Исс и Старая Земля

– Ад земной? Что это за криптограмма?

– Не важно! Нашему Ленку она вполне понятна, а если нет, то я объясню ему это в деталях сама.

Ленк как-то неуверенно улыбнулся.

– Госпожа Ленк, конечно же, шутит. Мы все в замке работаем дружно и живем в мире.

– Не считая, разумеется, наших стычек с графиней. Никогда не спорьте с ней и не перечьте ни в чем, даже если она несет чушь. А главное, никогда свысока не смотрите на ее собак, всегда аккуратно убирайте везде, где они нагадили, и делайте это так, словно именно такая работа доставляет вам самое большое удовольствие.

– Постараюсь, – согласилась Уэйнесс.

Она переоделась в черное платье с белым передником и белым газовым чепчиком с ушками, растопыренными в стороны едва ли не на дюйм. Затем, оглядев себя в зеркало, девушка призналась себе, что в таком наряде графиня никогда ее не узнает.

Госпожа Ленк ознакомила новую работницу с замком, избегая лишь Северной башни.

– Там нечего смотреть, кроме бестелесных духов или как там они еще называются. Я лично никогда никого тут не видела, хотя подозрительные звуки оттуда слышала не раз. Впрочем, это могут быть белки или летучие мыши. В любом случае, вам и дела не должно быть до этого места. А вот и библиотека. Эти двойные двери ведут в старый кабинет графа Рауля, но он пользовался им редко, и двери теперь закрыты наглухо. А вот идет и графиня, сейчас я вас представлю. Графиня мельком посмотрела на девушку и важно уселась в кресло.

– Вы говорите, Марья? Хорошо, Марья. Во мне вы найдет всепрощающую хозяйку, даже слишком всепрощающую, возможно. Однако, у меня есть несколько жестких требований. Поскольку я стара, то много сама ходить не могу, а потому вам очень часто придется бегать вместо меня туда-сюда. И это каждый день, не считая выходного, когда я играю в карты, а также первого числа каждого месяца, когда я уезжаю в Драшени, дабы посетить магазины. Вы быстро выучите мои привычки, поскольку они весьма просты и неприхотливы.

Ну, а теперь пришла пора познакомить вас и с моими маленькими друзьями, которые составляют главное в моей жизни. Вот они: Часк, Портер, Микки, Туп. – Произнося клички, она тыкала в каждую собаку крючковатым указательным пальцем. – А вот и Самми, она сейчас чешется, а это Димпкин и бессовестный Фотсель! Эй, Фотсель! Ты же знаешь, что нельзя поднимать ногу в помещении, дерзкая ты собака! Теперь Марье придется за тобой вытирать! А под креслом лежит Раффис. – Графиня перевела дух. – А теперь, Марья, повторите мне их имена, чтобы душа моя была спокойна.

– Хм, – заколебалась Уэйнесс и неуверенно ткнула пальцем в первого пса. – Это Микки, а там Фотсель, который написал, уж его-то я точно запомнила. Под креслом Раффис, пятнистый – Часк, а которая чешется – Самми. Остальных я пока еще не запомнила.

– Что ж, неплохо, неплохо, – одобрила графиня. – Однако вы забыли Портера, Тупа и Димпкина – все они собачки достойные, хотя и своенравные.

– Не сомневаюсь. А теперь, госпожа Ленк, покажите мне, пожалуйста, где стоит ведро и тряпка, чтобы я все подтерла немедленно.

– Мы считаем, что для маленьких дел удобнее всего губка, – пояснила Ленк. – Впрочем, все необходимое вы найдете в клозете.

Так началась служба Уэйнесс в качестве горничной. Каждый день здесь чем-то отличался, хотя жизнь в замке и было по преимуществу рутинной. В восемь утра Уэйнесс входила в спальню графини и разжигала камин, несмотря на то, что весь замок давно отапливался эрготермическими приборами. Спала графиня в чудовищно огромной старинной кровати среди дюжины пышных подушек из розового, бледно-голубого и желтого шелка. Собаки спали в коробках тоже на шелковых подушечках, и не дай бог бедной горничной вечером перепутать их места!

Потом Уэйнесс следовало раздвинуть гардины, которые графиня требовала с вечера плотно закрывать, чтобы в спальню не попадало ни лучика света, особенно лунного. Потом надо было помочь графине есть в подушках, не обращая внимания на ее крики, проклятия и ругательства.

– Марья, а нельзя ли поосторожней! Вы мне просто все жилы вытягиваете! Я ведь не железная леди и даже не кожаная! Вы что, не знаете, что так мне страшно неудобно?! Уберите эту желтую подушку, а розовую суньте за спину! Ах, да оставите ли вы меня в покое когда-нибудь?! Принесите чай! Все собачки в порядке?

– Все здоровы, ваша милость. Димпкин все сделал, как обычно, прямо в углу, а Часк, кажется, поссорился с Портером.

– Скоро помирятся. Принесите же чай, и не стойте здесь, как дурочка.

– Слушаюсь, ваша милость.

После того, как подавался чай и сообщалось о погоде, Уэйнесс бежала к лакею Фоско, который уводил собак есть и опорожнять кишечники и мочевые пузыри в боковой дворик.

Потом приходилось вести графиню в столовую, постоянно выслушивая все те же возмущения и обвинения в нерасторопности, а заодно и внимательно следить за положением трости. Потом девушка бежала заказывать блюда, которые, слава богу, приносил официант.

После завтрака графиня отдавала приказания на день.

В десять часов на специальном лифте Оттилия спускалась на первый этаж и шла в библиотеку, где читала почту, просматривала журналы и советовалась с Фоско, который в это время чесал собак. От лакея требовалось сообщить подробно о здоровье, настроении и физических отправлениях каждого пса, и частенько эта беседа затягивалась на несколько часов. Фоско, однако, никогда не нервничал, поскольку именно в этих рассказах собственно и заключались все его обязанности, если не считать того, что иногда он возил графиню в ее краткие и редкие путешествия.

В такие моменты Уэйнесс оставалась в общем-то свободной, если только графиня ее вдруг не вызывала за чем-нибудь. Это время девушка обычно проводила в служебном флигеле, сплетничая и наслаждаясь чаем с другими горничными, госпожой Ленк, а порой и с самим управляющим.

Вызовы от графини начинались обычно за несколько минут до одиннадцати. Если погода стояла влажная, ветреная или дождливая, хозяйка, как правило, оставалась в библиотеке у камина, но если день стоял хороший, то шла через террасу и отдыхала на лужайке.

В зависимости от своего настроения – а скоро Уэйнесс убедилась, что графиня оказалась человеком отнюдь не нервным – старушка усаживалась за столик в пятидесяти ярдах от террасы и подолгу глядела на купы пионов и цветы лаванды, разбросанные по зеленому океану травы.

В другое время она садилась в электрокар и предпринимала исследование отдаленных уголков луга. За ней с лаем бежали все ее верные и забавные псы. Быстрее всех обычно выдыхался и заваливался прямо в траве самый жирный и старый из них. В это время Уэйнесс должна была накрыть стол, установить зонтик и подать чай на улицу.