Истории, рассказанные вчера

— Долго я был без сознания?

— Три дня.

— Та-ак! — Вечеслав задумался: как передать наставникам весть о том, что он ранен и задание выполнить не сможет.

— Я могу тебе довериться? — Вечеслав испытывающе посмотрел Марии в глаза.

— Конечно! — мне кажется, я это доказала.

— Как ты оказалась в корчме?

— Я не только французская дворянка, но и польская шляхтичка. Мне много рассказывают, еще больше узнаю сама. Мне сообщили о тебе.

— Что заставило тебя спасти меня — второй раз! Ты ведь католичка.

— Я — ведунья, и мне ваши церкви одинаково безразличны, — сухо объяснила Мария. — А почему спасла… Ответ на этот вопрос все еще невероятен для меня, а для тебя и подавно: я тебя люблю — надеюсь, ты слышал, что означает это слово?

— Да — растерянно произнес Вечеслав. — Но любить можно только Господа Иисуса Христа…

— Пожалуйста: люби Господа, а я буду любить тебя. Я и в Малороссию перебралась, чтобы тебя отыскать: меня сны о тебе замучили.

— Хорошо — Вечеслав прикрыл глаза: об этой ситуации он подумает позже. — Принеси бумагу, чернила и перо: мне нужно отправить письмо.

Через полчаса зашифрованное письмо было передано гонцу, которому Вечеслав, пообещав вознаграждение, подробно объяснил, как добраться до Митрополянского скита.

Как реагировать на объяснение в любви, Вечеслав не знал. Во время учебы отец Антоний часто говорил «серым ангелам», что среди соблазнов, могущих помешать служению Господу, наиболее опасна женщина.

— Способ действия всех церковных организаций построен так, чтобы исключить помыслы о женщине — объяснял наставник. — Постоянные молитвы, посты, затворничество не дают времени и сил думать о чем-либо, кроме божьего служения. И в этой веками длящейся борьбе церковь проигрывает: поэтому некоторые организации — православная, протестантская — священнослужителям, работающим с мирянами, разрешили брать жен. Неприступны для «сосуда соблазна» монашеские ордена — и вы, наш элитный орден.

Вечеслав удивлялся заботе, которой его окружили. Вечеслава кормили неизвестными и очень вкусными блюдами, Мария читала ему светские книги из своей библиотеки, пела французские и итальянские песни, рассказывала смешные истории из придворной жизни.

Прошло десять дней, а ответа из Митрополянского скита не было.

— Не понимаю, что случилось: гонец словно сквозь землю провалился — встревожено говорила Мария. — Нужно отправить еще одного.

Вечеслав вновь написал письмо и один из Марииных слуг, держа на поводу запасного коня, поскакал в Митрополянский скит. Вернулся он через пять дней: лекарь разрешил Вечеславу вставать с постели и он прогуливался в саду, когда гонец, найдя его, рассказал, что Митрополянский скит сожжен и разрушен, а его обитатели уничтожены. Кто это сделал, осталось неизвестным.

— Когда я приехал, развалины еще дымились — рассказывал гонец. — Трупы или увезли с собой, или сожгли: я ничего не нашел.

Гонец не лгал — у Вечеслава хватало умения в этом убедиться. Весть была настолько страшной, что Вечеславу стало плохо. — и его с трудом довели до кровати. Рухнуло то, чем и для чего он жил последние пятнадцать лет. Теперь куда: к новому митрополиту, относившемуся к «серым ангелам» с опасливой брезгливостью? А вдруг это он приложил руку к нападению на Митрополянский скит: кто-то ведь выдал врагу его расположение?! Или попал в плен и рассказал маршрут первый посланный Вечеславом гонец, так и не появившийся в имении?

Тогда в гибели «серых ангелов» его, Вечеслава, вина.

Несколько дней Вечеслав провел в постели. Узнавшая все от гонца Мария молча сидела рядом и занималась рукодельем. Вечеслав настолько привык к ней, что, когда Мария долго отсутствовала, начинал скучать и встречал ее приход с откровенной радостью.

Вечеслав все-таки написал письмо Киевскому митрополиту — но ответа не получил. «Значит, я не нужен» — решил Вечеслав.

Время лечит — лучше трав и настоек. После выздоровления Вечеслав съездил на место бывшего Митрополянского скита, посмотрел на развалины, побродил по окрестностям и, так ничего и не выяснив, вернулся в имение Марии: единственное место, где его ждали.

В октябре Мария предложила Вечеславу стать ее мужем — и Вечеслав согласился. После свадьбы граф и графиня Мудрак уехали на год в Италию. А в ноябре 1664 года гетман Петр Дорошенко привел в Малороссию войско турецкого султана, подвергнувшего украинские земли огню и мечу.

КОЛОДЕЦ

Письмо, приглашавшее приехать в полночь на Староильменскую пустошь — и обязательно одному, никому ничего не говоря, — было примечательно тем, что внизу стоял оттиск печатки отца Леонида, носимой им в виде кольца на правой руке, а начертанный сбоку крестик — секретный знак — удостоверивал подлинность подписи.

Вечеслав отодвинул бумагу, поднялся из-за стола, подошел к окну.

Непонятно, как письмо оказалось в кабинете, ключ от которого Вечеслав носил с собой, — но если письмо написано отцом Леонидом, то можно не удивляться: тот умел все. Вот только… при нападении на Митрополянский скит погибли как «серые ангелы», так и их наставники — митрополит эту информацию подтвердил, добавив — беседа между ним и Вечеславом проходила с глазу на глаз, — что, по просочившимся из Варшавы сведениям, Митрополянский скит уничтожил отряд польских драгун, которым командовал человек в маске… И вдруг через семь лет — письмо.

Смущало время и место встречи. С полуночи до часу — период суток, который Бог отдал во власть Дьявола. А на Староильменской пустоши когда-то находилось языческое капище, славившееся обилием приносимых Перуну человеческих жертв. Очень нехорошее место, но — печать, крестик…

— Папа, папа!

Вечеслав поднял голову. Проезжавшие мимо окна на пони шестилетняя Лизонька и пятилетняя Даша махали отцу ручками. Улыбнувшись им, Вечеслав вернулся к столу, еще раз перечитал письмо. Придется ехать. Мария гостит у польского короля, когда будет, неизвестно. К частым отлучкам жены, вынужденной для получения денег исполнять придворные обязанности, Вечеслав привык, как и к тому, что она не рассказывала о поездках: только целовала при возвращении и объяснялась в любви — и не было в ее словах фальши..

О перемене в судьбе Вечеслав не жалел. Митрополит предлагал высокий пост в церковной иерархии, но Вечеслав отказался: ему понравилось заниматься хозяйственными делами, охотиться, читать по вечерам старинные рукописи, воспитывать детей, которым Вечеслав не мог нарадоваться: такие умненькие и затейливые оказались его дочки!

Староильменская пустошь находилась в трех верстах от графского имения.

Привязав к ветке дуба тревожно всхрапнувшего коня, Вечеслав зажег факел и, тщательно освещая тропинку — здесь водились змеи — направился к черневшим руинам капища.

Где-то рядом глухим басом ухнул филин, бесшумной тенью мелькнула сова.

Ночной лес жил привычной жизнью. Вспомнилась ночь, когда Вечеслав вместе с Серафимом пробирались в Митрополянский скит: царствие тебе небесное, покойный друг!

Вот и пустошь. Свернув с тропинки, Вечеслав, осторожно переступая через каменные глыбы, вошел в полуразрушенный, с обгоревшей крышей зал, в котором когда-то пытали и казнили пленников во славу своих богов древние язычники.

— Странное место для встречи назначил отец Леонид! — в который раз подивился Вечеслав, направляясь к алтарю, — и вдруг почувствовал, как проваливается под ногами земля и он падает вниз.