История Авиации 2004 04
Шрифт:
Поэтому не слетанность в звеньях, а взаимовыручку в самой группе Сафонов считал самым главным фактором успеха его эскадрильи. В своей статье «Враг будет уничтожен», опубликованной в газете «За Родину!» (№№ 37–38 от 7.11.1941 г.) прославленный ас писал: «Меня часто спрашивают: «Чем объяснить успех? Может быть это военное счастье? Конечно, дело не в военном счастье. Наличие нашей замечательной техники, помноженное на отличные качества летно-технического состава, плюс выработанная намн тактика внезапного и смелого удара — всегда обеспечивают победу. В воздушном бою каждый из летчиков нашей части внимательно наблюдает за товарищем, взаимная выручка — вот в чем сильны мы…».
Но и здесь мы должны констатировать тот факт, что «Драться, как Сафонов!» и в этот период боевых действий (август — сентябрь 1941 г.), могли кроме самого Сафонова лишь ограниченное число летчиков ВВС Северного флота. Это опять же пилоты его эскадрильи, летавшие на И-16 и МиГ-3. Поэтому не случайно
Значительно отставали от вышеперечисленных летчики, летавшие на истребителях- бипланах. Самым результативным среди них был старший лейтенант Воловиков, записавший за этот период три личные воздушные победы и три в группе, причем во время одного боевого вылета — 17 июля 1941 г., он согласно своему докладу, он сбил сразу два Ю-88.
Что касается армейских летчиков, защищавших небо Заполярья, прежде всего из состава 145-го ИАП ВВС 14-й Армии, также воевавших, как и «сафоновцы», на И-16, то и они при всем желании не могли следовать боевому призыву североморского аса, так как перед ними стояли совсем иные боевые задачи в отличие от эскадрильи Бориса Сафонова — обеспечение боевых действий на сухопутном фронте. В то время когда Борис Сафонов вылетал в составе всей эскадрильи к линии фронта на «свободную охоту» (в то время это боевое задание называлось «на перехват самолетов противника». — Прим. Авт.), армейские И-16 вылетали на сопровождение СБ из состава 137-го СБАП, а также истребителей- штурмовиков 147-го ИАП, да и сами нередко привлекались к штурмовым действиям, а вот воздушные бои с вражескими бомбардировщиками для них были редким исключением. Тем более не могли «Драться, как Сафонов!» летчики 147-го ИАП, летавшие на «бисах» и «чайках» в качестве штурмовиков.
К примеру, такой же командир эскадрильи пушечных И-16 из 145-го ИАП ВВС 14- й Армии капитан Александр Зайцев за период с 22 июня по 22 июля 1941 г., то есть за первый месяц войны совершил 43 боевых вылета с налетом 33 часа 9 минут. За этот же период боевых действий Борис Сафонов, что удивительно, произвел аналогичное число боевых вылетов — 43, но с меньшим налетом — 25 час 50 мин, это объясняется прежде всего тем, что Сафонов часто вылетал на прикрытие или на отражение налетов на свой аэродром Ваенга, которые длились от 20 до 30 минут, в свою очередь Зайцев чаще вылетал на воздушную разведку в ближний тыл противника, где нередко штурмовал со своими подчиненными обнаруженные цели, такие вылеты длились более часа. Из общего количества боевых вылетов эти летчики произвели (в числителе — Сафонов, в знаменателе — Зайцев): на воздушную разведку — 4/17, на ПВО пунктов — 6/12, на перехват и отражение налетов — 25/0, на сопровождение штурмовиков и штурмовку — 0/14, на отсечение истребителей противника от своих СБ — 5/0, вылет на поиск сбитых самолетов противника — 3/0 10*.
Как видим, из 43 боевых вылетах лишь в 12, то есть при выполнении обеспечения «ПВО пунктов», капитан Зайцев имел возможность «Драться, как Сафонов!», то есть перехватить и атаковать бомбардировщики противника, все остальные боевые задания этому не способствовали. Что касается североморского аса, то картина здесь совсем иная — значительная часть боевых вылетов как раз соответствовала и способствовала тому, чтобы сбивать и увеличивать свой боевой счет воздушных побед. Из 43 боевых вылетов лишь четыре выполнены на разведку и пять — на отсечение вражеских истребителей от своих СБ, которые лишали возможности Сафонова выполнять главную его задачу — сбивать вражеские бомбардировщики. Таким образом, из 43 боевых вылетов Борис Сафонов 34 раза мог воплотить в жизнь свой боевой призыв, а капитан Зайцев лишь — 12 раз. Но, тем не менее, капитан Зайцев за рассматриваемый период заявил о трех сбитых в группе самолетах противника — двух Ме- 110 и одном двухмоторном «Фокке-Вульфе» 11*и «За образцовое выполнение боевых заданий командования …» Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июля 1941 г. был награжден орденом Ленина. А Сафонов за этот же период заявил о четырех лично сбитых самолетах противника и одном в группе, за что был награжден орденом «Красного Знамени» и представлен к званию Героя Советского Союза.
Вот поэтому у армейских летчиков-истребителей боевой счет воздушных побед, несмотря на то, что они летали
в «одном небе с летчиками-североморцами», был на порядок' ниже. Так самый результативный ас ВВС 14- й Армии капитан Леонид Гальченко к концу активных боевых действий в небе Заполярья в 1941 г., заявил всего о шести сбитых самолетах, причем три из них были истребители Ме-109, один Ю-88 — одиночный разведчик и лишь два бомбардировщика — Ю-87 и Ю-88, сбитые им над линией фронта во время последнего сентябрьского немецкого наступления на Мурманском направлении. А что касается «штурмового» 147-го ИАП ВВС 14-й Армии, то лишь два летчика — капитан Василий Королев и старший лейтенант Александр Жгун имели на своем боевом счету по одному сбитому вражескому самолету.Корреспондент Гильярди (в центре) беседует с командиром 4-й эскадрильи 72-го САП капитаном Б.Ф.Сафоновым (слева) и комиссаром авиаполка П.А.Редковым (справа). Аэродром Ваенга, осень 1941 г.
Это не говорит о том, что армейские летчики были хуже подготовлены, чем летчики- североморцы. В составе ВВС 14-й армии было много летчиков, имеющих боевой опыт финской и японской кампаний, но, тем не менее, при всем желании основная масса летчиков, воевавших на самом северном ТВД, по ряду объективных причин, не могли на практике подхватить почин «Драться, как Сафонов!». Вот такая «несправедливая» статистика: были «стахановцы» и были «рабочие лошадки».
Очень спорен и тезис из «Наследия», согласно которому, Борис Сафонов «Стремился постоянно учиться и совершенствоваться в своем мастерстве». Его последний боевой вылет как раз и ставит под сомнение это мнение. Весной 1942 г. в небе Заполярье обстановка резко изменилась. Первопричиной тому были союзные морские конвои, следовавшие в северные порты Архангельск и Мурманск. Германская авиационная группировка весной 1942 г. на северном побережье Норвегии резко увеличилась, как в количественном, так и в качественном отношении. Особенно это коснулось истребительной авиации противника. На Мурманском направлении появились скоростные и обладавшие достаточной тяговооружённостью, Bf109F-4. Уже первые воздушные бои с ними показали изменение характера боевых действий: теперь нилоты «мессеров» не избегали воздушных боев с нашими истребителями, а наоборот, их действия приняли наступательный характер, особенно в этом преуспели весной 1942 г. пилоты двухмоторных Bf110 из эскадрильи 13.(Z)/JG5.
Изменение характера боевых действий в воздухе на Мурманском направлении стало одной из причин больших и, порой, неоправданных потерь. Так, например, «сафоновцы» во время воздушного 10 мая 1942 г. пытались на «Харрикейнах» в лоб атаковать двухмоторные Bf110: в результате с боевого задания из 10 «Харрикейнов» не вернулась ровно половина. Но главным недостатком по-прежнему было плохое взаимодействие в звеньях и между ними. Первая атака в составе группы, как правило, была организованная, но в последующем воздушном бою звенья распадались и практически каждый летчик вел бой в одиночку. Если в 1941 г. это не проводило к большим потерям, то в 1942 г. началось массовое избиение ВВС Северного флота. Именно плохое взаимодействие в звене и стало главной причиной гибели североморского аса.
И в этом вылете североморский ас был верен своей далеко не совершенной тактике, напутствуя перед вылетом своих подчиненных: майора Кухаренко, капитана Орлова и старшего лейтенанта Покровского — «лучших своих учеников», следующим наставлением: «Если над конвоем не будет истребителей — всем атаковать!» Это была вторая ошибка Сафонова, которую он допустил в своем последнем вылете, ставшая, пожалуй, роковой для североморского аса.
А первая ошибка заключалась в том, что он не должен был атаковать группу «Юнкерсов», которая уже сбросила свой смертоносный груз на конвой и уже выходила из пикирования. Для судов конвоя эта шестерка Ju88 уже не представляла опасности, под их плоскостями уже не было бомб. Имея перед собой конкретную задачу — защищать союзный конвой от налетов фашистских бомбардировщиков, Сафонов должен был проводить взглядом эту группу уходящих Ju8o, занять выгодную позицию и до боли в глазах всматриваться в горизонт, чтобы не пропустить следующую группу бомбардировщиков или торпедоносцев, которые могли появиться в любую минуту со стороны суши.
Но соблазн для летчиков-истребителей был велик, именно в этой стадии полета бомбардировщики всегда наиболее уязвимы, так как после перенесенных перегрузок во время пикирования, из-за оттока крови из мозга, членам экипажей пикировщиков требовалось какое то время для того, чтобы прийти в себя, а главное, в этой стадии полета воздушные стрелки бомбардировщиков ещё не имели возможности вести организованный оборонительный огонь. Каждый самолет противника представлял собой одиночную цель, чем и постарались воспользоваться «сафоновцы», каждый из которых выбрал себе «жертву». Экипажи «Юнкерсов», застигнутые атакующими истребителями врасплох, естественно, бросились наутек в разные стороны.