Источник Вознесения

– Вседержитель нас создал, госпожа. Мы его дети.

– И я его убила. Я… кажется, должна извиниться.

– Просто из-за того, что он наш Отец, мы не обязаны принимать все, что он делал. Разве не бывает так, что человек любит своего отца, но не считает его хорошим?

– Наверное.

– Теология кандра сложна, – продолжал Ор-Сьер. – Даже нам иногда трудно в ней разобраться.

– Сколько тебе лет, Ор-Сьер?

– Много.

– Больше, чем Кельсеру?

– Намного. Но не до такой степени, как вы подумали. Я не помню Вознесения.

– Ясно. А зачем ты мне все это рассказал?

– Из-за вашего первого вопроса, госпожа: почему мы следуем Договору? Предположим, вы Вседержитель и обладаете его силой. Создали бы вы слуг, не позаботившись о способе, при помощи которого их можно было бы контролировать?

Вин медленно кивнула.

– Со второго века после своего Вознесения Отец мало уделял внимания кандра. Некоторое время мы пытались быть независимыми – я рассказывал. Человечество нас презирало. Боялось. И некоторые из них знали нашу слабость. Потом мои предки обсудили варианты и в конце концов выбрали добровольное служение вместо вынужденного рабства.

«Он их создал», – подумала Вин.

Она всегда разделяла в какой-то мере взгляды Кельсера на Вседержителя – что тот был больше человек, чем божество. Но если он и впрямь создал полностью новый вид, тогда в нем явно присутствовало нечто божественное.

«Сила Источника Вознесения, – вспомнила Вин. – Вседержитель взял ее себе, но она не навсегда. Она должна была закончиться, и быстро. Иначе зачем понадобились завоевательные армии?»

Первоначальный всплеск силы, способность созидать, менять, быть может, спасать. Он оттолкнул прочь туманы и в процессе как-то сделал так, что с неба посыпался пепел, а солнце стало красным. Вседержитель создал народ кандра, чтобы тот служил ему, – и, вероятно, колоссов тоже. Он мог создать даже самих алломантов.

А потом стал обычным человеком. Почти. Вседержитель все же сохранил запас силы, непомерный для алломанта, и сумел удержать контроль над своими творениями. И каким-то образом не позволял туманам убивать. Пока его самого не убила Вин.

Потом колоссы начали буйствовать и туманы вернулись. Кандра в то время не находились под его контролем, поэтому остались такими же, как были. Видимо, Вседержитель встроил в них способ контроля на всякий случай. Способ заставить кандра подчиняться…

Вин закрыла глаза и легонько перебрала свои алломантические чувства. Ор-Сьер сказал, будто бы кандра не подвластны алломантии, но она знала о Вседержителе нечто, отличавшее его от других алломантов. Его неуемная сила позволяла ему делать то, чего он не должен был уметь.

Видеть сквозь медное облако, воздействовать на металлы внутри человеческого тела. Может быть, именно так он и контролировал кандра? Возможно, в этом и причина, по которой они боялись рожденных туманом?

Не потому, что рожденные туманом могли их убить, а потому, что могли их каким-то образом поработить. Для пробы Вин попыталась пригасить эмоции Ор-Сьера. Ничего не произошло.

«Я умею кое-что из того, на что способен был Вседержитель… Может, если я приложу усилие…»

Сосредоточившись, Вин погасила все эмоции Ор-Сьера. Опять ничего. Как он и говорил. Минуту-другую она сидела спокойно. А потом, повинуясь внезапному порыву, воспламенила дюралюминий и обрушила на Ор-Сьера мощное алломантическое гашение.

Кандра тотчас же издал дикий вопль и, весь дрожа, упал на постель.

– Ор-Сьер! – Вин бросилась к нему, обхватила его голову. – Прости!

– Слишком много рассказал… – пробормотал он. – Я слишком много болтаю.

– Я не хотела причинять тебе боль…

Дрожь прекратилась, Ор-Сьер замер на миг, едва дыша. Наконец высвободил голову из ее рук.

– Не имеет значения, чего вы хотели, госпожа, – произнес он ровным голосом. – Я ошибся. Пожалуйста, никогда так больше не делайте.

– Обещаю. Прости.

Ор-Сьер покачал головой, сползая с кровати:

– Вы вообще не должны были это уметь. Что-то в вас есть странное, госпожа, – вы напоминаете алломантов древних времен, чьи силы еще не истощила смена поколений.

– Извини, – опять повторила Вин, чувствуя себя беспомощной.

«Он спас меня, почти нарушил Договор, а я с ним так обошлась…»

– Давайте забудем. Я должен отдохнуть. Вам, я полагаю, не помешает сделать то же самое.

41

После этого я начал замечать и другие проблемы.

– «Я пишу, чеканя слова на металлической пластине, – читал Сэйзед вслух, – и меня терзает страх. Я боюсь за свою судьбу, ибо я всего лишь человек. Если, побывав у Источника Вознесения, Аленди вернется домой, нет никаких сомнений, что моя смерть будет в числе дел, о которых он позаботится в первую очередь. Он не злой человек, но безжалостный. Слишком много испытаний выпало на его долю».

– Это соответствует тому, что мы знаем об Аленди из дневника, – заметила Тиндвил. – Если, конечно, дневник писал именно Аленди.

Сэйзед посмотрел на стопку своих записей, перебрал в уме основные сведения. Итак, Кваан был древним террисийским ученым. Он обнаружил Аленди – человека, которого в ходе своих исследований принял за Героя Веков из террисийского пророчества. Аленди прислушался к нему и стал влиятельным государем. Он покорил большую часть мира, потом отправился на север к Источнику Вознесения. К тому времени, однако, Кваан изменил свое мнение об Аленди и попытался ему помешать.

Все сходилось. Хоть автор дневника ни разу не упомянул своего имени, очевидно, что это был Аленди.

– Очень здравое предположение, я полагаю, – кивнул Сэйзед. – В дневнике даже есть упоминание Кваана и ссоры, которая у них произошла.

Они с Тиндвил продолжали работать в покоях Сэйзеда. Он попросил стол побольше, чтобы поместились все их многочисленные записки и заметки. Возле двери стояли остатки супа, который они наскоро проглотили во время обеда. Сэйзед собирался отнести тарелки на кухню, но пока что был не в силах отвлечься.

– Продолжай, – откидываясь на спинку кресла, попросила Тиндвил.

Сэйзеду еще не доводилось видеть ее такой раскованной. И эти разноцветные кольца в ее ушах – золото и медь сочетались с оловом и железом. Так просто и так красиво.

– Сэйзед?

– Прошу прощения. – Он вернулся к чтению. – «Еще я очень боюсь, что все, что я знал, – вся моя история – забудется. Боюсь грядущего нового мира. Боюсь провала своих планов. Боюсь роковой угрозы, которую несет Бездна».

– Погоди-ка, – остановила Тиндвил. – Почему он этого боялся?