Истерия, или верните мне моё тело!
Шрифт:
– А-а, дочь мэра! Посмотрите на нее! – угорал один.
– А я сын Президента! – ржал второй.
– А я бабушка Президента! – заливался третий.
– Пошли вон отсюда, оборванцы! – смеялись бомжи.
– Кто бы говорил! – выкрикнула (Розали). Бомжи медленно перестали смеяться и угрожающе начали приближаться к друзьям. (Эдвард), понимая, что дела совсем плохи, неожиданно для всех произнес:
– Ребята, а давайте выпьем?!
Бомжи замерли, переглянулись
– А есть что? – с надеждой спросил один.
– Нет, - честно ответила Белла, - но есть деньги, мы вам дадим, и вы сходите в магазин.
– У нас на лбах написано «шестерки»? – возмутилась одна из женщин.
– Нет, - промолвила Розали, - просто мы одному нехорошему дяде, там наверху, денег задолжали, и не можем пока выйти, вот тут и прячемся.
– А-а, понятно, – пробормотал один из бомжей.
Друзья скинулись деньгами и три бомжа отправились наверх. Отношение к компании резко изменилось, их пригласили к костру и завели душевные разговоры. Среди бомжей, оказалось, были даже образованные люди, которые из-за мирового экономического кризиса лишились работы, а потом и жилья, которое было в кредитах. Друзья рассказывали бомжам придуманную историю о том, что они бывшие члены одной порт-анжелесской банды, решили завязать с темным прошлым, сбежали и теперь вот прячутся от главаря.
Вскоре вернулись троица с огромным количеством еды и спиртных напитков. Спиртного набрали самого дешевого, чтобы больше денег осталось на еду. Друзья, давно испытывавшие голод, присоединились к веселой компании бомжей. Даже (Розали) удалось побороть свое отвращение, (она) вместе с остальными принялась за еду и дешевое вино.
Когда стрелка на часах перевалила за полночь, бомжи, еле волоча ноги, разбрелись по углам и поукладывались спать на коробках и на разном тряпье. Друзьям тоже выделили несколько коробок, те взяли без всякого смущения и брезгливости. Им уже было все равно. Они в чужих телах, их разыскивают за убийство, которое они не совершали, у них не будет выпускного, не будет Гарварда, не будет будущего, из-за дешевого паленого спиртного их мозги почти не соображали, а ноги почти не двигались, и по сравнению со всем этим дерьмом, заночевать в катакомбах рядом с бомжами было вполне нормальным делом. Друзья и не почувствовали, как погрузились в глубокий сон.
На следующее утро первым открыл глаза (Джаспер) и вместо ожидающей темноты катакомб, увидел перед глазами белый потолок.
«Я что, блин, сдох от дешевого шмурдяка, который мы пили с бомжами?» - подумал (он). Но, почувствовав в животе несильную ноющую боль, а на левой ноге, что-то непривычно сдавливающее, (он) вспомнил старую шутку: «если у вас что-то болит, значит вы живы».
(Джаспер) медленно повернул головой и осмотрелся: (он) лежал на кровати в больничной палате, в палате Беллы. (Его) нога была в гипсе, а торс в бинтах, перед (ним) на стуле сидела (его) мама с уставшим, замученным лицом. Улыбнувшись, она погладила (его) по волосам и нежно промолвила.
– Доброе утро, сынок.
«Я… я… я… - от волнения (Джаспер) даже мысленно начал заикаться, – я вернулся в свое тело!»
– Мамочка… - выдавил он взволнованно, от переполнивших его эмоций захотелось плакать.
– Что? – заволновалась миссис Хейл.
–
Я люблю тебя, мамочка, – единственное, что пришло в его голову, к горлу подступил ком, а лицо расползлось в счастливой улыбке.Глава 15. Герои
(Белла) проснулась и прежде, чем (она) успела открыть глаза, в голове пронеслось множество мыслей: «Что за?.. Почему не болит живот и на ноге не чувствуется гипс? Почему раскалывается голова?». С неприятным чувством тревоги (она) открыла глаза и испытала настоящий ужас: «Я ослепла!..» (Белла), ожидавшая увидеть светлую палату, не видела абсолютно ничего. Вокруг кромешная тьма.
– Ма-ам! Мамочка! – с перепуга, ей казалось, что она начала сходить с ума. Белла даже не сразу сообразила, что кричит своим, женским голосом, а не голосом Джаспера. Вокруг послышалось движение, все зашевелилось. Сердце Беллы от страха, казалось, вот-вот остановится. Ей в глаза ударил резкий свет.
– Ну че разорались? Ненормальные! В такую рань! – проворчал чей-то мужской, хриплый голос.
– Кто вы?! – в отчаянии воскликнула Белла, закрываясь рукой от света.
Друзья тоже начали просыпаться, каждый потянулся за мобильным и посветил вокруг. Света от телефонов было достаточно, чтобы понять, что перед каждым из них находятся четверо друзей, а собственного тела не видно. Смотря друг на друга круглыми глазами, ребята боялись моргнуть, боялись вздохнуть, боялись промолвить слово. Все казалось настолько невероятным, что друзья боялись, что это всего лишь сон, что они проснуться сейчас и все окажется как прежде: чужое тело, чужое имя, чужие родители, чужая жизнь.
– Мы вернулись? – осторожно пробормотал Эдвард.
– Боже, пусть это будет не сон! – промолвила Элис.
Эмметт несильно сжал Розали за плечо:
– Это ты, Розали?
– Чокнутые, – послышалось недовольное ворчание из темноты, - говорила, не надо было им вчера наливать.
– Да, психи малолетние, – проворчал насмешливо другой голос, - вы в катакомбах, а не в 5-звездночном отеле, и это не сон, а реальность.
Реплики бомжей вернули компанию в действительность, чувство радости, восторга, безумия, счастья накрыло их словно лавиной, сносящей все на своем пути. Друзья, словно безумные, начали кричать, пищать, визжать, прыгать, обнимать друг друга, целовать во все щеки, парни отрывали девчонок от земли и кружили. Казалось, их радости нет предела. Бомжи с удивлением наблюдали за странной компанией, негромко перешептываясь:
– Я им сразу вчера не поверил, сразу видно - они не из банды сбежали, а из дурдома.
– Ну бухать им точно нельзя.
– Как же я по вам соскучилась! – кричала Белла. – Как же я за вас переживала, когда узнала про этот взрыв!
Постепенно радость начала сползать с лиц друзей. То, что они вернулись в свои тела, это было замечательно! Но оставалась другая, не менее важная, проблема: их подозревали в убийстве, которого они не совершали. Одна Белла не переставала радоваться.
– Вы чего? – она непонимающе смотрела на поникшие лица друзей.
– Вы, мои любимые засранцы! Вас весь город разыскивает, медали вам хотят вручить! А вы тут в катакомбах ныкаетесь! И как я, дура, сразу не догадалась, где вас искать?!