История Авиации 2003 06

Общее впечатление о немецких истребителях у Пунева сложилось как об очень серьёзном и изобретательном противнике, чуждом шаблонных методов ведения боя «…шаблона не было. Всякий раз по-разному, и всякий раз внезапно. Как им удавалось?! Черт его, откуда он взялся, вроде ж вот только смотрел, секунду назад, не было, и слышишь, уже гремит! Немцы были грамотным, умелым и дисциплинированным противником. А рассказы о трусости и неумелости немцев это рассуждения “дьячков” – политработников. Я на язык злой был, как только слышал такое, так им и говорил: “Тебя бы такого смелого и умного, этому трусливому да глупому – на один зуб!". В конце войны, бывало, немецкие истребители, влезали за нами в зону зенитного огня – настоящие “камикадзе"».

Разговор о немецких истребителях, разумеется, никак не мог не коснуться нашего истребительного прикрытия. «Надежность прикрытия зависела от опыта истребителей, поэтому оно и было не всегда, а если было, то могло быть не очень надежным. В конце войны нас часто прикрывали полки из Сибири, с невоевавшим летным составом (их перебросили, видимо, для получения боевого опыта), с ними были проблемы, то они от нас отстанут, то потеряют. Это от недостатка опыта. Увлекающиеся ребята были. Больно хотелось им кого-нибудь сбить. Бывало, отвлечет их одна группа, свяжет боем, а другая в это время нас атакует.

Стояли в Кракове, и к нам пришел вот такой новый на Ла-5. Все ребята молодые, без опыта. Ну, значит, знакомят нас друг с другом, ходим мы к ним, а они к нам. Ходят они по нашей стоянке, а на самолетах наших львы, да тигры нарисованы. Вот, ходят они по нашей стоянке и видят звезды нарисованные: “А это что?" “Как что? Самолеты сбитые!” “Как сбитые?! Бомбером?!” “Да элементарно, пулеметами”. Ходили-ходили, вдохновились истребители, что уж если “бомберы” немцев сбивают, то им сам Бог велел. Мы им говорим: “Завтра летим, вы уж смотрите, это дело серьезное". Все им рассказали, где и кто должен идти, где непосредственное прикрытие должно располагаться, где ударная группа и т.д. Назавтра полетели.

1*Один из типичных фантастических рассказов, распространяемых развед- и политуправлением штаба Воздушной армии, в который вынужденно верили строевые пилоты, никогда на самом деле в глаза не видевшие «мессеров» с красными чертями, но за то обращавших внимание на рост сопротивления вражеской истребительной авиации. – Прим. Ред.

Видимо, эта и есть «пешка» Т.ПЛунёва. Самолёт покрьгг «серебрянкой», низ – голубой, обтекатели втулок винтов – красные. В носовой части на борту – тигр в прыжке. Жалко, что номера на килевой «шайбе» не видно, а может быть его и не было…

Летим уже над фрицевской территорией, так один под самое крыло подлезает и показывает большой палец, мол: «Здорово!» Радиомолчание, только рукой ему машешь: “Иди отсюда!" Потом начали бить зенитки. Только мы истребителей и видели! Наступает самый важный момент, потому, что как только перестанут бить зенитки тут же следует атака немецких истребителей. Тут же! Как уж они договаривались, не знаю, но взаимодействие немецких зенитчиков и истребителей было великолепным. Так было и на этот раз. “Мессера” в атаку, а наших щелкоперов – никого! Прилетаем мы домой, к истребителям: “Ну, пошли!” Устроили им мордобой и выволочку, натурально, а потом сказали: "Имейте в виду, мы в воздухе стреляем по тем, кто заходит нам в хвост! Если ещё раз кто-нибудь подлезет, пеняйте на себя!" Оказывается, эти олухи, ушли вверх от зенитного огня и потеряли нашу группу..

Одно время нас прикрывали ребята из дивизии Покрышкина, это прикрытие было очень надежным. Хотя к тому времени мы уже были такие “ухари купцы", что вполне обходились и без истребительного прикрытия. Пе-2 изначально проектировался как тяжелый истребитель, поэтому, когда в воздухе мы встречались с немцами, то потом неизвестно было, кому доставалось больше. Мы ребята были такие, себя в обиду не давали, сами кого хочешь обидеть могли. Нас не столько истребители донимали, сколько зенитки. Для Пе-2 прикрытие было желательно, но могли обойтись и без него. Ну, а на разведку и “охоту" летали только в одиночку и без прикрытия».

Боевые качества советских истребителей оценивались всеми, в том числе и самими лётчиками-истребителями сугубо положительно: «Помню, что о Як-3 и Лa-5, говорили как о превосходных машинах. Я-то бои истребителей “со стороны" смотрел, и моё впечатление – полное равенство техники».

Количество выделяемых в прикрытие истребителей было не постоянным, опять же для девятки, к примеру, «все зависело от важности выполняемой задачи. Тут “железного” правила не было. В начале войны могли пару выделить, уже неплохо. В конце войны – не меньше четверки. Если удар был очень важен, то могли выделить и полноценную эскадрилью, двенадцать истребителей. Во второй половине войны обычно количество истребителей только в непосредственном прикрытии колебалось в пределах 4 – 12».

И всё же, несмотря на истребительное прикрытие и всё возрастающее мастерство экипажей, полк постоянно нёс потери. «Больше всего теряли штурманов. Истребитель стремится атаковать сверху и бьет по кабине, самая результативная атака, а штурман именно ее и отражает. Стоит он ничем не защищенный. Отсюда и потери. Потом по потерям шли стрелки, потом летчики. Летчики меньше всего, у летчика бронеспинка. Жаль, конечно, было, что штурманы и стрелки не прикрывались броней, но самолет затяжелять – это еще хуже было бы. Я за время, пока летал на Пе-2, потерял двух штурманов и двух радистов, правда, к счастью, только ранеными. Это не считая моего экипажа на СБ, про который я до сих пор ничего не знаю… Больше всего было потерь на территории Украины. Я точно не знаю, сколько наш полк потерял за войну летного состава, так как я был в пятом пополнении, а потом наш полк еще три раза капитально пополнялся. Потери были огромные».

И, тем не менее, случаев трусости или специального невыполнения боевой задачи экипажами полка, Тимофею Пантелеевичу не припомнилось. «Что б строй кто-нибудь бросил, такого не было. Мелкие случаи, такого легкого мандража – это было. Бывало, входим в зону зенитного огня, а был у нас один такой “шибко грамотный”, он выше строя на 50 метров поднимался и там шел. Я ему говорю: "Серега! В следующий раз ты мне на мушку попадешь! Ты что делаешь?!" Пока зенитки бьют – это роли не играет, а вдруг истребители? Они и его первым сшибут, и у нас боевой порядок нарушится, а значит и система ведения огня – дыра в строю, попробуй закрой! Мы к таким фортелям очень отрицательно относились и сами наказывали. Ну, по шее давали, прямо говоря.

Был у меня случай, когда летчик бомбы не сбросил, но это был летчик не нашего полка. Я должен был лететь на разведку, правда, с бомбами. Узел Герлиц, это крупный город и получилось так, что мне “навьючили” на вылет ведомым полковника из Москвы. Они в Москве думали, что раз 1945 год, то мы уже летаем с тросточкой и в смокингах с "бабочками”, как по бульвару фланируем, а ведь достовалось и нам от немцев! В одиночку я бы проскочил, но когда мне сказали, что бы я с ним летел, я заёрзал. Что он за летчик, я не знаю, воевал – не воевал, как он себя в воздухе поведет – неизвестно. Нужен мне такой ведомый? Нет. Кроме того, пара – строй для бомбардировщика неполноценный, ущербный. Обороняться парой от истребителей невероятно трудно. Лучше в одиночку.

В общем, я туды, они сюды – не получается у меня от этого полковника избавиться. А веры у меня ему нет. Тут идет мимо Орлов, наш отличный летчик, командир звена. Он как раз на рыбалку шел (рыболов был страстный, а рядом с аэродромом речка была). Я говорю: “Дайте мне ещё хоть Орлова, а там, над целью, мы уж звеном, втроем, что-нибудь сообразим". Очень мне хотелось, чтоб проверенный летчик меня в воздухе прикрывал. В общем, всю рыбалку я Орлову испортил. Да, что рыбалка, я его в гроб загнал!!.. Эх!..