Испытание правдой

Закончив разговор с Марджи, я снова закурила. Страх — все-таки странное чувство. Он замешан на боязни разоблачения, явления миру тебя, настоящего. Большую часть своей жизни я прожила по законам страха. Это он помешал мне поехать во Францию (страх потерять Дэна). Он держал меня в браке (страх одиночества). Он не давал мне говорить то, что я думаю, на работе или в обществе (страх подвергнуться остракизму). Страх мешал мне разрушить устойчивое равновесие моего маленького мирка. И вот теперь…

Теперь я знала, что все полетит в тартарары. И это был самый тяжелый страх — страх потери… и вступления в terra incognita,где все, что тебе дорого, вдруг оказывается под угрозой.

Я докурила сигарету, отмахнувшись от осуждающего взгляда женщины, которая покачала головой, проходя мимо, словно я по-прежнему была глупой тринадцатилетней девчонкой, не соображающей, что курить на публике неприлично. Я вернулась в отель и спросила у консьержа, есть ли у них помещение, где гости могут почитать свою электронную почту. Он направил меня в бизнес-центр на втором этаже. Женщина за стойкой включила для меня компьютер в маленькой кабинке и предложила мне чай, кофе или воду. Неразбавленная водка сейчас была бы в самый раз.

Как только она ушла, я села за компьютер и набрала в поисковике: www.canned-news.com.

В считаные секунды меня соединили с сайтом Новости от Канна: Правда за ширмой лжи.Под этим лозунгом шла цитата из газеты «Нью-Йорк таймс»: «Нравится вам или нет его экстремизм, но факт остается фактом: сайт Чака Канна выдает больше сенсаций, чем любая другая новостная служба нашей страны, и он давно уже стал источником информации для каждого из нас». Великолепно.

Я перешла от саморекламы к указателю. Пробежав глазами анонс самых громких историй дня, остановилась на заголовке:

ЧИКАГСКИЙ ТОК-ЖОКЕЙ

РАССКАЗЫВАЕТ ИСТОРИЮ МАДАМ БОВАРИ ИЗ СВОЕГО

РЕВОЛЮЦИОННОГО ПРОШЛОГО

Я кликнула статью. Зажмурилась. С трудом заставила себя открыть глаза. И начала читать:

«Ставлю этому парню высший балл за амбиции. Тобиас Джадсон стремится стать Рашем Лимбо Среднего Запада.

Джадсон — который уже произвел впечатление на слушателей канала WBDT в Мичигане — в свое время был, по собственному признанию, «лево-умеренным радикалом» и даже удостоился чести находиться в списке разыскиваемых ФБР за укрывательство двух товарищей-«метеорологов», устроивших взрыв в здании оборонного ведомства в Чикаго. Ныне убежденный республиканец и евангелист-христианин, Джадсон представил миру свою откровенную книгу «Я больше не марширую», в которой подробно описал сумасшедшие годы в подполье «метеорологов». Хотя это, конечно, не Хемингуэй — а уже история перерождения в богобоязненного отца семейства и вовсе приторно-слащавая, — но в книге немало и натуралистичных подробностей опасных революционных игр, которыми баловались «метеорологи» и другие антиамериканисты шестидесятых, так что есть о чем поразмышлять.

Но, несомненно, самая захватывающая глава — «Любовь в бегах», в которой описан короткий, но страстный роман Джадсона с женой доктора маленького новоанглийского городка; эта молодая женщина была раздражена ролью домохозяйки и горела желанием заняться все той же леворадикальной политикой, которой был так увлечен ее знаменитый отец-профессор, известный деятель антивоенного движения.

Джадсон тактично прибегает к псевдонимам, когда рассказывает о женщине и ее отце. Они появляются в книге как Джеймс Виндзор Лонгли и Элисон. Точно так же он переименовывает настоящее место действия, и для читателя это город Кройдон, штат Мэн. Но, как уверяет Джадсон в предисловии, все события, описанные в книге, реальные, включая клятвы «Элисон» в любви к Джадсону, когда после их двухдневного сексуального марафона она везет его в Канаду, спасая от преследования федеральных властей.

Сегодня, после небольшого расследования, проведенного своими силами, мы можем раскрыть настоящие имена главных действующих лиц этой маленькой драмы. Профессор-радикал — не кто иной, как историк Вермонтского университета Джон Уинтроп Лэтам, ныне на пенсии, но в золотые деньки своего революционного прошлого — убежденный антивоенный активист, хотя кто мог ожидать такого от потомственного американского аристократа. Не составило труда разузнать, что дочь Уинтропа, Ханна, действительно проживала со своим мужем-доктором, Дэниелом Бакэном, в маленьком городке штата Мэн — Пелхэме — в том самом 1973 году, когда судьба занесла туда Джадсона.

Ныне Ханна Бакэн учительствует в школе Портленда, а ее муж возглавляет ортопедическое отделение Медицинского центра штата Мэн. Могут ли сегодня привлечь миссис Бакэн к уголовной ответственности за укрывательство и пособничество преступнику, находившемуся в розыске? Будем следить за развитием событий».

Самое удивительное, что, прочитав все это, я не забилась в истерике и не впала в ярость. Я просто онемела.

Распечатав статью, я сложила лист пополам и убрала в сумку. Отключив компьютер, снова спустилась вниз, вышла на улицу, закурила уже седьмую за день сигарету, позвонила Марджи и рассказала ей свою версию истории, от начала до конца, по пунктам опровергая измышления Джадсона. Она обещала в течение часа набросать пресс-релиз и прислать мне, чтобы я могла показать его Дэну после того, как между нами состоится разговор.

Я поднялась наверх и застала Дэна и Джеффа за оживленной беседой. Когда я вошла в номер, Дэн бросил на меня чуть виноватый взгляд, и я догадалась, что они говорили обо мне.

— Где ты была? — спросил он.

— Прогулялась, — ответила я. — Хотелось подышать свежим воздухом.

Джефф шумно принюхался:

— Сколько сигарет, мам?

Спустя десять минут мы уже были в соседнем ресторане — я как раз примерялась к роли камикадзе, и Джефф, перехватив мой взгляд, отвернулся, презрительно поморщившись. Дэн и Джефф беседовали между собой, в то время как я ковыряла салат из креветок, накачиваясь вином «Совиньон Блан». Джефф заговорил со мной, когда я заказала третий бокал:

— Ты сегодня злоупотребляешь, мам.

— Три бокала вина — еще не повод записывать меня в алкоголики, Джефф.

Он поднял руки:

— Послушай, это была просто реплика.

— Нет, не просто.

— Если ты хочешь посадить себе печень к шестидесяти годам…

— Я пью третий бокал вина, пытаясь заглушить боль из-за твоей сестры. А если ты начнешь мне читать лекции о вреде алкоголя…

— Мне не нужно читать тебе лекции, мам, поскольку ты и сама знаешь о его пагубном влиянии…

— Знаешь что? — Я встала из-за стола. — Я иду на улицу курить. — Потом обернулась и сказала Дэну, что буду ждать его в номере.

Я спустилась к причалу, села на скамейку и закурила, хотя меня уже тошнило от сигарет. Глядя на воды залива Каско-Бэй, я пыталась успокоиться, но мне все не удавалось нащупать тот «момент внутренней гармонии», о котором пишут в самоучителях по психологии. Затушив сигарету, я отправилась обратно в отель, с ужасом думая о том, что меня ждет… и в то же время исполненная решимости покончить с этим раз и навсегда.

Дэн сидел в кресле, уставившись в окно. Когда я вошла, он посмотрел в мою сторону и тут же снова отвернулся к окну.

— Почему тебе обязательно надо устраивать сцены? — тихо спросил он.

— Я не устраивала сцен, — так же спокойно ответила я. — Я просто ушла.

— Каждый раз при встрече с Джеффом ты затеваешь скандал.

— Странно, но мне всегда казалось, что все происходит с точностью до наоборот.

— Ты чертовски нетерпима.

— Я нетерпима? Только не говори мне, что ты не заметил, как твой сын превратился в, мягко говоря, религиозного фанатика.

— Ты только что подтвердила правильность моей оценки.

— Я бы предпочла закрыть эту тему.

— Почему? Ты не хочешь признавать мою правоту?

— Нет, потому что бесполезно спорить об этом. И потому что…

— Тебе легче уклониться от дискуссии.

— Дэн, прошу тебя…

— Хорошо. Вопрос закрыт.

— Я должна поговорить с тобой…

— У меня сейчас нет настроения. День был долгий и напряженный.

— Я знаю, но…

— И наш дом по-прежнему находится в осаде.

— Откуда ты знаешь?

— Звонил соседям.

— Кому?

— Коулменам. — Супруги Коулмены жили по соседству, и с ними мы хоть и редко, но общались.

— В самом деле?

— Что тебя так удивляет?

— Да нет, ничего, просто мы никогда не были друзьями.

— Они единственные, с кем мне удалось связаться.

— Ты пытался дозвониться остальным?

— Бреммерсам, Маккласкиз, Монро. — Он перечислил наших ближайших соседей. — Никто не ответил.