История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.

Так в спор оказался вовлечен и этот благородный человек. Как приверженец антиохийской школы и богослов–практик, он не симпатизировал философским рассуждениям Оригена, но умел ценить его заслуги в разъяснении Писания, а христианская любовь и справедливость побуждали его ходатайствовать перед Феофилом за преследуемых монахов, хотя он и не допускал их в святое общение, пока они не доказали свою невиновность.

Теперь Феофил задействовал все средства, уже чтобы низвергнуть Златоуста, которому давно завидовал; он использовал даже Епифания, бывшего тогда почти восьмидесятилетним стариком, как орудие для выполнения своего иерархического замысла. Этот Епифаний посреди зимы 402 г. совершил путешествие в Константинополь, воображая, что само его присутствие сможет сокрушить тысячеглавую гидру ереси, и собирался не вступать в церковное общение со Златоустом, который собрал всех священников города, чтобы приветствовать его, и не молиться об умирающем сыне императора, пока все оригенствующие еретики не будут изгнаны из столицы, а он не произнесет на них анафему с алтаря. Но потом до него дошло известие о несправедливости, проявленной к нитрийским монахам, и он отплыл обратно на Кипр, сказав епископам, которые провожали его на пристани: «Я оставляю вам город, дворец и лицемерие, но сам я ухожу, ибо должен спешить». Он умер на борту корабля летом 403 г.

Когда грубой искренности Епифания оказалось недостаточно, была задействована хитрость Феофила, который теперь сам прибыл в Константинополь и сразу же выступил как обвинитель и судья. Многие священники, императрица Евдоксия и двор были недовольны Златоустом по причине его моральной строгости и смелых изобличений, и Феофил прекрасно сумел этим воспользоваться [1540] . В собственной епархии Златоуста, в поместье «У дуба» [1541] в Халкидоне, он провел тайный совет тридцати шести епископов против Златоуста и, выдвинув там против него ложные обвинения в аморальности, антицерковном поведении и измене, добился его смещения и изгнания в 403 г. [1542] Три дня спустя Златоуста вернули, вследствие землетрясения и недовольства народа, но потом он был опять осужден собором 404 г. и сослан от двора, ибо, возмущенный сооружением серебряной статуи Евдоксии рядом с церковью Святой Софии и связанными с этим театральными представлениями, позволил себе неразумное и несправедливое преувеличение, начав проповедь по Мк. 6:17 и далее, в воспоминание об Иоанне Крестителе, следующим личным намеком: «Опять Иродиада свирепствует, опять она пирует, опять она танцует, опять она требует принести ей на блюде голову Иоанна [а это имя самого Златоуста]» [1543] . Сосланный в Кукуз и Арависс, Златоуст переписывался со всеми областями христианского мира, живо интересовался миссиями в Персии и Скифии и взывал к общему церковному собору. Его противники добились приказа из Аркадии о его переводе в дальнюю пустыню Питиунт. По пути туда он умер в Комане, Понт, в 407 г., на шестидесятом году жизни, славя Бога за всё, даже за свои незаслуженные гонения [1544] .

1540

Согласно Сократу ( H. .,vi, 4), еще одной причиной для недовольства был тот факт, что Златоуст всегда ел в одиночестве и никогда не принимал приглашений на пиры — либо из-за несварения пищи, либо из-за привычки к воздержанию. Но народ очень уважал и любил его как человека и проповедника.

1541

, Synodus ad Quercum.Поместье принадлежало имперскому префекту Руфину, там был дворец, большая церковь и монастырь. Созомен, viii, 17.

1542

Среди двадцати девяти обвинений были следующие: что Златоуст назвал святого Епифания безумцем и бесом, что он написал книгу, полную оскорблений в адрес священников, что он принимал женщин без свидетелей, что он мылся и ел в одиночестве! См. Hefele, ii, p. 78 sqq.

1543

, , , . См. Сократ, . .,vi, 18. Евдоксия была молодой и красивой женщиной, которая презирала своего мужа и позволяла себе предаваться разным страстям. Она умерла через четыре года после рождения своего сына, Феодосия Младшего, настоящим отцом которого считали графа (cornes)Иоанна. См. Gibbon, ch. xxxii.

1544

, — его последние слова, девиз его жизни и деятельности.

Народ почитал Златоуста как святого, и через тридцать лет после его смерти по приказу Феодосия II (438) его останки были с триумфальным шествием перевезены в Константинополь и похоронены в императорской гробнице. Сам император встречал мощи в Халкидоне, пал ниц перед гробом и от имени своих виновных родителей Аркадия и Евдоксии умолял святого человека о прощении. Тот век не мог понять и оценить смелый дух Оригена, но ему были понятны ограниченное благочестие Епифания и благородные добродетели Златоуста.

Несмотря на преобладавшее в то время отвращение к свободным размышлениям, у Оригена все равно было много читателей и поклонников, особенно среди монахов Палестины, двое из которых, Домициан и Феодор Аскида, пользовались благосклонностью и влиянием при дворе Юстиниана I. Но при этом императоре, около середины VI века, спор об ортодоксии Оригена возобновился в связи со спором о трех капитулах и завершился осуждением пятнадцати положений Оригена на соборе 544 г. [1545] С тех пор никто, вплоть до недавнего времени, не осмеливался выступать в защиту Оригена, и многие из его трудов были утрачены.

1545

Это был всего лишь , то есть собор епископов, находившихся тогда в Константинополе, и его не следует путать с Пятым вселенскимсобором в Константинополе в 553 г., который был посвящен только спору о трех капитулах. См. Mansi, Conc,torn, ix, fol. 395–399 (где приведено пятнадцать канонов); Walch, Ketzerhistorie,vii, 660; Gieseler, К. Gesch.,i, ii, p. 368.

После Кирилла Александрийского пришла в упадок богословская продуктивность Греческой церкви, а после Феодорита — экзегетическая. С тех пор греки по большей части ограничивались пересмотрами и составлением сборников древних произведений. А церковь, которая не идет вперед, откатывается назад или впадает в застой.

III. Христологические споры

Среди трудов о христологических спорах вообще следует в особенности проконсультироваться с уже упомянутыми трудами Петавия(Petavius, tom. iv, De incarnatione Verbi), Уолша(Walch, Ketzerhistorie,vol. v-ix), Баураи Дорнера. Специальная литература будет приведена в начале последующих разделов.

§135. Общий обзор. Александрийская и антиохийская школы

Троица и христология — две самые сложные проблемы и самые емкие догмы богословия, причем они тесно связаны между собой. Поэтому разработка одной из них сразу же привела к изучению другой и к волнениям, с этим связанным. Рассуждения о Троице проистекают из исследования личности Христа и снова ведут к нему. Их объединяет идея воплощения Бога. В арианских спорах Сын Божий рассматривался в основном с точки зрения Его сущностных, вечных отношений с Отцом, в христологических же спорах главной темой стал воплощенный Христос и суть Его божественно–человеческой личности.

Понятие искупления, составляющее центр христианских рассуждений, требует, чтобы Искупитель сочетал в Своей личности природу Бога и природу человека, но чтобы они не смешивались. Чтобы быть истинным Искупителем, личность должна обладать всеми божественными качествами и в то же время вступать во все присущие человеку отношения и состояния, чтобы возвысить их до божественного уровня. Таким образом, ортодоксальное учение о Христе состоит из четырех элементов: Он воистину Бог; Он воистину человек; Он — единая личность; божественное и человеческое в Нем, несмотря на единство и гармонию личности, остаются отличными друг от друга.

Следствием арианских споров стало всеобщее признание божественной и вечной сущности Христа. Еще до завершения этих споров был поднят вопрос об истинной человечности Христа. Вообще, церковь всегда должна была настаивать на ней, возражая гностическому докетизму, но теперь, после частичного отрицания ее Аполлинарием, ей пришлось более четко сформулировать это учение и сделать акцент на вопросе разумной души. Далее возник вопрос об отношениях между божественной и человеческой природами Христа. Ориген, давший импульс к развитию арианских споров, первым начал рассуждать о тайне личности Христа. Но во мнениях об этой великой проблеме долго преобладала туманность и неопределенность. Ортодоксальная христология — результат мощных и страстных столкновений. Примечательно, что печально известные rabies theologorumникогда и ни в одном доктринальном споре не свирепствовали так долго, так яростно и так непримиримо, как в спорах о личности Примирителя, а в более позднее время — в спорах о примирении с Богом через вечерю любви.

Александрийская школа богословия с характерным для нее спекулятивно–мистическим уклоном предпочитала представлять себе столь тесную связь божественного и человеческого в акте воплощения, что рисковала потерять человеческое в божественном или, по крайней мере, смешать эти две природы [1546] ; антиохийская же или сирийская школа, где преобладала здравая рассудительность, склонялась к противоположной крайности абстрактного разделения двух природ [1547] . В обоих случаях тайна воплощения, истинного и постоянного союза божественного и человеческого в единой личности Христа, по сути передающая идею Искупителя и Посредника, была в большей или меньшей степени ослаблена или искажена. В первом случае воплощение становится трансмутацией или смешением божественного и человеческого, в последнем — простым пребыванием Логоса в человеке, моральным союзом двух природ или, даже скорее, двух личностей.

1546

Даже Афанасий не совсем свободен от склонности к монофизитству, он говорит о Логоса с Его плотью и о единойвоплощенной природе божественного Логоса, o^u , которой следует поклоняться вместе с Его плотью; см. его небольшой трактат De incarnatione Dei Verbi( eo^u ) в третьем томе бенедиктинского издания, р. 1. Но в первую очередь следует учитывать, что многие ученые (Монфокон, Мелер, Гефеле) приписывают авторство этого трактата (который не надо путать с более обширным трудом De incarnatione Verbi Dei, , в первом томе парижского бенедиктинского издания, pp. 47–97) не Афанасию — хотя оснований для отрицания его авторства недостаточно; а кроме того, в рассматриваемое время слова , и часто использовались как взаимозаменяемые, и четкое их разграничение произошло только в конце никейской эпохи. «При неопределенности понятий и , — пишет Неандер ( Dogmengeschichte,i, p. 340), — александрийцы были склонны ради единства допускать, что Христос обладает только одной , и противопоставлять тем, кто говорил о двух природах». См. также Petavius, De incarn. Verbi,lib. ii, с. 3 (tom. iv, р. 120, de vocabulis et ); также наблюдения в Dorner, l. с, i, р. 1072, и Hefele, Conciliengesch.,ii, p. 128 f. Два Григория в самом деле говорят о Христа, но в то же время о и , то есть их смешении.

1547

Феодор, епископ Мопсвестийский из Киликии, глава антиохийской школы, сравнивает союз божественного и человеческого во Христе с брачным союзом мужчины и женщины и говорит, что невозможно воспринять полноту природы без полноты личности . См. также Neander, /. с, i, р. 343; Dorner, ii, p. 39 ff.; Fritzsche: De Theodori Mopsvest. vita et scriptis,Halae, 1837, и статью W. M"oller в Herzog, Encycl.,vol. xv, p. 715 ff. От трудов Феодора Мопсвестийского до нас дошли только фрагменты, в основном акты Пятого вселенского собора (в Mansi, Cone.tom. ii, fol. 203 sqq.) и комментарий к двенадцати пророкам, который обнаружил кардинал Анджело Май и издал в Риме в своей Nova Bibliotheca SS. Patrum,tom. vii, pars i, pp. 1–408, вместе с несколькими фрагментами комментариев к новозаветным книгам, изданными Fritzsche, jun., Turici, 1847; и Pitra, Spicileg. Solesm.,tom. i, Par., 1852.

Перед церковью стояла проблема: вопреки этим двум крайностям утвердить личностное единство и различие двух природ во Христе с равной точностью и тщанием. И она добилась этого в результате христологических споров, которые с невероятной силой более двухсот лет волновали Греческую церковь. Римская церковь, обычно более спокойная, не менее серьезно интересовалась этой работой в лице нескольких наиболее выдающихся лидеров и дважды способствовала победе ортодоксии, на Четвертом вселенском соборе и на Шестом благодаря мощному влиянию Римского епископа.

Эту длинную драму можно разделить на пять актов.

1. Споры об Аполлинарии, в конце никейской эпохи, по поводу полнотычеловечности Христа, то есть: обладал ли Христос, имевший человеческое тело и человеческую душу (anima animans),еще и человеческим духом (, , anima rationalis).

2. Несторианские споры, завершившиеся отрицанием представлений о двойнойличности Христа, на Третьем вселенском соборе в Эфесе, 431 г.