История Гиены. Хроника подлинного расследования [Книга II]

История с велосипедом, извлеченным из контейнера с мусором, была интересна сразу по нескольким причинам. Во-первых, правоохранители поняли, что насильник может выдвигаться к месту запланированного нападения отнюдь не на автомобиле, который могут заметить случайные свидетели и который довольно просто отследить. Преступник может воспользоваться велосипедом — транспортом, не привлекающим к себе внимания, малозаметным, легко маскируемым, но при этом довольно скоростным. Во-вторых, стало очевидным, что преступник долгое время оставался в районе нападения и не предпринимал попытки прорваться сквозь полицейское оцепление. Если считать, что он вышел из дома Хэйвортов в 4 часа утра (или несколькими минутами позже), а на велосипед сел через 2,5 часа на удалении 250 м. от места совершения преступления, стало быть, всё это время он оставался где-то неподалёку. Что было, видимо, совсем несложно, учитывая большое количество новых, ещё пустующих зданий в районе.

Это был, конечно, серьёзный урок для правоохранительных органов, причём урок, можно сказать, невыученный. О вероятности того, что Гиена может перемещаться на велосипеде, написано ещё в книге I (напомню, что уже весной 1977 г. правоохранительные органы получили информацию, дававшую основание предполагать, что насильник приезжает к месту преступления и покидает его отнюдь не на машине, а на велосипеде). Теперь же следователи получили неопровержимое тому подтверждение. Другой важный урок заключался в том, что осмотр прилегающих к месту преступления кварталов надо проводить внимательнее и методичнее, входить во дворы, заглядывать под дома… Устраивать настоящее прочёсывание, как при войсковой операции. Это требовало привлечения больших сил личного состава полиции, а также собак. Наконец, правоохранителям следовало извлечь ещё один полезный урок: поскольку насильник вряд ли отправлялся к месту совершения преступления на личном велосипеде, который можно запомнить и опознать (теоретически, по крайней мере), следовало обращать внимание на все сообщения о хищениях или попытках хищений велосипедов. Другими словами, предстояло организовать строгий учёт и надлежащую проверку заявлений граждан о любых попытках завладеть чужим велосипедом. Кстати, географическое распределение такого рода эксцессов до известной степени могло иметь ориентирующее значение: если преступник, к примеру, похитил велосипед от школы в Кармайкле, вряд ли он планирует совершать нападение в этом районе, поскольку свободно перемещаться на нём он сможет только там, где нет риска столкнуться с хозяином велосипеда, или кем-то, кто опознает транспортное средство.

Практически никто из членов Группы «Западня» не сомневался в том, что нападение на чету Хэйворт совершил именно Гиена, покинувший район Уитни-авеню на велосипеде. Тем не менее, подозрения с Пола Тэлбота не были сняты одномоментно — его дважды вызывали на продолжительные допросы, во время которых задавали вопросы о наличии alibi на дни нападений насильника из восточного Сакраменто весной и осенью 1977 г. Понятно, что обеспечить полное alibi на ночные часы в самые разные ночи на протяжении почти года очень проблематично даже для полностью невиновного человека. Тэлбот же был разведён, что только усугубляло неопределенности с его ночным времяпровождением. Подозреваемый согласился пройти допрос с использованием полиграфа, и результаты оного оказались вполне для него благоприятны — оператор посчитал, что мужчина не имеет отношения к нападению в ночь на 29 октября. Кроме того, голос подозреваемого не опознали потерпевшие.

Тем не менее, полностью подозрения с Пола Тэлбота были сняты только после того, как он предоставил образцы крови для судебно-медицинского исследования. По их результатам стало ясно, что подозреваемый является выделителем группового антигена, его группа и даже резус-фактор не совпали с тем, что имел насильник.

Таким образом, к началу ноября 1977 г. Группа «Западня» осталась без перспективных подозреваемых, зато огромным числом малоперспективных и… массой самых разных предположений относительного того, кого и как им надлежит ловить. И самое главное — на воле оставался Гиена, что с неотвратимостью фатума сулило продолжение кошмара…

Отступление от сюжета (фрагмент I)

Итак, Гиена вернулся…

Или вернулся некто, очень на него похожий. В сентябре — октябре 1977 г. были совершены четыре нападения на женщин, находившихся в обществе мужчины, в манере, которая по общим своим чертам соответствовала присущему Гиене криминальному стереотипу. Т.е. преступник нападал в ночное время, ослеплял жертвы ручным фонариком, угрожал пистолетом, обездвиживал, используя обувные шнурки, и совершал изнасилования женщин. К мужчинам при этом он сексуального интереса не демонстрировал и даже не допускал словесных оскорблений, в отличие от женщин, в отношении которых насильник слов не выбирал. Общий уровень физического насилия во время совершения посягательств оставался минимален.

Вместе с тем, в осенних нападениях проявились такие поведенческие элементы, которые прежде Гиена не демонстрировал, что заставляло задуматься над тем, действительно ли все 4 эпизода связаны с ним? Не появился ли в восточном Сакраменто второй насильник?

Почему это важно? Казалось бы, какая разница, кому полиция припишет то или иное преступление — условному Гиене или столь же условному Шакалу? Однако это действительно важно, потому что если Гиену поймают и обвинят в совершении преступлений, к которым тот на самом деле непричастен, и он докажет собственное alibi, то его придётся отпустить… То же самое произойдёт и в случае задержания подражателя — тот представит доказательства непричастности к преступлениям настоящего серийного преступника и, опять-таки, выйдет на свободу, очищенный от подозрений.

Изнасилования в сентябре и октябре 1977 г. дали правоохранительным органам примеры очень странных поступков преступника, не наблюдавшихся ранее. Истолковывать их можно было по-разному, зачастую диаметрально противоположно, находя доводы как в пользу предположения о появлении имитатора, так и против.

Поясним сказанное на конкретных примерах.

а) Использование рюкзака. Безусловно, представляется очень интересной деталь, связанная с нападением в ночь на 6 сентября, когда в самом начале проникновения в дом преступник внёс рюкзак, который увидели потерпевшие. Подчеркнём, что ранее Гиена никогда не позволял потерпевшим видеть носимые с собою вещи. Мы знаем, что в нескольких эпизодах весной 1977 г. жертвы слышали звуки открываемых и закрываемых длинных «молний», что наводило на мысль о наличии у Гиены большой спортивной сумки. Но самой сумки никто не видел, и осмотрительность преступника в этом отношении вполне понятна: зачем давать потерпевшим лишнюю информацию о себе? Логика вполне в духе этого человека… Но вот 6 сентября нападавший совершенно не таясь вносит в дом рюкзак. Неужели так мог поступить Гиена? Или же перед нами доказательство того, что преступление совершил совсем другой человек? Думается, что фатального опровержения участия в нападении именно Гиены в использовании рюкзака нет. Этот преступник вполне мог умышленно сделать так, чтобы жертвы увидели рюкзак, в надежде, что их рассказ дезориентирует следствие. Логика его довольно проста: если преступник в повседневной жизни рюкзаками не пользуется, а предпочитает им спортивные сумки, то ему следует сделать так, чтобы жертвы видели его именно с рюкзаком, а не с сумкой. Поэтому сумку он скрывает, а рюкзак без всякой опаски выставляет напоказ…

б) Преступник и 6-летняя девочка.

Другим, гораздо более интересным моментом, связанным с нападением в ночь на 6 сентября, является реакция злоумышленника на появление девочки. Тот не только не попытался её остановить и силой удержать подле себя, но напротив, позволил уйти и даже заговорил с ней не без толики чёрного юмора. В книге I автор сделал предположение об отсутствии у Гиены всякого опыта общения с малолетними детьми — именно этим можно объяснить довольно странные реакции преступника на присутствие детей на месте преступления (напомним, что он, например, связывал 3-летнего малыша, а 10-летнему мальчику нанёс ножом порез на бедре, что выглядит совсем уж чрезмерным и не нужным в той ситуации запугиванием). Теперь же насильник машет 6-летней девочке рукой… двусмысленно шутит… и отнюдь не пытается её догнать и связать. Неужели это действительно Гиена? Или, всё-таки, мы видим совсем другого насильника?

Нельзя не признать, что оценка этой ситуации представляется нам более сложной, поскольку дилемма эта строгая — либо навык общения с ребёнком есть, либо его нет… Весной 1977 г. у Гиены такого навыка не было, но к сентябрю он вдруг появился. Что это может значить?

Очевидно, за три летних месяца с ним что-то произошло. Что-то такое, что научило его разговаривать с детьми, понимать их реакции и объективно оценивать степень потенциальной угрозы, исходящей от детей. В начале сентября преступник уже знал, что 6-летняя босоногая девочка не вылезет ночью из окна и не побежит к соседям с криком «маму насилуют!» И в полицию ребёнок тоже звонить не станет, во-первых, потому, что взрослые ещё не обучали этому, а во-вторых, потому, что такое самоволие чревато наказанием.

Кто или что могло подсказать преступнику правильную тактику поведения с ребёнком?

Автор находит единственный ответ на этот вопрос: если допустить, что в течение летних месяцев в жизни Гиены появилась женщина с ребёнком, то необходимый навык общения появился бы у преступника почти автоматически. Появление в жизни Гиены постоянного интимного партнёра отлично объясняет, кстати, полное прекращение его преступной активности в период с конца мая до начала сентября. Гиена был удовлетворён переменами в своей жизни, они его устраивали, возможно, даже сделали на время счастливым. Появление в жизни преступника женщины позволяет, кстати, правильно понять скрытую подоплёку истории с анонимным письмом, полученным правоохранительными органами в августе 1977 г. В своём месте об этом письме, подписанном «Опасающийся», было уже сказано. Его текст сформулирован так, что не позволяет сделать однозначное заключение о половой принадлежности автора. Автор письма построил текст таким образом отнюдь не случайно. Внимание к этой детали заставляет предполагать, что письмо написано именно женщиной. Подруга Гиены, вступившая в интимные отношения с преступником в конце мая или начале июня, не догадывалась поначалу о его мрачных секретах, но в течение пары месяцев смогла многое понять о его тайной жизни. Страшные подозрения и опасения за собственную безопасность могли толкнуть её на написание анонимки. Во всяком случае, анонимное письмо — это женский инструмент управления ситуацией, мужчина, скорее всего, действовал бы иначе, более радикально и быстро (например, позвонил бы в полицию по телефону).

Если высказанная догадка верна, и у подруги Гиены действительно был малолетний ребёнок, преступник в течение лета получил достаточный психологический тренинг для того, чтобы адекватно вести себя с детьми. Подобное предположение прекрасно объясняет произошедшее в ночь на 6 сентября в доме семьи Сэндфорд.

в) Необъяснимые странности, связанные с нападением в ночь на 1 октября 1977 г.

Напомним, что с этим нападением — речь идёт об эпизоде №24, если первым считать изнасилование в ночь на 18 июня 1976 г., т.е. о нападении на байкера Харви Весткотта и горничную мотеля Маргариту Лопес — связан целый ряд необычных для Гиены деталей. Прежде всего, впервые за всё время активности Гиены, местом преступления явился не отдельно стоящий дом, а дуплекс. Там не было той приватности, что имеет место в доме, расположенном на участке, обнесённом забором. Другой деталью, нехарактерной для настоящего насильника из восточного Сакраменто, оказалось появление преступника без маски. Злоумышленник не только не завязал потерпевшим глаза, но даже не запретил смотреть на себя, хотя, как мы знаем, Гиена всегда требовал, чтобы жертва на него не глядела. Более того, в некоторых случаях он даже пояснял связанным жертвам, что будет вынужден их убить, если заметит, что они его рассматривают. Именно для того, чтобы исключить возможность подглядывания, Гиена разрезал полотенце на полосы и использовал их в качестве повязки на глаза. Перед нами очень странная небрежность, весьма нехарактерная для Гиены. Существует и третья очень странная деталь, заставляющая всерьёз усомниться в том, что на Весткотта и Лопес действительно нападал Гиена. Имеется в виду появление на месте преступления второго человека, который по меньшей мере дважды отвлекал преступника какими-то переговорами. Второй человек не только звонил в дверь и стучал в окно, но даже громко разговаривал с преступником (настолько громко, что Весткотт сделал предположение о половой принадлежности говорившего: по его мнению, это была женщина).