Истории господина Майонезова

– Рёзи, из этого ватина мы всем сошьём ночные халаты, по ночам холодно, ни у кого нет тёплых вещей, может, поэтому плохо спится, - проговорила Мушка, ловко переворачивая лепёшки.

– И не выбрасывайте, пожалуйста, шпагат, меня Мотя, когда-то, учила из тонких верёвок плести красивые вещи, - сокрушённо произнесла за их спиной Варвара Никифоровна, - она пишет, что монстров нет, как нет строительства консерватории и оперного театра, как нет изменений в политике, как нет контактов Ксении с Фигой! Похоже, Кро был прав, мы оплошали!

Варвара Никифоровна утирала кружевным платочком с монограммой: «Т.Ч.» текущие из-под очков слёзы. Её взгляд остановился на ящике в углу камбуза, где лежали шкуры галатуса, утыканные шипами. Она тревожно спросила: «Что это за штыри?»

– Из-за них у Пыша постоянно кровоточат руки, сейчас ему помогают Адриано и Берёза, а первые недели было сложно, - отвечала Мушка, выкладывая на зелёное блюдо румяные лепёшечки.

– Простите меня! Я буду здесь мыть туалет до тех пор, пока нас не заберут! – горячо воскликнула Варвара Никифоровна, - Критикуйте меня, дети мои! Критикуйте!

– Уборкой нам здесь заниматься осталось не долго! – радостно пропела красавица Берёза.

На столе лежали письма, а за столом царило напряженное молчание, мечты разбиваются на более мелкие осколки, чем фарфоровые чашки. Да – да.

– А вот и реанимация! – сообщила весело Мушка, ставя блюдо.

– Какое счастье, друзья, съесть кусочек хлебца! – воскликнул с ощущением большого душевного удовлетворения профессор, - Разве мы это ценили? Я был пресыщенным и … и мерзким типом! Я буду мыть туалет, други мои, в качестве наказания за то, что опростоволосился на старости лет! Я исполню эту неприятную повинность!

– Нет, друг мой, мы с Рокки уже заняли эту повинность, - с мягкой улыбкой, но решительно сообщила Варвара Никифоровна.

– Ро, может мы с тобой будем мыть туалет? – спросил Кот с улыбкой, в которую вложил всё своё очарование.

Пыш взглядом безжалостно нокаутировал Рыжика.

– Нет, нет, господа! – возразил со смехом Паралличини, - мыть туалет – это источник творческой активности! Только за дополнительную плату я вам это уступлю!

– Не понимаю, для кого вы тут так стараетесь, - проговорил раздражённый после нокаута Кот, - и почему вы поверили этим письмам?

– Ты впал в заблуждение, друг! – заявил Коту решительно Кро.

– Кро, если ты мне ещё скажешь, что я не адекватный, я изрежу твои костюмы! Оба! – закричал Кот.

Он резко вскочил, свалил со стула вязанный чехол и, громко топая по гремящему полу, убежал в свою комнату отдыха.

Профессор отложил на тарелку Рыжика лепёшек и заговорил спокойно и рассудительно, словно он читал лекцию перед студентами: «Мы обязательно поймём, зачем мы оказались здесь. Но уже сегодня я могу сказать, что вижу без очков, Варюша и Кро носят свои по привычке, у Ро перестало болеть сердечко, Пыша не беспокоит печень. Нас исцелила местная пища, мы словно прошли курс лечения на дорогом курорте. Почему это произошло? Потому что Бог милосерден во всём, в том числе и в наказании. Он никогда не оставляет мир без свидетельства. Он не оставил и нас, людей со слабой верой, дав нам осязаемые изменения самочувствия.

В тёплой Машиной гостиной я не хотел печалить вас своими неприятными воспоминаниями. И, когда господин Фигурка рассказывал о любви, я решил заменить свой рассказ о страсти фольклором. Сегодня я, в общих чертах, расскажу то, что утаил от вас в тот вечер, ибо это имеет прямое отношение к нашей нынешней ситуации…

Я познакомился с Лёлей будучи уже студентом университета. Стройная, красивая, рассудительная, мне приходилось прилагать усилия, чтобы расположить её к себе и завоевать её внимание, которое пытались завоевать многие. Сегодняшний опыт подсказал бы мне, что передо мной бездушная красавица, не способная никого любить, кроме себя, и так организующая свою жизнь, чтобы каждый день получать новые впечатления и развлечения. Но тогда я не верил в это и был полностью поглощён идеей получить Лёлину любовь. Для этого я использовал разные способы и методы, работая на свою идею и днём и ночью. Я похудел, плохо спал, прогуливал занятия в университете, вступил в натянутые отношения с близкими. Моя идея была той страстью, которая, как заноза, сидела в моей голове и разрушала моё сознание. Инстинкт самосохранения подсказывал мне отойти от Лёли. Но, как только я волевым усилием отходил от неё, красавица тут же оглядывалась по сторонам, ища меня, и возвращала себе любимую игрушку ласковым взглядом, нежной улыбкой или, даже, интригующей запиской. И снова я таял, как горящая свеча, возле снежной королевы. Безумные идеи охватывали меня, мне хотелось вернуться в те времена и в те места, где не ступала нога человека. В одну из бессонных ночей я, глядя воспалёнными глазами в пространство, написал «Архейский реквием», в который выплеснул всю мою боль:

«В цикадовых рощах сойдутся печали

И эхом коснуться лагун,

Им блики ответят из огненной дали, -

В рядах позолоченных лун,

И скорбью наполнят застывшие скалы,

Разбившись на тысячи слёз,

И будет рыданьям безудержным мало

Пространства меж крохотных звёзд.

И небо прольётся потоками света,

Качнувшись от этих скорбей,

И будет безумно стонать до рассвета

Орган первозданных морей.»

Мои друзья, слушая эти декадентские стишки, видя, как я угасаю, советовали мне срочно познакомиться с другой барышней. А дед рекомендовал незамедлительно ехать в Троице – Сергиеву Лавру к одному старому монаху, что я и сделал, весьма, надо сказать, не охотно. Вернулся я другим человеком.

Как сейчас помню, стояла ранняя весна, и воробьи не уступали в пении соловьям! Я шёл в длинном пальто нараспашку, блаженно улыбаясь на лужи, на сосульки, на извозчиков, на витрины! Вбежав в ароматную кондитерскую Абрикосова, кстати, того самого, кто впервые стал торговать шоколадными зайцами, я купил большой пакет сахарного печенья в форме единорогов и шишек. С этим счастливым пакетом я и отправился мириться со своими домашними, которых, конечно же, любил всем сердцем.

Было время дневного чая, дед мой восседал, выставив бородку, во главе стола, он радостно принял пакет, добавил сливок в мою чашку и изрёк: «Нус, нус, молодой человек, с возвращением на землю! Прочти-ка, нам что-нибудь из «последнего», только без этого: «Полюбил Лёлю – угодил в неволю!» И я с удовольствием прочёл им стихотворение, написанное мною под впечатлением от позднего возвращения из Лавры, свидетельствующее о том, что идея – страсть изъята из моей головы:

«Полуночный свет небес,

Снежная гряда,

Вдалеке темнеет лес,

Воздух, как слюда.

И свобода, и покой

Средь пустых равнин,

Где сияние рекой

Льётся до низин.

И живые небеса

Радостью полны,

Там ночных огней краса,

Ясный свет луны.

Тишина среди низин,

Словно нет дорог,

Словно я совсем один,

Только я и Бог.»

Лёля начала писать мне слёзные письма, я читал их, как страницы водевиля. Я был здоров и весел. Она вскоре вышла замуж за начинающего банкира, который часто лечился у психиатра, к слову сказать у моего дяди по матери.

Вот и мы здесь заразились идеей – страстью, забыв о Боге и близких, поставив во главу угла свои человеческие идеи, пусть и благородные.

Что делать с Котом? Здесь нужен, по-моему, жёсткий педагогический приём, плюс милосердие, разумеется».

– Я знаю такой приём, - сообщил ответственно Пыш.

Он вошёл в туалет, и через пару минут выскочил разгневанный Кот с воплем: «Куда всё делось?»

– Я отключил оборудование в твоей комнате; когда выключают компьютер, игра исчезает, у тебя была тоже игра, но очень сложная, - ответил строго Пышка, - держи себя в руках, нам не нужны штрафы!