Истории длиной в день

внимания бывает далеко не всегда, и зачастую они просто заигрываются.

Я медленно кивнул, обдумывая услышанное со всех сторон.

– Знакомо. Насколько опасно попадание в их круг?

– Я бы не сказала, что чересчур опасно, если есть голова на плечах. Обычно, все сводится к

детским визгам «ах какая я особенная и никому на фиг не нужная». Обычные детские комплексы.

Они накручивают себя при каждой получаемой ими реакции. Обидели – я раздую обиду под

небеса. Плевать, что на самом деле я себя так не чувствую, но все увидят какая я особенная.

Полюбили – я тоже все раздую до такой степени, что об этом узнают все. Бросили – ах, как вы

могли, это конец, и пора в петлю лезть. Умом они все равно понимают, что делать всего этого

не надо, но это же так замечательно, когда можно собрать вокруг себя толпу, которая увидит их

неповторимость.

Я кивнул.

– А оригиналы среди них есть?

– То есть?

– Ну… Черт, как бы это сказать-то… Первоисточники. Те, кто реально такие, а не играют в это.

– Не встречала, но с чего-то же это должно было начаться? Насколько мне удалось узнать,

движение появилось после того, как несколько группок девочек пересеклись на встречах

поддержки, и основали что-то вроде кружка.

– Поддержки?

– Да, психологической поддержки.

– То есть, ты хочешь сказать, что кучка несовершеннолетних с обидой на весь белый свет, и

пытающихся пройти реабилитацию у психологов нашли друг друга, и это сплотило их, породив

тем самым начало субкультуры?

– Плюс-минус, так оно и было. Ты заметил, что большая часть из них похожа на анимешников?

– Да, а еще на готов.

– Ты к аниме как относишься?

– Предпочитаю не смотреть.

– А я вот посмотрела немного. Там постоянно перебарщивают с показом того или иного, что

чувствует персонаж. Все возводят в какую-то гипертрофированную степень.

– А если помножить это еще и на «стремление к смерти» готов, то мы получаем гремучий

коктейль, который может рвануть в любой момент. Мило.

Я поморщился.

– Тут надо родителям разъяснительную работу проводить на ранних стадиях, чтобы детишки

понимали, что то, что показывают на экране вовсе не то, что есть в реальности. Они же все за

чистую монету гонят. Ладно, я могу понять готов, среди них с не травмированной психикой почти

не бывает новичков. Там куда не плюнь, жертва насилия или свидетель смерти, за исключением

тех, кто присоединился «по приколу», но эти… Из-за того, что они насмотрелись мультиков лезть в

такую кашу?

– Не все же лезут. Некоторые остаются просто анимешниками. Собирают, смотрят,

обмениваются. Среди аниме есть и весьма глубокие вещи, и тут скорее все решает то, к чему сам

человек имеет склонность.

Я устало помассировал виски.

Умом я понимал, что сейчас настало такое время, когда люди просто теряются в

захлестывающем их потоке информации, откуда они пытаются выбрать то, что им больше по

душе, но вот сердце это принимать отказывалось.

– Среди них есть взрослые? Хотя бы старше двадцати лет?

Она рассмеялась.

– Шутишь? Там старше шестнадцати найти сложно.

Вот дерьмо, подумалось мне. Придется найти кого-нибудь с достаточно прочной психикой,

и натаскать на помощь и выведение из детства конкретно этих детишек. Впрочем, у меня был

на примете один студент психфака, который в свои двадцать четыре выглядел, дай бог, на

пятнадцать. Мне, как и Олегу, браться за такое было нельзя, если только мы не хотели, чтобы на

нас потом как на иконы молились бы.

– Ну, что? Удовлетворила я твое любопытство?

– Процентов на семьдесят.

– А еще тридцать?

– А их составляет такой вопрос, над которым сам уже давно бьюсь.

– Какой?

– Где найти тех, кто действительно психически и эмоционально более глубок.

– На кладбище.

Я чуть не поперхнулся кофе.

– Я не шучу. Те, кто действительно чувствителен, не могут нормально выдержать то, что

происходит с миром вокруг них. Они на кладбищах, или в психушке.

Я тяжело посмотрел на нее и сказал:

– Надеюсь, что не все.

Она пожала плечами и взялась за диктофон.

– А теперь – твоя очередь рассказывать.

Я согласно кивнул, и принялся рассказывать ей все мои наблюдения и выводы, сделанные за

это время.

Откровенно говоря, с ней было очень просто общаться. Схватывая все на лету, она неплохо

анализировала получаемые сведения, и я даже было начал подумывать о том, чтобы привлечь ее

в нашу дружную команду.

– А теперь, - сказала она, когда я закончил – расскажи мне, человек-загадка, кто же ты такой.

Мы треплемся уже довольно долго, но ты даже не удосужился представиться.