История героя: Огонь наших душ

— Тебя не было рядом, когда ее ранили? — понимающе спросила Онеказа, обнимая его.

— Нет, — гламфеллен задумчиво улыбнулся, — я и не знал ее. Ну, видел мельком один раз, но не испытал к ней никаких чувств. Она была просто солдатом вражеской армии. Но в тот момент, когда она умирала, а я не мог исцелить ее, она простила меня. Она простила мою подругу, что прервала мои отчаянные попытки исцеления из страха за меня, и не помогла мне из ревности. Я понял, что мог бы полюбить ее… я уже полюбил ее, но этого-то как раз и не понял. Не понял, что именно тогда вся моя жалость к этой женщине переплавилась в любовь. Она попросила меня вынести ее к солнцу, чтобы увидеть его в последний раз. Там, под закатными лучами, я смотрел в ее тускнеющие глаза, в которых не было ничего, кроме спокойной радости, и чувствовал что-то, чего не понимал. Потом я похоронил ее, отправился мстить, и умер вместе с ее врагом. Я знал, что иду на смерть — враг был на порядок сильнее, но я не мог по-другому, — беспомощно улыбнулся он.

— Значит, твоя любовь убила тебя? — глаза Онеказы были полны грусти.

— Выходит, что так, — Кьелл печально кивнул. — Скверная история для дня нашего обручения, а? Нам бы веселиться и праздновать…

— Нет, — женщина коснулась губами его щеки. — Это прекрасный подарок. Я узнала о тебе больше, чем за все эти месяцы просеивания твоих мыслей и памяти. Не вспоминай о своей даме сердца с болью и стыдом: это воспоминание — светлое. Пусть ваша любовь прожила всего миг, а ваши жизни вскоре оборвались, вы провели вместе то недолгое мгновение, и были счастливы. Это большее, чем есть у многих разумных.

— Онеказа, — мужчина посмотрел на нее со странным выражением на лице. — Я тебе говорил, что ты очень умна?

— Несколько раз, — женщина улыбнулась. — Экера, обычно ты поешь хвалебные оды моей красоте.

— Ты очень полно восприняла всю мою философию, все то, что сделало меня мной, — покачал головой он, — и с ее помощью, с помощью основы моего образа мыслей, показала мне один из худших моментов моих жизней так, что он стал источником радости и спокойствия. Ты пугающе умна и проницательна. — он продолжил, все с тем же странным выражением. — Ты знаешь, что многие мужчины боятся умных женщин? Особенно если сами менее умны?

— Ты просто не мог взглянуть на это воспоминание под нужным углом, — неожиданно серьезно сказала королева, — Оно для тебя слишком личное, и очень долго было болезненным.

— Нет-нет, не отвлекайся. Тебе известен этот прискорбный факт? О том, что умные женщины пугают и подавляют многих мужчин своим умом?

— Н-нет, — непонимающе взглянула на него она, — То есть, теперь да… Но к чему это ты?

— К тому, что я не из таких! — вскричал он, рассмеявшись. Он повалил ее на подушки и принялся целовать, она, хохоча, отбивалась.

— Вот уж не знаю, за что к такой бестолочи, как я, пришло такое счастье, как ты, — сказал он, прекратив их шутливую битву. — Интересно, что бы было, если бы я не встретил тебя, или не полюбил?

— Это та история, в которой Эотас был бы главным героем, — улыбаясь, ответила она.

— Гм, а ведь правда, — почесал подбородок Кьелл. — Это все равно была бы интересная история — ведь в ней была бы ты, прекрасная и мудрая королева, борющаяся за выживание своего народа с многочисленными, сильными, и безжалостными врагами. Она могла быть вдохновляющей — если бы ты победила, вопреки всему. Могла быть грустной, проиграй ты. Но на конец истории это бы не повлияло — Эотас, этот непобедимый главный герой, которого автор его истории тащил сквозь все возможные препятствия, старательно прикрывая от невзгод, все равно исполнил бы свой план, ввергая Эору во мрак на долгие века. Даже твоя звезда померкла бы в этой тьме.

— К счастью, в моей истории появился другой герой, — сказала Онеказа с хитрой улыбкой, — Который уничтожил ужасного Эотаса. В одиночку, да-да. И в одиночку же не дал моей звезде угаснуть, — ехидство прорывалось сквозь притворную невинность ее тона, как река в половодье сквозь хлипкую плотину.

— Эй, я не хвастаюсь! — возмутился Кьелл. — Ни разу я этим не хвастался, женщина, не инсинуируй мне тут!

— Но хочешь, несомненно хочешь, — плотина была безжалостно сметена, ехидство прорвалось наружу. Кьелл хотел было возмутиться опять, но на этот раз Онеказа обняла его и со смехом увлекла на подушки.

— Все равно я тебя люблю, мой хвастунишка, — улыбаясь, сказала она.

— Угу, и я тебя, — гламфеллен перевернулся на спину, глядя на сияющие в ночной тьме звезды. Звезды, уже давно переставшие быть чужими для него. — Я вот давно хотел тебе рассказать кое о чем, но все никак не находилось подходящего момента. В общем, у меня все же найдется для тебя подарок на обручение.

— В твоей памяти я отыскала одну странную фразу. По-моему, она из песни, но ты ни разу мне ее не пел, — женщина погладила его по груди. — Вот послушай, она подходит к этому моменту — «лучший мой подарок — это ты»!

Кьелл натуральным образом заржал, колотя ладонями по подушкам.

— Эй, — возмутилась Онеказа, впрочем, тоже улыбаясь, — я же серьезно, и даже любя!

— Ну, разница в росте у нас примерно такая же, — сдавленно ответил эльф и снова захохотал. — Извини, я просто не ожидал. Держи полное воспоминание, — и он телепатически отправил ей контекст выданной женщиной фразочки. Та несколько сконфузилась, но потом и сама рассмеялась.

— Ну надо же. Странные вещи делают разумные в других мирах, — тут она посмотрела на Кьелла с непонятным выражением, и внезапно игриво куснула его за плечо.

— Так, — он задумчиво оглядел мелкие капельки крови, выступившие в месте укуса, и многообещающе глядящую на него Онеказу. — Этот ролеплей мы потом, в спальне, попробуем. Да, я объясню тебе, что такое ролеплей. Да, я, в кои-то веки читаю твои мысли — уж очень неожиданную вещь ты сейчас сотворила. Нет, я понятия не имею, зачем я все это проговариваю вслух. — он помотал головой, словно стряхивая свое странное состояние. — Давай я все-таки расскажу тебе, что хотел. Как ты, наверное, знаешь, я люблю читать новости — я рассказывал тебе про мой вечный информационный голод. В одном из вайлианских новостных листков я наткнулся на ничем не примечательную статейку — какой-то анимант из Старой Вайлии вывел для местного нобиля новую породу лошадей, получил за это кучу денег, честь ему и хвала. Казалось бы чушь, ерунда, анимант переквалифицировался в конезаводчика, но чем-то меня эта инфа зацепила. Я навел справки об этом человеке. Его, кстати, зовут Эдоаро Изизарри. Так вот, он не просто вывел новую породу — она получилась здоровой и способной размножаться. Все еще ничего особенного? Не совсем. Он вывел эту породу, скрестив лошадь и осла.

— Такое делают достаточно часто, и без анимантии, — пожала плечами женщина. — Постой-ка…

— Да, именно. Мулы неспособны размножаться. Но этот человек сотворил с ними нечто, что избавило их он этого недостатка.

— Все равно не понимаю, почему ты об этом рассказываешь, — медленно проговорила Онеказа. Она смотрела на него, приподнявшись на локте, с внимательным ожиданием — ее интуиция была достаточно остра, чтобы дать ей понять: вся эта прелюдия ведет не к очередной шуточке, а к чему-то важному.

— Видишь ли, я загадывал далеко вперед, но с того самого вечера в Светящейся Купальне я размышлял о биологической несовместимости наших видов. О том, что эльфы и аумауа не могут иметь детей, — пояснил он.

— Так значит ты думаешь… — медленно проговорила она. В ее глазах проступало понимание.

— Погоди, — поспешно произнес он, — Дай мне договорить. Я списался с ним. Он считает, что это возможно. Он переедет сюда, как только я получу твое согласие, и начнет работать с нами, а также с другими добровольцами. Я не представлял, сколько в Дедфайре разновидовых пар… — бледно улыбнулся он.