Истинная против воли

– Кто ты? – спрашиваю шепотом.

Мужчина молчит, его удивительно мягкие и красивые губы лишь слегка шевельнулись в ответ на мой вопрос. Потом он хмурится и, протянув руку, поправляет сползающую «бретель» моего самодельного комбинезона из простыни.

– Я в твоем доме? Ты здесь хозяин? – продолжаю расспросы, сглотнув вязкую слюну, вдруг образовавшуюся в ответ на касание горячих пальцев мужчины.

Тот просто кивает в ответ на мои вопросы и отходит. Только сейчас, в неверном свете огня из очага, я обращаю внимание, что мужчина одет только в короткие, до середины лодыжки, штаны. Спасибо, хоть низы прикрыл. А то у местных жителей, я так смотрю, нудизм – привычка всей жизни. Я на этом континенте уже столько голяков встречала за короткое время, сколько за полжизни в своем мире не видела. И если вначале подобное зрелище было неожиданным и интересным, то теперь порядком бесит.

Мужчина снова подходит к кровати, протягивает мне большую глиняную чашку. Принюхиваюсь. Пахнет ромашкой и мятой.

– Мне выпить? – спрашиваю, получая в ответ кивок головы.

Делаю сначала один глоток, вроде ничего, приятный на вкус, теплый чай. Сомневаюсь, что хозяин этого домика планирует меня отравить, но мало ли… ситуации всякие бывают. С этими оборотнями не расслабишься. Кстати, а он оборотень? Так сразу и не понять. Глаза, вроде обычные, темные. Вон, как внимательно на меня смотрит, прямо буравит взглядом. Но что меня успокаивает, никакого похотливого огонька в этих черных омутах нет.

Допиваю и протягиваю мужчине пустую чашку, простыня опять норовит свалиться с плеча, отчего у незнакомца моментально нахмуриваются брови, и напрягается линия челюсти.

– Мне нужна нормальная одежда, а не простынь – говорю ему.

Он кивает и указывает рукой куда-то в сторону очага. Присматриваюсь. Там лежит кучей моя одежда, вся перепачканная болотом и мокрая.

– Ээээ. Нужно ее постирать - говорю скорее себе, чем ему.

Спрыгиваю с кровати и наклоняюсь, чтобы подобрать вещи, одновременно с этим, спрашиваю:

– Это на речку нужно идти или….

Оооо, меня опять каааак поведет вперед, едва головой в очаг не влезла, благо, крепкие мужские руки успевают перехватить. Они же, прижав к горячему телу, переносят меня назад, в кровать.

– Мне нужно… - пытаюсь сказать, но все возражения прерываются настойчивым нажатием руки в район моей груди.

И я понимаю, что это не попытка облапить меня, пользуясь случаем, а жест типа «хорош страдать ерундой, ляг и лежи». Согласно киваю, в конце концов, стирка подождет.

– Хорошо – согласно киваю.

Тут же мне на колени ставят деревянную грубую миску с чем-то, напоминающим суп. Неуверенно зачерпываю ложкой и пробую. Нууу, на вкус лучше, чем на вид. Явно рыбный бульон, кусочки каких-то корнеплодов. Съедобно. Конечно, пресновато, не хватает соли и специй, но сейчас не до капризов, поэтому я послушно съедаю большую часть супа. Всю порцию осилить не могу, поэтому возвращаю назад.

Из-за того, что переела, или из-за слабого своего состояния, но стоит мне положить голову на подушку, как я моментально засыпаю.

В этот раз сон не про волка. Я нахожусь в какой-то комнате, судя по богатому убранству – чьей-то резиденции. Высокие золоченые потолки, статуэтки, тканые гобелены, резная деревянная мебель и прочая стилистика под старину.

Стою возле стола, на котором лежат какие-то свитки с рисунками и непонятными иероглифами. С двух сторон от меня - двое мужчин: высокий, худощавый брюнет с длиннющей, ниже талии косой, и белобрысый, с волосами, собранными в хвост, судя по ушам, эльф.

– Зиус, ты уверен, что это хорошая идея? – спрашиваю я, почему-то мужским голосом.

– Ой, Дан, хорош нудеть – это говорит тот, что с длинной косой, - ты словно и не оборотень – волк, а курица наседка. Зиус предложил отличный вариант. Сделаем все, как нужно. Вложим наши силы, создадим щит, и накроем континент Эолитов.

– Да, скорее всего, будет непросто, - это уже влезает эльф, слегка высокомерно скривив красивые губы, - но кроме нас, наследных принцев своих континентов, больше никто не справится.

– Да, получится все – откуда-то из-за угла выходит высокий, полуголый блондин с огромными серебристо-белыми крыльями, сейчас аккуратно сложенными за спиной. – Я просчитал все риски. У нас выйдет.

– Смотри, Зиус, – это снова говорю я, мужским голосом, - мы все идем на это только ради тебя и твоего народа.

– И я это ценю – отвечает крылатый, глядя прямо на меня своими голубыми глазами.

А я смотрю в это лицо и в шоке понимаю, что знаю его. Я, Катя, знаю этого мужчину. Но как такое может быть?

Просыпаюсь слегка очумевшая. Этот крылатый один в один мой отец. Как такое может быть? Ведьма тогда говорила, что я Эолита. Но одно дело – быть представителем умершей расы, а другое – узнать, что твой сбежавший из семьи папаша – наследный принц исчезнувшего континента.

Лежу, моргаю глазами, пытаясь осмыслить сон. И, кстати, с чего мне это приснилось? Осторожно сажусь на кровати. Блин, в этом доме почти всегда такая полутьма, фиг поймешь сейчас утро или вечер? Спускаю ноги с кровати и сразу попадаю в свои ботинки. Всматриваюсь в угол, где в прошлый раз сидел хозяин дома, но его, вроде нет.

– Эй? – зову негромко, но отчетливо. – Ты здесь?

В ответ – тишина. Ладно, так даже лучше. Обнаруживаю,что моя одежда исчезла с того места, где была. Убедившись, что никого в комнате нет, перевязываю простыню в подобие платья, обмотав несколько раз вокруг себя и закрепив конец в районе подмышки. Ходить не очень удобно, но зато не сползает и ноги прикрыты.

На столе, возле окна, стоит чашка с таким же напитком, что и вчера. Выпиваю все до дна, и, взяв кусок лепешки, рискую выйти из дому.

На улице прохладно, ветерок холодит мои голые плечи, немного ёжусь. На крыльце висит какой-то плед, укутываюсь в него и спускаюсь по двум приземистым скрипучим ступенькам на травку. Похоже, все-таки утро. Во всяком случае, солнце на востоке, согласно дедушкиным часам.

Чуть вдалеке замечаю веревки и висящие на них вещи. Ух ты, неужели хозяин дома их сам постирал? Недоверчиво подхожу и убеждаюсь, что да, и мое платье, и штаны, и куртка-безрукавка – все чистое и почти сухое. Воровато оглянувшись, нет ли кого поблизости, быстренько разматываю простынь и, откинув ее, натягиваю штаны, стараясь как-то удержать сползающий плед.

В своих пыхтениях и сопениях не сразу замечаю, что я уже не одна. Устав поправлять плед, закидываю его на веревки и беру свое платье. Прощупав, понимаю, что оно отлично высохло, и, просунув руки в рукава, приподнимаю их вверх, чтобы натянуть туговатое после стирки платье, когда сбоку раздается какой-то звук.

В такой же дурацкой позе с руками вверх и лицом, выглядывающим откуда-то из глубины платья, как белка из дупла, поворачиваюсь на звук, сверкая голой грудью на весь лес. И, конечно же, встречаюсь взглядом с черными глазами. Мужчина, видимо, был на охоте. Стоит, одетый, как и накануне, в одни короткие штаны, типа бриджи, закинув на шею огромную тушу оленя. И смотрит на меня, мягко говоря, удивленно. Я прямо физически ощущаю, как его взгляд спускается с моего красного от натуги лица, вниз, к алеющей коже голой груди. Стыдобища, блин, какая.