История Индонезии. Часть 1

Нехватка земель ограничивала экономические возможности верхушки духовенства, возможно, влияя и на положение духовенства в обществе в целом, и на духовную жизнь яванцев. Схожие процессы мы видим и в других странах ЮВА в эти века, когда здесь все более распространялись религиозные направления, не требовавшие больших земельных имуществ и не нуждавшиеся в тесной связи духовенства и государства. Отмечены периодические покушения на земли духовенства, хотя и не очень энергичные. Однако духовенство по-прежнему продолжало получать земли и иммунитеты для имеющихся земель, а также дарить землю.

Эволюционирует и землевладение знати. Вельможа-дьях за заслуги мог получить несколько общин; образовавшиеся доходы частично шли потомственно семье получателя-дьяха, частично — членам этих общин; это — не владение панджи, а более архаическое, учитывающее интересы общин. Дьях получал по большому участку наследственной земли на вечные времена, но отнятие земли у общины компенсировалось снижением налогов с остальных земель. Крестьянам это не нравилось, они, как пишут в документах, «мешали». Наличие частных наследственных полей лиц извне не было «обычаем» общин, это только еще «должно стать их обычаем».

Некоторые крупные владельцы, например «владелец замка» (акуву), могли и сами захватывать земли даже в это мирное время, отрезая большие участки у общин, даже привилегированных Но сами общины целиком и в этом случае не захватывались.

Сохранялись и крупные уделы, возникшие в Сингасари, росли имущественные права местных властей в ущерб центральной власти.

Чиновникам же давали участки необработанных земель для превращения в поля; порой их давали по месту службы, а не на родине, тем не менее они становились наследственным частным полем.

На окраинах империи сохранялись и старые нормы: за военные заслуги права симы давались общине и ее чинам вместе.

Примечательно, что в документах растет число упоминаний неземледельческих доходов, в частности налогов с населения небольших городов на новых землях империи (Билулук в среднем течении р. Соло).

БАЛИ В XI—XIV вв.

В первой четверти XI в. политическая обстановка на Бали во многом зависела от отношений с Матарамом. Король Дхармодаяна имел кроме Аирлангги (ставшего государем Матарама) еще двоих сыновей — Маракату и Анака Вунгсу. Хотя Аирлангга и претендовал на балийский трон, но получил его Мараката, который стал королем около 1021 г. и правил до 1025 г., а возможно, и позднее. В надписях Мараката прославляется как справедливый и мудрый правитель (падука хаджи), который вел строительство новых храмов (прасада) на склонах священных гор. В языке официальных текстов, в идеологической и политико-административной сферах, было ощутимым влияние Явы.

После Маракаты правил его младший брат — хаджи Анак Вунгсу, первая надпись которого относится к 1049 г. Судя по резко возросшему количеству эпиграфических документов — надписей-хартий, при короле Анаке Вунгсу усилилась роль высшей власти в перераспределении земельно-имущественного фонда, в культовом строительстве. Королевские указы охватывают различные районы острова: Северный, Центральный, Южный Бали. Король стремился утвердить принцип преобладания светской власти над духовной: изменения в составе высшего клира в областях происходило по инициативе и под контролем центра, шиваитские и (реже) буддийские священники назначались на светские должности. Анак Вунгсу правил не менее 28 лет (до 1077 г.).

Эпиграфика средневекового Бали и этнографические наблюдения дают возможность говорить о древних богатых традициях земледельческой культуры, развитии ремесла, торговли. Некоторые сведения такого рода доходят и от эпохи Маракаты и Анака Вунгсу. Так, различные виды рисовых полей и агротехнические системы, связанные с выращиванием заливного и суходольного риса, традиционные приемы рисоводческого цикла, известные и поныне, упоминаются в надписях. Кроме риса на Бали были известны другие продовольственные культуры: корнеплоды, морковь и прочие огородные растения, масличные культуры, красный лук, кокосовая и арековая пальма, дерево капок, специи и пряности (белый перец, имбирь и кардамон), растительные красители. Практиковалось разведение различных домашних животных и птицы, но особую ценность представляли лошади.

По расчетам индонезийских историков, возможное число сельских общин на Бали в XI—XII вв. оценивается от 250 до 400, что связывается с количеством сельского населения в 60—100 тыс. человек. Несмотря на гипотетичность и крайнюю приблизительность таких оценок, можно отметить определенный рост населения по сравнению с началом раннего средневековья. Ведь в «Истории Лянской династии» говорится, что в Поли было 139 деревень.

О разнообразии балийских ремесел и промыслов можно судить по упоминаниям о мастерах, специалистах различного профиля: медники, бронзолитейщики, мастера железоделательного ремесла, жестянщики, кровельщики, ткачи, портные, вышивальщики, ювелиры-знатоки драгоценных камней, скульпторы, резчики, плотники, кораблестроители, рудокопы, красильщики и т. д.

Балийская сельская община (вануа, караман тхани) имела своих служащих (кабаян) и внутреннюю иерархию, наверху которой стояли главы старейшины (туха), старосты (рама), какие-то начальники объединений крестьянских дворов (матхани). Общинники (анак вануа, анак тхани) контролировались специальными осведомителями (таксу врух), смотрителями (в том числе смотрителями домашнего скота и охоты).

К XI в. получила большое развитие межостровная торговля, в которой балийцы принимали активное участие, прежде всего в обмене с восточноиндонезийскими островами и Явой. Для этого использовались самые различные суда, в основном небольшого водоизмещения, но хорошо приспособленные для плаваний во внутренних водах Нусантары. Внутренняя торговля на самом Бали частично контролировалась государственной администрацией, некоторые общины получали привилегий на сбыт товаров на местных рынках.

С очень давних времен, восходящих к древним контактам с «индуизированной» культурой, на Бали были известны варны и касты. Здесь варновое деление общества имело более глубокий смысл, чем на Яве, и индийская терминология варн и каст оформляла сложившиеся на местной почве автохтонные сословно-кастовые группы. Некоторые социальные и возрастные группы были связаны с балийской терминологией, и в целом указанное деление балийского общества не смогло бы укорениться в истории местной цивилизации только благодаря переносу сюда соответствующих древнеиндийских представлений, не будь здесь аналогичных тенденций, присущих развитию собственного классового общества.

Ко времени правления Анака Вунгсу и Маракаты существование варновой системы предопределило различие в положении четырех варн (брамана, сатрия, весия и судра), но не меньшее значение имело различие между представителями всех четырех варн (чатурварна) и теми, кто находился вне этой системы, то есть рабами. Число рабов пополнялось не только за счет военнопленных, иноплеменников, но и за счет «внутренних ресурсов», то есть должников, деклассированных элементов из людей, осужденных за преступления. Было принято в ряде случаев уплачивать рабами долги.

При Анаке Вунгсу (сер. XI в.) в области верований и идеологии по-прежнему были сильны позиции буддизма и индуизма (шиваизма). Но наряду с шиваитами и последователями Будды надписи упоминают адептов других культов. К ним относятся поклонявшиеся божеству Сора (балийский вариант Сурьи, солнечного бога), а также Гане (слоноголовому покровителю различных ремесел, знаний, торговли, путешествий). В честь Ганы (Ганеши) возводилось много статуй в области Гунунг Панулисан (между Бедулу и Педженгом). Под личиной различных индуистских божеств нередко выступали исконно балийские или яванские божества и мифологические герои. Получила развитие идеология обожествления монарха, аналогом которого выступал Вишну. Вишну, как и на Яве, ассоциировался с представлениями о сакральной силе короля, обеспечивающей в соединении с женским началом благосостояние и миропорядок в государстве.