Историки Греции
Шрифт:
(9) Потом вышел мисиец, держа в каждой руке по щиту, и плясал, то изображая, будто отбивается от двух противников, то выставляя оба щита как бы против одного врага, то вертясь с ними и кувыркаясь; так он показал всем очень красивое зрелище. (10) Под конец он сплясал персидский танец, приседая и снова вставая, и все это мерно под флейту.
(11) После него встали мантинеяне и еще кое-кто из аркадцев, в самом красивом вооруженье, какое они могли надеть, и в такт воинственного танца мерно плясали под флейту и пели пеан, точно как на торжественных шествиях к святилищам богов. При виде всего этого пафлагонцам показалось странным, что каждый танец пляшется с оружьем. (12) Тогда мисиец, увидев их изумление, уговорил одного аркадца, державшего танцовщицу, привел ее, убрав как можно красивее и дав ей в руки легкий щит. И она ловко проплясала пирриху. 284 (13) Потом долго хлопали, и пафлагонцы спросили греков, неужели женщины сражаются вместе с ними. И те сказали, что женщины-то и заставили царя бежать из греческого стана. Так кончилась эта ночь.
284
I, 12. Пирриха— спартанский танец, исполнявшийся с оружием в руках. В Спарте его танцевали с пятилетнего возраста.
(14) Наутро послов вывели
Туда же приплыл Хейрисоф с трехрядными судами. (16) Воины рассчитывали, что он им что-нибудь привезет, но он не привез ничего и только передал, что и начальник флота Анаксибий, и все прочие их восхваляют и что Анаксибий сулит им плату, если они выйдут из Понта. (17) В Армине воины оставались пять дней.
Так как всем казалось, что Греция уже близко, им чаще чем прежде стало приходить на ум, как бы вернуться домой, нажив хоть что-нибудь. (18) И так они стали думать, что если избран будет один полководец, то одному легче, чем при многоначалии, удастся управлять войском и днем и ночью, и если понадобится что скрыть, он легче утаит это, а что понадобится сделать поскорее, с тем он вернее не замешкается: ведь больше не нужны будут разговоры друг с другом, а что решит один, то все выполнят, между тем как прежде начальники все делали большинством голосов. (19) Соображая все это, они имели в виду Ксенофонта. И младшие начальники, явившись к нему, сказали, что думает войско, и каждый, выказывая свою приязнь, уговаривал его принять власть. (20) А Ксенофонт и хотел этого, полагая, что так и у друзей он будет в большем почете, и на родину придет его громкая слава, и войску иногда он сможет быть полезен. (21) Такие мысли порождали в нем желанье стать самовластным правителем. Но тут же он становился в тупик, когда думал о том, что ни один человек не ведает, как все обернется в будущем, и по этой причине можно и добытой славы лишиться. (22) И вот, не зная, как тут рассудить, он счел за лучшее спросить совета у богов. Приведя к алтарю две жертвы, он заклал их во имя Зевса Царствующего, как было предуказано ему в Дельфах; да и сон свой, который Ксенофонт видел, когда впервые принял на себя вместе с другими заботу о войске, он считал посланным от того же бога. (23) И еще он вспомнил, что когда отправлялся из Эфеса, чтобы выйти с Киром в поход, справа закричал орел, — но орел этот сидел; и сопровождавший Ксенофонта гадатель сказал, что это великое знаменье, простым смертным не являемое, и сулит оно и славу, и тяготы: ведь птицы больше всего нападают на орла, когда он сидит; а богатства это знаменье не предвещает: ведь орел чаще всего хватает корм на лету. (24) И когда Ксенофонт принес жертвы, бог ясно указал ему, что он не должен ни домогаться власти, ни принимать ее, если его изберут. А дальше дело было так.
(25) Войско собралось, и все требовали избрать одного. Когда это было решено, предложили Ксенофонта. И едва только стало ясно, что его изберут, если дойдет до голосования, он встал и сказал: (26) «Я счастлив, что вы, друзья, так меня почитаете, — ведь я тоже человек; и я благодарю вас и молю богов, чтобы они дали мне хоть в чем-то послужить вам на благо. Но если вы при избрании отдадите предпочтенье мне, когда среди нас есть лакедемонянин, то и для вас, я полагаю, пользы от такого выбора не будет, — ведь тогда, что бы вам ни понадобилось, труднее будет получить Это от лаконцев, — и для меня, как я думаю, он окажется не так уж безопасен. (27) Ведь я видел, что и с моим родным городом они перестали воевать не раньше, чем заставили всех граждан признать верховенство лакедемонян. 285 (28) И как только это было признано, они прекратили войну и больше не осаждали города. Если я, видев все это, дам повод думать, будто при первой же возможности стремлюсь унизить их достоинство, то не сомневаюсь, что меня весьма скоро проучат за это. (29) И коль скоро вы имеете в виду, что при одном полководце будет меньше раздоров, чем при многих, то не сомневайтесь, что когда вы выберете другого, во мне вы зачинщика раздора не найдете: я считаю, что всякий, затевающий вражду с полководцем в военное время, есть враг собственному спасенью. А если вы изберете меня, то ничего удивительного не будет в том, что некоторые из вас и меня возненавидят».
285
I, 27. Речь идет о событиях, положивших конец Пелопоннесской войне: в 405 г. афинский флот был разбит спартанцами в битве при Эгос-Потамах на Геллеспонте, и в 404 г. Афины заключили мир со Спартой на условиях, предложенных спартанцами.
(30) Когда он так сказал, встало еще больше воинов, говоривших, что он должен принять власть. Агасий стимфалиец сказал, что если дело так обстоит, то это смешно: «Разве лакедемоняне сердятся, если собравшиеся на пир выбирают распорядителем застолья не лакедемонянина? Если все это так, то, по-видимому, нам, аркадцам, нельзя быть и младшими начальниками». И все зашумели, одобряя слова Агасия.
(31) А Ксенофонт, увидев, что нужны более веские доводы, вышел вперед и сказал: «Друзья, узнайте всё! Я клянусь вам всеми богами и богинями, что, узнав ваше мнение, я, со своей стороны, стал гадать по жертвам, хорошо ли для вас вручить мне такую власть, а для меня — принять ее. И боги доказали мне через жертвы так ясно, что и непосвященный это понял бы: мне не следует брать единоличную власть».
(32) Таким образом избран был Хейрисоф. И он, после избрания, вышел вперед и сказал: «Знайте, воины, что и я бы не стал затевать раздора, если бы вы избрали другого. Но Ксенофонту на пользу то, что вы его не выбрали: дело в том, что Дексинн, как мог, наклеветал на него Анаксибию, хоть я и всячески заставлял его молчать. Он утверждал, будто знает наверняка, что, мол, Ксенофонт предпочел бы разделить власть над Клеарховым войском с дарданцем Тимасионом, чем со мною, лакедемонянином. (33) Но уж поскольку вы избрали меня, то и я постараюсь, в чем только смогу, служить вашему благу. А вы приготовьтесь так, чтобы завтра отчалить, если погода позволит плыть. Поплывем мы в Гераклею: нужно постараться, чтобы все прибыли туда, а об остальном мы посовещаемся, когда туда придем».
II. (1) Отчалив на следующий день, греки два дня плыли с попутным ветром вдоль берегов и после этого плаванья прибыли в греческий город Гераклею, населенный выходцами из Мегар и расположенный в стране мариандинов. 286 (2) Там причалили к Ахерусийскому полуострову, откуда, как говорят, Геракл спускался за псом Кербером 287 и где теперь еще показывают в доказательство его нисхожденья пропасть глубиною больше двух стадиев. (3) Гераклеоты послали грекам как дар гостеприимства три тысячи медимнов муки, две тысячи кувшинов вина, двадцать быков и сто баранов. Там по равнине протекает река
Лик 288 шириною в два плефра.286
II, 1. Мариандины— туземное население на северо-востоке Вифинии. …плыли… вдоль берегов…— «и видели мыс Ясона, куда, как рассказывают, причалил корабль Арго, и видели устья рек: сперва Фермодонта, после него Ириса, затем Галиса и потом Парфения» (позднейшая вставка).
287
II, 2. …Геракл спускался за псом Кербером…— одиннадцатый подвиг Геракла. Существовало несколько мест, с которыми была связана легенда о спуске Геракла в Аид, одним из таких мест был Ахерусийский полуостров (совр. мыс Кап-Баба) на Черноморском побережье.
288
II, 3. Река Лик— совр. Килдишсу.
(4) Воины, собравшись, стали совещаться, как двигаться от Понта: проплыть ли остаток пути по морю или пройти по суше. Встал ахеянин Ликон и сказал: «Удивляюсь я, воины, нашим начальникам: почему они даже не пытаются снабдить нас продовольствием. Ведь присланным в дар войско и трех дней не прокормится, а добыть припасы на дорогу негде. (5) По-моему, нужно потребовать у гераклеотов не меньше чем три тысячи кизикских золотых», — но тут кто-то другой сказал, что не меньше десяти тысяч, — «а для этого выбрать послов и сразу же, не распуская собранья, отправить их в город, узнать, что нам ответят, и в зависимости от этого посоветоваться о дальнейшем». (6) Первым в посольство был предложен Хейрисоф, избранный недавно полководцем; предлагали также и Ксенофонта. Но они изо всех сил этому воспротивились: оба считали, что нельзя вынуждать греческий и к тому же дружественный город давать что-нибудь против воли. (7) Ввиду явного их нежеланья послали ахеянина Ликона, паррасийца Каллимаха и стимфалийца Агасия. Они, придя в город, передали решение войска, и говорят, что Ликон даже угрожал гераклеотам, если те его не выполнят. (8) Выслушав, они сказали, что посовещаются, а сами тем временем свезли из сельской местности все свое добро, запасли в городе товаров и заперли ворота, а на стенах показались вооруженные воины.
(9) После этого зачинщики смуты стали обвинять старших начальников в том, что они, мол, загубили все дело. Аркадцы и ахеяне сошлись на сходку, причем главарями у них были паррасиец Каллимах и ахеянин Ликон. (10) Между собой они говорили, что стыдно им, пелопоннесцам и лакедемонянам, быть под началом у афинянина, который не привел в войско ни единого человека, и получать на долю все труды, меж тем как выгоды достаются другим, — и это при том, что всех спасают они, ибо они, аркадцы и ахеяне, были всеобщими спасителями, а остальное войско ничего не стоит (и вправду, ахеян и аркадцев было в войске больше половины). (11) И если они в здравом уме, то надо им отделиться и, выбрав начальников, двигаться дальше самим по себе, стараясь хоть чем-нибудь разжиться. (12) Так и было решено; и те аркадцы и ахеяне, которые были у Хейрисофа и у Ксенофонта, покинули их и выбрали собственных начальников, числом десять, постановив, чтобы они делали все, что решат большинством голосов. Так власть Хейрисофа над всем войском была упразднена на шестой или седьмой день после его избрания.
(13) Ксенофонт все же хотел проделать путь заодно с ними, полагая, что так двигаться безопасней, чем каждому в одиночку. Но Неон убедил его идти отдельно, так как он слышал от Хейрисофа, что наместник Византия 289 Клеандр обещал привести корабли в залив Кальпа; (14) и чтобы никто этих судов не перехватил, а отплыли они сами со своими воинами, для того Неон и подавал такой совет. И Хейрисоф, пав духом из-за того, что случилось, и возненавидев войско, предоставил ему делать все, что хочет. 290 (15) Ксенофонт задумал было отплыть один, бросив войско; но когда он принес жертву Гераклу Путеводному, вопрошая его, что лучше и выгоднее: идти ли походом вместе с оставшимися воинами либо отделиться от них, — бог через жертвы указал, что нужно идти с войском. (16) Так из одного войска стало три: аркадцев с ахеянами, сплошь латников, больше четырех тысяч, у Хейрисофа — до тысячи четырехсот латников и до семисот копейщиков, Клеарховых фракийцев, и у Ксенофонта — до тысячи семисот латников и до трехсот копейщиков; а конница была только у него одного, около сорока всадников.
289
II, 13. Византий— греческий город, основанный милетянами в VII в. до н. э. на европейском берегу Боспора при входе из Пропонтиды в Боспор. Имел большое торговое и стратегическое значение. На его месте в 330 г. н. э. был основан Константинополь (совр. Стамбул).
290
II, 14. …предоставил ему делать все, что хочет.— Неясная конструкция в греческом оригинале, по которому нельзя понять, имеется ли в виду войско или Неон.
(17) Аркадцы, вытребовав у гераклеотов корабли, отплыли первыми, чтобы, внезапно напав на вифинян, 291 захватить побольше добычи; они вышли на берег в заливе Кальпа, в самом сердце Фракии. (18) Хейрисоф вскоре двинулся из города гераклеотов и пешком прошел через их область, а когда вторгся во Фракию, шел вдоль побережья; он уже был болен. (19) Ксенофонт, раздобыв суда, высадился на границе Фракии и области гераклеотов и пошел напрямик по суше.
III. 292 (2) Вот что делала каждая из частей войска. Аркадцы иочыо ушли от залива Кальны и направились к ближайшим деревням, стадиях в тридцати от моря. Когда рассвело, каждый из начальников повел свой отряд на деревню, а на те из них, что казались больше, начальник вел по два отряда. (3) Перед этим договорились, на каком холме всем собираться; и так как налет был внезапным, много людей взяли в рабство и захватили много скота. (4) Однако разбежавшиеся было фракийцы собрались (легковооруженные, они во множестве сумели убежать из-под рук у тяжеловооруженных греков). А собравшись, они первым делом напали на отряд Смикрета, одного из аркадских начальников, отходивший уже с обильной добычей к условленному месту. (5) До поры греки сражались на ходу, но при переходе через овраг противник обратил их в бегство; Смикрет погиб, а с ним и все остальные. А от другого отряда из тех, что повели десятеро начальников, — отряда Гегесандра — осталось всего восемь человек; спасся и сам Гегесандр.
291
II, 17. Вифиняне— племена фракийского происхождения, жившие на северо-западе Малой Азии.
292
III, 1. Позднейшая вставка: «О том, как был положен конец командованию Хейрисофа над всем войском, и о том, как произошло разделение в греческом войске, сказано выше».