

— Дэн, я хочу, чтобы ты взял на себя эту миссию.

Он отвернулся от меня и сказал:

— Наверное, я не справлюсь.

— Хорошо, — ответила я. — Придется мне.

Джо О’Тул позвонил через полчаса. Я ожидала услышать развязного болтуна — возможно, насмотрелась фильмов, — но его голос звучал нерешительно, он даже запинался, хотя был безжалостно прямолинеен. Он не стал выражать мне сочувствие, не предлагал слов утешения. Первый вопрос, который он задал, поставил меня в тупик:

— Как вы думаете, у вашей дочери это был первый роман с женатым мужчиной?

Меня охватила паника, но я решила, что лучше говорить правду:

— Да, думаю, что первый.

— Ммм… почему вы так уверены в этом?

— Потому что она всегда была со мной откровенна в том, что касалось ее личной жизни.

— Значит, вы были друзьями?

Очень близкими.

— Тогда, выходит, вы знали о том, что в прошлом году она получила выговор от своих работодателей за то, что преследовала партнера из дружественного банка?

— Не понимаю, о чем вы говорите, — сказала я и услышала в собственном голосе страх.

— Имя того джентльмена — Кляйнсдорф. Ваша дочь проводила с ним какую-то финансовую сделку. У них был короткий флирт, и, когда через месяц он прекратил отношения, она названивала ему днем и ночью и даже пару раз являлась к нему в офис в Нью-Йорке.

— Я не знала…

— Но вы… м-м-м …говорили, что она… м-м-м… была откровенна с вами.

Я старалась тщательно подбирать слова.

— Очевидно, у моей дочери есть очень серьезные проблемы.

— Вы… м-м-м… вините себя в этих проблемах?

— У вас есть дети, мистер О’Тул?

— Да.

— Что ж, тогда вы знаете, что все родители в той или иной мере чувствуют свою вину, если у их ребенка возникают психологические трудности. Лиззи выросла в относительно дружной и счастливой семье. Но депрессия — это болезнь, от которой страдает моя дочь и которая заставляет ее совершать импульсивные поступки и…

— Прерывать беременность?

— Это решение она приняла совместно с доктором Маккуином…

— По словам Маккуина, он предложил вашей дочери сделать аборт исключительно потому, что, как ему казалось, она не достаточно стабильна в психологическом плане, чтобы… м-м-м… «соответствовать требованиям материнства»… это его слова…