История героя: Огонь наших душ

— По твоим словам, ты и в государственных делах — полный ноль, — Онеказа, наконец, отвлеклась от своих мыслей. На ее полных губах промелькнула улыбка. — А ведь именно благодаря твоим советам Хуана сильнее, чем когда-либо со времен великой империи.

— Хорошо, тогда минус, — не стал спорить Кьелл, хотя был другого мнения о своих государственных способностях. — Минус сто процентов стихотворного навыка, со стопроцентной же вероятностью неудачи в рифмовании, так-то.

— Я заметила, ты часто выражаешь такие эфемерные вещи, как чувства, умения, и знания, в числах и процентах, — Онеказа внимательно посмотрела на него. — За этим есть какой-то иномировой секрет?

— Никаких секретов, — мотнул головой гламфеллен. — Чушь, ерунда. Что-то вроде затянувшейся шутки из другого мира, которую я уже и не объясню толком.

— Когда-нибудь ты расскажешь мне больше о твоих жизнях в других мирах, — задумчиво улыбнулась аумауа.

— Спрашивай что угодно, когда угодно, — просто сказал он. — На что смогу — отвечу. Но не на все — память в дырах, чем дальше, тем хуже.

— Ну тогда, — ее улыбка приобрела лукавое выражение, — расскажи мне, что такое «консорт».

— Наложница или наложник правителя, — удивленно ответил он. — Привилегий чуть больше, чем у слуг и мебели, но ненамного. Их дети от правителя обычно стоят в линии наследования, но их номер — шестой… фигурально, — добавил он, увидев непонимание на лице королевы. — Официальные наследники, с двумя царственными особами в родителях, идут перед ними. Я — твой консорт, фактически, — добавил он с улыбкой. — Социальный статус сомнительный, бонусов от положения никаких, но зато все внимание и нежность королевы — мои, — словно подчеркивая свои слова, он поцеловал ее в губы. — А что это ты этим заинтересовалась?

— Так… — она неопределенно махнула рукой. — А что такое тогда «принц-консорт»?

«Принц-консорт — это сраный ковбой, жаждущий поджениться на доченьке богатого, и от этого чуть менее сраного ковбоя,” подумал он, улыбаясь. «По крайней мере, у О.Генри — так.»

— Консорт, за которого королева выскочила замуж, — ответил он вслух. — Статусом и привилегиями уже повыше, и дети, часто, официальные наследники. Но фактической власти — немного, разве что если должность какую занимает. Реальной же власти… ночная кукушка всегда много чего в уши своей половинке накукует.

— Моя… ночная кукушка пока что… накукует мне в уши полезнейшие вещи, — улыбнулась Онеказа. — Значит, чтобы ты стал моим принцем-консортом, мне нужно выйти за тебя замуж?

— Так. Стоп. Стоп-стоп-стоп, — он машинально поймал ее ладонь, лежащую на его колене. Женщина с улыбкой высвободилась и переложила его руку на свою коленку, продолжив скользить кончиками пальцев по его бедру. Гламфеллен даже не заметил этого. — Ты же не хотела. Боялась, и все такое. И потом, у Хуана сплошь и рядом свободные отношения. Ты порылась в моих мозгах на тему семьи поосновательнее? — его тон не был обвинительным, скорее недоверчивым. Он давно уже привык, что его женщина ну вот совсем не уважает приватность внутренней стороны его черепушки, и даже находил в этом некую пикантность. Можно было обмениваться с ней всяким где угодно, когда угодно, и о чем угодно. Но он совсем не ожидал, что Онеказа заговорит о браке, причем не как о чужеземном курьезе или пережитке древности, а о чем-то, что может случиться с ними.

— Нет, — светло и спокойно улыбнулась королева, — просто я провела с тобой достаточно времени, чтобы понять — ты никогда не захочешь от меня ничего, что причинит мне вред, или даже неудобство.Так что вряд ли это «замужество» — такая уж неприятная вещь. А раз так, почему бы и не попробовать?

— Так, — Кьелл поднялся, а потом опустился на одно колено перед удивленно смотрящей на него женщиной, и торжественно произнес:

— Онеказа, любовь моя, радость моя, счастье мое, ты выйдешь за меня?

— Эм, хорошо? — с непонимающей улыбкой ответила женщина. — Это опять какой-то ритуал?

— Самый лучший, — горячо заверил ее Кьелл. — Так, кольца, где взять кольца, — он суматошно охлопал свои карманы, в которых сроду ничего не держал. — О, нашел! — он выхватил из руки Онеказы давно забытую рюмку, щедро заливая себя вином, поспешно зажег на пальцах едва видимый клинок Божественного Меча Шести Меридианов, и в два легких движения срезал с рюмки два керамических ободка, меньший из которых торопливо ткнул Онеказе в ладонь. Та только тихо смеялась, наблюдая за этой катавасией.

— Теперь мы должны надеть их друг на друга, на безымянный палец. Черт, это же на свадьбе… неважно, давай!

Женщина, все так же хихикая, пристроила на его пальце чересчур большой фарфоровый ободок. Он аккуратно проделал то же самое с ее пальчиком. Потом он обнял ее и страстно поцеловал.

— Теперь мы обручены — связаны чуть прочнее, чем обычные любовники, — сказал он, сжимая ее в объятиях. — Эти кольца… гм, да, ну и кольца. Наверное, если бы я почаще читал твои мысли, я бы не был настолько неготов. В общем, кольца — обручальные, они, как бы, наше обещание пожениться. Открыто их нося, мы говорим всем — у нас уже почти что есть наша вторая половинка, не приставайте к нам, а то он или она побьет вам лицо… Хм. Или что-то в этом роде. Извини, это у меня от волнения, — он счастливо и немного обескураженно улыбнулся.

— Я понимаю, — она погладила его волосы. — И правда, а почему ты так мало читаешь мои мысли? Я очень редко чувствую твое ментальное присутствие. И еще, поцелуй тоже часть ритуала?

— Поцелуй — нет, мне просто захотелось, — он засмеялся. — А что до мыслей… Привычка, наверное. Когда ты все еще была далекой и недоступной королевой на троне, в которую я был влюблен, не особо надеясь на взаимность, я побаивался — вдруг чего нелестного там найду, или тебе не понравится, что я вот так вот запросто лезу тебе в голову. Некоторые разумные болезненно реагируют. Одна девчонка, еще в Белом Безмолвии, таких колотушек мне выдала…

— Может быть, пойти войной на гламфеллен? — с преувеличенной серьезностью заявила Онеказа. — Как завоюем их, найду твою обидчицу, повелю выдать ей плетей… Потом казню, конечно, — она состроила максимально напыщенную физиономию, но не удержала ее долго — рассмеялась.

— Не, если мы завоюем гламфеллен, все мои соотечественники переедут к нам, — покачал головой Кьелл. — Укайзо заполонят бледные эльфы. Будут бить священных китов Ондры, напиваться римсйодды и хулиганить, и вообще нарушать беспорядки где ни попадя. Теплый климат ударяет им в голову. Ты думаешь, чего я подшучиваю непрерывно над все и вся?

— Экера, теплый климат Дедфайра, а ранее Дирвуда, ударил тебе в голову? — приподняла брови Онеказа.

— А вот и нет! — вскричал Кьелл, — Я всегда был такой раздолбай! Ну может, в одной-двух прошлых жизнях я был трагическим героем. В одной так вообще, я был рыцарем печального образа, сложившим голову в попытке мести за даму сердца.

— И как, отомстил? — с непонятной интонацией произнесла Онеказа.

— Отомстил, — с неожиданной серьезностью ответил эльф. — Знаешь, я долго боялся за тебя. Тогда, после нападения Спатта Ругиа. Когда ты рассказала мне, как была испугана. Я не хотел выходить в море. Хотел в одиночку пойти на штурм и ВТК, и Медной Цитадели, на всякий случай. Поэтому и сорвался тогда, с теми Принчипи и огром — слишком уж долго боялся подобного. Очень не хотелось снова… мстить, — горько признался он, и вздохнув, продолжил. — Та женщина умерла ужасной, мучительной, и долгой смертью, из-за того, что один безумный выродок решил покуражиться. Я не смог исцелить ее раны — оказался слишком слаб. Я ненавижу быть слабым с тех пор.