История Гиены. Хроника подлинного расследования [Книга I]
Шрифт:
Прошло несколько минут, а затем девушка боковым зрением увидела движение слева от себя. Она оцепенела от испуга, а уже через секунду к ней прыжком приблизился человек в какой-то тёмной куртке средней длины, то ли коричневой, то ли тёмно-серой, лицо его скрывала маска, сделанная из тёмно-красной лыжной шапочки. Человек этот охватил рукой голову Нэнси, тем самым не давая ей возможности вскочить со стула, и приставил нож к горлу. Шёпотом он пригрозил, что убьёт девушку, если та не скажет, где находятся деньги… Нэнси простодушно ответила, что все деньги находятся у родителей, ничего другого ей в ту минуту просто не пришло в голову.
Мужчина продолжал шёпотом расспрашивать юную пленницу, в частности, он поинтересовался когда вернутся родители и имеются ли у неё собственные сбережения? Как бы между прочим он пообещал, что не причинит девушке вреда, поскольку ему нужны только деньги. Он говорил быстро и довольно много, зачастую даже не выслушивая
После этого мужчина через внутреннюю дверь вывел девушку из дома в гараж, далее — во двор. Он сказал, что хочет привязать её к столу на заднем дворе, дабы она не мешала ему осмотреть дом. Подведя Нэнси к упомянутом столу, мужчина принудил её лечь на столешницу спиной и поднять ноги — в таком положении он связал пленнице лодыжки. После этого, вытащив из кармана широкую тряпку, нападавший заткнул ею девушке рот. Пригрозив, что убьёт Нэнси при первой же попытке встать со стола, преступник ушёл в дом, оставив открытой дверь чёрного хода. Нэнси слышала, как хлопали дверцы холодильника и кухонных шкафов, а затем зашелестел бумажный пакет — преступник явно складывал в него понравившуюся снедь.
В ту минуту он вёл себя как какой-то мексиканец-бродяга, который думает лишь о том, чтобы поесть досыта и лечь спать в тёплом месте. Нэнси совершенно не боялась незнакомца, поскольку пребывала в уверенности, что забрав колбасу и ветчину тот просто убежит из дома. Однако, у человека в маске на этот вечер имелись совсем другие планы.
Вернувшись во двор, неизвестный стал задавать странные вопросы: занималась ли Нэнси сексом прежде? и т.п., причём по мере того, как всё более цинично звучали его слова, незнакомец явно возбуждался. Особую абсурдность происходившему придавало то обстоятельство, что рот Нэнси оставался завязан и она не могла отвечать на задаваемые вопросы. Получался эдакий монолог, в процессе которого мужчина возбуждал самого себя… В какой-то момент, когда возбуждение злоумышленника достигло нужного градуса, он вложил свой смазанный жидкий мылом пенис в ладонь девушки и начал совершать фрикции, т.е. движения тазом, имитирующие половой акт. Нэнси никогда прежде не занималась сексом и была девственницей, поэтому крайне удивилась такой активности.
Мужчина, явно возбудившись, поднял Нэнси со стола и разрезал ножом её блузку и бюстгальтер, после чего отвёл девушку в дом. Там он отыскал спальню родителей Нэнси и, уложив девушку в кровать, совершил с нею половой акт в традиционной форме. Поскольку в этой комнате ему показалось холодно, он перевёл Нэнси в гостиную, включил там обогреватель и повторил совокупление. После некоторого перерыва, побродив по дому, опять погремев посудой на кухне, насильник в третий раз совершил половой акт. Явно куражась и наслаждаясь испугом жертвы, он приставлял нож то к горлу, то к глазам девушки и требовал «признаний» в том, что ей нравится заниматься с ним сексом, что он — лучший из мужчин и т. п. Не довольствуясь её вялой реакцией, он три или четыре раза скомандовал обездвиженной жертве: «Скажи, что тебе это нравится!»
Поскольку рот Нэнси по-прежнему оставался заткнут тряпкой, она была вынуждена всякий раз молча кивать.
Это придавало происходившему особое ощущение униженности жертвы, причём не только физической, но и психоэмоциональной. Преступник словно бы убеждал девушку в том, что её человеческой чести и самоуважения не существует более, ведь страх быть убитой или обезображенной уничтожил эти качества её личности. Ощущение жертвой полной капитуляции — это, пожалуй, самый ужасный результат изнасилования, по крайней мере, один из самых болезненных. Сексуальные преступления часто формируют в потерпевших ощущение безысходного отвращения к самим себе — это очень опасное чувство, хорошо известное криминальным психологам. Отвращение к себе, точнее, к собственной слабости, способно подтолкнуть человека к самоубийству. Трудно сказать, понимал ли все эти нюансы напавший на Нэнси мужчина в маске, возможно, он просто никогда не задумывался над подобными психологическими тонкостями, но не подлежит сомнению, что интуитивно этот человек прекрасно сознавал что и для чего делает. В его голове имелась некая модель «идеального полового акта», которой он следовал, и унижение партнёра являлось, безусловно, важнейшим элементом этой модели.
После третьего по счёту совокупления неизвестный мужчина вышел на кухню, взял там бумажный пакет, очевидно, наполненный ранее и вышел через дверь во двор. Нэнси, подождав пару минут, избавилась от кляпа и связанными руками набрала на телефонном аппарате номер соседа. Услышав рассказ плачущей Нэнси, тот немедленно позвонил в полицию и с ружьём в руках прибежал на помощь.
Дальнейшее несложно представить — появилась полиция, приехали потрясенные произошедшим родители Нэнси, саму Нэнси повезли в больницу… Началась лихорадочная полицейская активность, сопровождаемая визгом сирен и оцеплением
кварталов — в общем-то, всё то, что происходило всякий раз и прежде, в описанных ранее эпизодах.Тем не менее, в этот раз многое оказалось иначе, чем прежде. И обнаруженные детали заслуживали самого пристрастного анализа.
О чём идёт речь?
Прежде всего осмотр прилегавших дворов, через которые предположительно должен был убегать преступник, позволил обнаружить некоторые из вещей изнасилованной девушки — её бюстгальтер, разрезанный ножом, трусики и джинсы. Покидая место преступления насильник, видимо, прихватил их с собою в качестве трофея, но быстро опомнился и выбросил опасные улики. Рядом с одеждой оказался найден белый шнурок, точно такой же, каким была связана Нэнси — это тоже была опасная улика от которой преступник избавился без колебаний. Очень заманчивым представлялось отыскать лыжную шапочку, превращённую преступником в маску, поскольку в ней с большой вероятностью могли остаться волосы, однако, несмотря на тщательный осмотр довольно большой территории, шапочку найти не удалось.
Преступник, по-видимому, унёс её с собою, что лишний раз доказывало его хорошую осведомленность о методах полицейского расследования. Он понимал, что вещи, взятые в доме жертвы, вряд ли приведут полицию к нему, а вот лыжная шапочка может.
Путь, которым насильник покидал место совершения преступления, вёл к ирригационному каналу. Скорее всего, именно двигаясь вдоль него преступник приходил в этот район на разведку объекта нападения. А то, что такая разведка была проведена, сомнений у полиции практически не осталось после того, как они узнали о наличии сторожевых собак у всех соседей семьи Хаузер, кроме… кроме тех, через участок которых ушёл преступник. В совпадение такого рода не верилось категорически.
Изучив белые шнурки, которые преступник использовал для связывания Нэнси, детективы сделали неожиданное открытие. Оказалось, что насильник вынул их из ботинок старшей сестры жертвы, отсутствовавшей во время нападения. Это означало, что злоумышленник перед тем как ворваться в гостиную потратил некоторое время на то, чтобы расшнуровать обувь. Нельзя не отметить (в который уже раз!) продуманности его действий и самообладания…
Детективы и криминалисты, осматривавшие дом и придомовую территорию семьи Хаузер, установили источник того странного громкого звука, что привлёк внимание Нэнси во время игры на фортепиано. Потерпевшая не могла объяснить, что именно её насторожило, но это поняли полицейские — злоумышленник выбил ногой доску в заборе на заднем дворе, в результате чего на ней остался след подошвы от лёгких теннисных туфель размера 10,5 с зигзагообразным рисунком.
Подобного выбивания досок в заборе никогда прежде не происходило. Преступник во всех предшествующих эпизодах действовал в высшей степени аккуратно, а тут такое… Что бы это могло значить?
Прежде всего, надо ясно понимать, что выбивание доски в заборе — это не случайное действие, это совсем не то, чтобы случайно задеть плечом картину, висящую на стене. Перед нами вполне осмысленное и целенаправленное действие. Забор можно преодолеть двояко — перепрыгнуть через него, либо пройти насквозь, словно забора этого нет. Данное правило справедливо для всех заборов, даже железобетонных, просто последние следует пробивать танком. Или трактором, как минимум. Но общий смысл сказанного, надеюсь, понятен — способ преодоления преграды напрямую зависит от энергетики преодолевающего. Лёгкий и быстрый перепрыгнет, массивный и сильный — пробьёт. Перед нами объективное свидетельство того, что напавший на Нэнси Хаузер человек являлся достаточно массивным, грузным мужчиной, имевшим вес гораздо более 80 кг., возможно даже за 90 кг., ему было проще выбить доску, нежели лезть поверху.
Почему это важно? Потому что прежде потерпевшие в своей массе давали описание довольно субтильного молодого человека, такого, о котором 40-летняя женщина говорила, что справилась бы с ним в рукопашную, да только боялась рисковать в присутствии сына. А вот Нэнси, описывая насильника, рассказала о крепком мужчине плотного телосложения ростом 183 см. или чуть выше, а такое описание, согласитесь, к мужчине весом 70 кг. применить довольно сложно. Логика снова подталкивает нас к предположению о том, что изнасилования к востоку от Сакраменто совершали по меньшей мере двое, причём действовали они в очень схожей манере, что вряд ли могло быть случайностью. Но возможен и совсем иной вывод: поскольку с момента предыдущего нападения минул довольно большой срок — 5 недель — нельзя полностью исключить предположение, согласно которому действовал один и тот же человек, вот только за прошедшие недели он резко набрал вес. Нарастить вес, скажем, на 12 кг. или даже 15 кг. за 35—40 дней вполне возможно, причём, помимо воли. Резкая прибавка веса могла быть обусловлена, например, неправильно назначенной и проведенной гормональной терапией, либо самолечением с использованием гормонов и сопутствующим резким уменьшением подвижности, скажем, ввиду травмирования или хирургического вмешательства.