Испытательный срок.

— Да чем?

— Головой! Волей! Мысленно! Думай! Подчиняй!

— Я думаю! Ничего не выходит!

— Учись!

Я закусила губу и посмотрела вперед. Искры были там, над трактом, не очень яркие, но вполне различимые. Вот одно скопление, вот другое. Я попыталась загнать их в веревку. В какой-то момент мне показалось, что по ней, защекотав пальцы, прошел слабый поток. Но повторить тот же фокус второй раз не получилось.

— Пробуй еще!

— Я не могу! Ты стоишь над душой и нервируешь! — пожаловалась я, чувствуя себя глупым подростком на уроке нелюбимого и основательно запущенного предмета.

— В бою тебя много чего будет нервировать! — гаркнул маг прямо в ухо.

Я набрала полную грудь воздуха и попробовала сосредоточиться. На этот раз даже искр не увидела.

— Иди, — устало буркнул Ирэм, забирая у меня «вожжи» . — Попробуем еще раз… отдохни пока, скоро позову.

Протопав через всю телегу, я остановилась в прицепе, чувствуя, как обида и разочарование душат изнутри. Надо успокоиться, это глупо. Кто сказал, что все получится? Честно признаюсь, ощущение причастности к магии и то, что Ирэм попросил помочь ему тогда, на постоялом двери, когда Блез собирался атаковать, льстило. Но терять присутствие духа после первой же неудачи…

Позади меня кто-то завозился. В прицепе в пустом коробе, оказывается, отсыпался Ниш. Тролль выпутался из мехового плаща, сел, позевывая, качнулся, стукнулся ухом о крышку, когда телега двинулась, и крикнул через плечо:

— Эй, не дрова везешь!

Ирэм кинул за спину короткую фразу на эльфийском, тролль возмущенно подкатил глаза.

— Он всегда такой? — с досадой спросила я.

— Иногда хуже, — признался Ниш, почесываясь. — Больше всего не люблю, когда он дурачка из себя строит. У него…эта… реакция такая. Все эти… раны душевные — самый дрянной абымж, хуже проклятия… Есть же маги – отколдовали, самогоном залились и лежат тихо в уголочке, никого не трогают, душу лечат.

— Откуда у него раны душевные? — спросила я, изображая равнодушие.

— От баб, откуда еще, — тролль вылез из короба, сунул нос в котелок. — О, горяченькое… Все беды от баб. Ты, Даша, к примеру, тоже баба. Смотри, сколько вокруг тебя всего закручено. А все нам, мужикам, страдание: от Властителя до некроманта последнего. Блез как все хорошо рассчитал: взял бы тебя да на север. А там на Ночь Мертвецов по макушке хрясь! И жертва, и искрами по дороге подпитался, всем хорошо. Или не хрясь, а как проводницу в твоем мире использовал бы. Хорошая задумка была, одним словом. А тут то остроухий прилепится, то откуда не возьмись свинопас, то нечисть в телеге заведется… Одним словом, маги крутят Нитив руках, а бабы – в голове, вот и думай потом, кто кого, — Ниш ухмыльнулся.

 — Интересная теория, — угрюмо заметила я.

— А главное, верная, — наставительно заметил тролль. — Слушай, Даша, мой друг маг в тебя… эта… верит, что с ним бывает редко. И всем вам добра желает. И себе тоже. Перебьет вас всех некромант, как мух – Ирэму потом мучайся, а самогон он не пьет. Но ты тоже баба. И странная. Не знаю, что ты там видишь и так ли хочешь домой вернуться. Если я узнаю, что ты его подставила как-то… или… Знаю, знаю, что ты хочешь сказать: он сам в ваше дело влез, да еще и защитить обещал, но ты меня тоже пойми. Я хочу, чтоб мой друг еще немного по земле живой походил, а с его характером это организовать трудно.

Тролль требовательно посмотрел мне в глаза. Я честно попыталась не обижаться и понять. Потом кивнула. Мы все здесь со своими бедами и секретами, и я в глазах Ниша не менее подозрительно выгляжу, чем, например, Узикэль или темная лошадка Михо.

— Переубеждать тебя не буду, — сказала я. — Смысла не вижу. Мы тут все сейчас друг на друга полагаемся. Я вот, между прочим, тоже понятия не имею, куда твой друг нас везет. И видишь, теориями заговора не бросаюсь.

— Тоже загадка, спросила бы меня, — тролль пожал плечами и объяснил, — Ирэм надеется попасть на Грозовой остров раньше, чем некромант нападет. А не говорит об этом, потому что слабо верит, что мы туда живыми доберемся. Да не бойся, — Ниш благодушно приобнял меня за плечи и привлек с себе с такой силой, что я стукнулась носом о серебряную заклепку на его куртке, — если доедем, до нас там никто не дотянется, а я Кусаку пошлю, чтобы Кендиил магов собирал. Поймают вашего старичка чокнутого. Ты главное помни, я за Ирэма, как за брата – горой. Вот только голову и задницу я ему прикрою, а сердце, — тролль вздохнул, — сердце … эта… в переносном смысле…не смогу, пробовал уже, не получилось.

— Вот с этим вопросом не ко мне, — сказала я сердито, отстраняясь.

И пошла к магу мимо дремлющего на мягкой лавке Михо и близнецов, натачивающих клинки. Ирэм сидел полуобернувшись и с недоумением переводил взгляд с тролля на меня. Ниш скалился и жрал кашу.

Я уселась на скамью.

— Наблюдай, — бросил мне маг.

Искры послушно втягивались в его веревки. Если бы все было так просто, как выглядело. Но я старательно наблюдала.

На третий день пути мы проехали мимо последней станции, с тоской проводив взглядом ярко освещенный двор.

— Нет, — Ирэм покачал головой, — слишком много воинов Кэльрэдина.

Лим высунулась за полог и, надув губки, смотрела, как исчезает за поворотом здание.

— Там у них телега сказочника, такая… с колокольчиками... — сказала она обижено. — Сто лет не слышала ни одной сказки.

— Лучше бы у них эль был. А сказку я тебе и так расскажу, — хохотнул тролль, укладываясь на одеяло рядом с жаровней. — Про развеселую вдову и приворотное Плетение. Вот слушай: жила была одна вдовушка. И захотелось ей мужской ласки немерено. Сплела она приворотный шнурок. А попался в него не мужик, а бруни. И был у бруни вот такой… — Ниш развел в стороны лапищи.

Лим, покраснев, запустила в него кожаной подушкой с лавки.

— … сундук, — с видом оскорбленной добродетели договорил тролль, уворачиваясь, — сундук у него был, в котором он от вдовы и спрятался. А вы что подумали?

Лим возмущенно фыркнула.

— Шутки шутками, — устало сказал Ирэм. — Но вам лучше и впрямь что-нибудь рассказать. Я боюсь заснуть и пропустить поворот.

— Пусть Даша расскажет сказку из своего мира, — оживилась Лим, — Даша, пожалуйста.

— Ну ладно, — неуверенно сказала я.

Что бы им рассказать? Пожалуй, начну с детской классики.

— Я знаю эту сказку! — воскликнула Лим, когда я дошла до перечисления домашних обязанностей Золушки. — Девушка вечно чистила жаровни и ходила грязная. Отец завещал ей три палочки корицы. Она накормила нечисть, а та навела морок на ее платье и телегу. Эари подарили ей туфельки с самоцветами. Король эльфов женился на ней, потому что таких туфелек больше ни у кого не было.

— Примерно так все и было, — признала я. — А про Спящую Красавицу вы знаете?

— Конечно, — сказал Огунд. — Черная колдунья оплела волшебной Нитью дворец принцессы, и там все заснули.

Все перечисленные мной классические сказки были известны моим попутчикам. Сюжет в них сводился к противостоянию белой и черной магии. Кое-какие отличия все же имелись. Красавица, чтобы разрушить морок, наведенный на обаятельное Чудовище, отправилась в лес к нечисти и выпросила у тех ор-пудар. За каждую крошку порошка она расплачивалась семью каплями крови, так что когда набралось нужное количество золотой пыли, девушка почти полностью себя обескровила и умерла бы, если бы возлюбленный не пожертвовал несколькими щепотками ор-пудара. Что-то у него там не до конца расколдовалось: то ли рог остался, то ли хвост, но это не помешало влюбленным жить долго и счастливо. Белоснежка, которую здесь звали Белая Искорка, сбежав от мачехи, попала к семерым боглам, которые жили в брошенном людьми доме и охотно дали девушке свое шебо. Злая мачеха выманила Искорку за околицу и угостила ее наливным яблочком, посыпав его (кто бы сомневался, да, Альд?) маган-травой вместо корицы. Расколдовал девушку очередной охотник. Про охотников сказок было очень много, похоже, немагический народ здесь уважают не меньше, чем магический.