Исс и Старая Земля

Глауен замолчал и только спустя пару минут спросил:

– В таком случае, кто же такой вы?

– Я тот, кто находится здесь отнюдь не по своей воле, смею тебя уверить!

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Какая разница, твой вопрос ничего не меняет. Я натуралист со Штромы и зовут меня Каткар. С каждым днем все труднее помнить, что есть на свете еще какие-то другие места.

– Почему вы здесь, на Шаттораке?

– Тебе нужны еще причины? – прохрипел с удивлением пленник. – Я обманул умфау, и со мной сыграли злую шутку – притащили сюда и поставили перед выбором: или работаешь поваром – или сидишь в собачьей дыре. – Голос Каткара дрогнул. – Разве это не нелепо?

– Нелепо. Нелепо само существование умфау. Но сейчас главный вопрос в том, как вернее вытащить Шарда Клаттука из собачьей дыры.

Каткар хотел было возразить, но подумал и остановился, а спустя пару минут тон его был уже совсем иным.

– Так ты планируешь освободить Клаттука и свинтить с ним?

– Именно.

– Но как ты проберешься через джунгли?

– Внизу нас ждет флаер.

Каткар дернул себя за бороду.

– Дело опасное, истинно собачьедырное дело!

– Я в этом не сомневался. Во-первых, неизбежное убийство в случае, если кто-то меня выдаст или хотя бы поднимет тревогу.

Каткар дернулся и опасливо глянул через плечо.

– Если я тебе помогу, ты возьмешь и меня, – тихо, но уверенно прошептал он.

– Разумно.

– А где гарантия?

– Подумайте сами. Дыра охраняется?

– Охраняется все и ничего. Тюрьма невелика. Но сейчас народ чего-то волнуется, я вижу кое-что.

– Когда же наилучшее время для действия?

– Для собачей дыры все едино, – задумчиво ответил узник. – Глаты выходят из джунглей ночью, часа в два, и тогда ни один ни рискнет слезть с дерева. Глаты, как тени и никто не знает, близко они или нет до тех пор, пока не становится слишком поздно.

– Тогда есть смысл отправиться прямо сейчас.

И снова Каткар задумался, и снова с опаской посмотрел назад.

– Ждать, в общем-то, нет никакого смысла, – вздохнув, подтвердил он и решительно стал вылезать на порог. – Только не надо, чтоб нас видели остальные, они поднимут шум и не от желания навредить, а просто от страха. – Он вгляделся в темноту, окружавшую лачуги – никого не было видно, ни человека, ни огня. Звездное небо закрылось тяжелыми тучами, влажный воздух доносил пряный запах растений из джунглей. Только свет прожекторов бросал на землю таинственный опаловый свет. В последний раз проверив обстановку, Каткар спустился с лестницы. За ним затылок в затылок последовал Глауен.

– А теперь быстро, – скомандовал узник. – Глаты иногда выходят и раньше. Винтовка есть?

– Разумеется.

– Держи наготове. – Животной рысью, на полусогнутых Каткар метнулся к калитке и завозился с замком. Калитка открылась ровно настолько, чтобы мог пролезть человек. – Кажется, никого, – хриплым шепотом пробормотал он. – Давай туда, к скалам. Он заскользил вдоль изгороди, буквально сливаясь с ней. Глауен не отставал и нагнал Каткара в густой тени у края скалы. – Это была самая опасная часть. Нас могли увидеть из любой хижины, если б кто-нибудь смотрел!

– Но где дыра?

Немного вверх и вокруг этой скалы. Но теперь лучше по-пластунски. – И Каткар змеей пополз дальше. Неожиданно он словно замертво упал на песок. Глауену пришлось тоже замереть в нескольких дюймах рядом.

– Что такое?

– Слушай!

Глауен прислушался, но ничего не услышал.

– Голоса! – прошептал Каткар.

Глауен снова прислушался, и на сей раз ему стало казаться, что он слышит приглушенный разговор, который вдруг неожиданно оборвался.

Каткар метнулся в еще более густую тень, окончательно замер, скрючившись, и проговорил прямо в теплый песок:

– Шард Клаттук! Ты меня слышишь? Шард! Шард Клаттук!

Откуда-то снизу послышалось подобие голоса, и Глауен стал подползать все ближе. Под руками стали чувствоваться какие-то горизонтальные ребра.

– Отец? Это я, Глауен!

– Глауен! Я пока жив или верю, что жив.

– Я пришел за тобой. – Глауен бросил быстрый взгляд на Каткара. – Но как мы поднимем запоры?

– На каждом углу камень, отодвинь.

Глауен повел рукой по запорам и нашел пару тяжелых обломков скалы. Он отодвинул их, в то же время Кат кар орудовал на другом конце дыры.

– Давай руку, – прошептал Глауен, опускаясь в яму как можно глубже.

Шард ухватился за его ладонь, и Глауен стал изо всех сил тянуть отца вверх. Постепенно над краем дыры показалась голова Шарда.

– Я знал, что ты придешь. Мне нужно было только дожить.

– Идемте, – быстро зашептал Каткар. – Надо положить запоры на место, как было, чтобы никто сразу не заметил.

Собачья дыра снова была перекрыта, и камни водворены на место. Все трое поползли прочь: первым Каткар, потом Шард и позади всех Глауен. Но вскоре пришлось вновь остановиться, чтобы решить, куда следовать дальше. Свет прожектора упал на лицо Шарда, и Глауен не веря своим глазам, смотрел на искаженное почти до неузнаваемости лицо отца. Глаза его, казалось, совсем провалились, как у черепа, пергаментная кожа обтягивала кости. Словно почувствовав этот взгляд, Шард криво усмехнулся.

– Вероятно, я выгляжу не лучшим образом.

– Не лучшим. Но идти ты можешь?

– Идти – да. Но как ты нашел меня?

– Длинная история. Я вернулся домой только неделю назад, и сразу получил информацию от Флоресте.

– Так всем этим я обязан Флоресте?

– Поздновато – он умер.

– А теперь быстро к калитке, а дальше вдоль изгороди, как сначала! – кивнул Каткар.

Они просочились через калитку как тени и стали продвигаться к деревьям, которые под напором ветра раскачивались, издавая какой-то невыносимо заунывный звук. Каткар еще раз осмотрелся.

– Быстро! На дерево!

Длинными прыжками он подбежал к своему дереву и начал карабкаться вверх. Потом неверными движениями полез Шард, потом Глауен. Взобравшись и поглядев, с каким трудом Шарду дается каждый дюйм, Каткар просто рывком втянул его внутрь. Потом поторопил Глауена.

– Живо! Проклятые уже близко!

Наконец влез и Глауен, и Каткар захлопнул свою дверь-ловушку. Снизу донеслось шипение и звук прыжка. Глауен посмотрел на Каткара:

– Убить?

– Нет! Эта падаль поднимет такой гвалт! Пусть лучше просто уйдет. Давайте в дом.