История любовницы короля

— Что такое? — спросил сир Брис, очнувшись от сосредоточенности на артефакте.

Хозяин рядом безотрывно смотрел в подзорную трубу:

— «Челюсти Бога». Ещё миль восемь, и мы встанем. Дальше я не пойду, сир, не просите.

— Почему? — за сира Бриса спросила я.

— Потому что это проклятое место, госпожа. Челюсти целиком видно только во время отлива, и то днём. Умный корабельщик обойдёт это место за десять морских лиг, лишь бы во время шторма не отнесло. Взгляните сами.

Мне протянули трубу, я с минуту привыкала к увеличившемуся изображению. То, что хозяин бота называл челюстями бога, представляло собой цепь расположенных треугольником небольших скал, действительно похожих на торчащие клыки.

— Как далеко мы от Аднода?

— Если через «челюсть», по прямой, то недалеко, на самом деле. Миль двадцать-двадцать пять. Говорят, там течение сильное. Мелкие суда по северу не ходят, говорят, воронок много…

Я вздрогнула. Воображение подкинуло картинку с закрутившейся в воронке лодкой Райана, как он цепляется за борта своей «Летучей рыбки», но ничего не может изменить… На мою руку снова легла горячая сира Бриса. Полминуты и он изрёк:

— Ана, артефакт тянет к «челюстям». Зэн прав, мы туда не поплывём. Помолимся отсюда.

Пятиминутный спор — и хозяин судна, господин Зэн, согласился на мою жалобную просьбу подплыть ближе, насколько это будет возможно. Пока артефакт, обнаруживающий нижние камни под нами, не начнёт верещать. Мужчина поднял одну руку перед собой с зажатым обнаруживающим артефактом, а вторую с флажком вознёс, чтобы вовремя рулевому дать сигнал остановиться.

В напряжённом молчании мы плыли ещё минут десять, послышался треск кузнечика, и только тогда «Шустрый Том» остановился. Хозяин потряс затёкшей рукой и сказал, что охотно даст сигнальный залп в честь погибшего хорошего, щедрого сира, которого некогда знал. Сир Брис кивнул ему, взял меня, плачущую, за руку и мягко сказал:

— Время проститься, Ана. Райану бы не понравилось, если бы ты страдала… Отпусти его…

Сир Эдрихам начал негромко читать молитву, какую, по его словам, произносят в усыпальнице перед тем, как опустить мага в каменный ящик. Я не видела, ибо глаза мои были залиты слезами, но чувствовала: за нашей спиной выстраивается немногочисленная команда «Тома». Мужчины вздыхали, и кто-то из них молился по своему, поминая Дыв-Кариата, а не Владычицу.

Наконец, молитва отзвучала, господин Зэн выпустил над нашими головами сноп искр. Сир Брис так же выстрелил огненным бейларом вверх, потёр ладони и молча обнял меня за плечи.

— Я хочу побыть одна, — попросила я хрипло.

Мужчины рядом со мной послушно разошлись кто куда. Двигатель пока не заводили, и судёнышко, отдавшись воле океана, задумчиво, еле заметно покачивалось на волнах. Я молилась, просила прощения у Райана за то, что не смогла его спасти, смалодушничала, не послушалась дурного предчувствия… А мои глаза жадно пытались запомнить это место, чтобы потом в полудрёме возвращаться сюда и разговаривать с ним, гуляющим по морскому царству и задирающим голову к тусклому отражению солариса… Или, может быть, звёздам…

Белое пятно, возникшее на одном из «зубов бога», хоть и было ничтожно маленьким, но я заметила его. В первый миг подумала, что это из-за слёз, сморгнула, вытерла глаза — пятно не исчезало и, более того, мелко двигалось.

— Дайте трубу! — завопила я. А пока господин Зэн бежал ко мне, закричала, что было силы: — Рай-ан!

Хозяин судна, прежде чем мне передать трубу, сам взглянул в неё.

— Разорви меня морской шархал, если это не человек! Проклятье!

Труба перешла в руки выхватившего её сира Бриса. Тому хватило мгновения — и он ошарашено опустил руки:

— Жив подлец!

Я снова выкрикнула имя Райана, и сир Брис вздрогнул, обнял меня:

— Тише, сладкая! Тише! Не напугай ребёнка! Мы сейчас что-нибудь придумаем!

И вдруг за нашими спинами проорал рулевой:

— Корабль Его величества!

Мы обернулись. Гора из дерева и парусов приближалась к нам. На палубе сновали люди, две лодки на правом боку корабля спускали прямо на ходу. Дальше я не видела происходящего: забрала подзорную трубу и смотрела только на белое пятно, теперь замершее и терпеливо ждущее нас.

*****

Райан ел жадно и с набитым ртом рассказывал о злоключениях, виновником которых стал сам по причине самонадеянности и любопытства. Четыре ночи назад, почувствовав начало всплеска, он решил проверить свою гипотезу — о том, что магия Аднода действует только на его территории и некотором расстоянии от острова. Выскочил из домика, сел в лодку и отплыл, прислушиваясь к ощущениям. Действительно, чем дальше отдалялся от земли, тем менее ощущался всплеск.

Достигнув безопасного расстояния, герцог решил переждать некоторое время. Предыдущую ночь он спал плохо, поэтому спокойная обстановка и шёпот волн незаметно сморили его. Райан понадеялся, что ничего дурного не случится, если он прикорнёт на часок: шторма не намечалось, небо было ясное, усыпанное звёздами, и даже бриз был тёплым не по-осеннему. Так, устроившись поудобнее, он прикрыл глаза «на часок» и уснул крепким сном.

Разбудил его мощный толчок, лодка накренилась, и Райан едва успел ухватиться за борт, как его утлое судёнышко перевернулось. Стояла глубокая ночь, и до утра, не понимая, в какой стороне Аднод, он пробарахтался в воде, вцепившись в лодку, перевернуть которую, к сожалению, не получилось. А когда взошло солнце, Райан понял, что, пока он спал, его отнесло так далеко, что с того места, где он находился, не было видно даже самого высокого аднодского холма.

Затем его подхватило сильное течение и потащило за собой. Выхода было два — попытаться выплыть из него, но для этого нужно было бросить лодку, или положиться на удачу и нырнуть в воронку. Райан выбрал первое, тем более, что заприметил небольшую цепь выступающих камней. То была Челюсть Бога. Оттолкнувшись от лодки, герцог что было сил заработал уставшими руками и ногами — вырваться получилось, и он уцепился за первый камень. Отдохнув, перебрался на другой — и так, пока не получилось доплыть до самого удобного по форме, на котором можно было не только сидеть, но и спрятаться на палящих лучей дневного солариса.

Пока боролся за жизнь, скинул и жюстокор, и обувь, мешающие плыть. Полдня он потом приходил в себя, а когда понял, что оказался в какой-то «потрясающей заднице морского шархала», стал думать, как продержаться. Теплилась надежда, что его начнут искать, по исчезнувшей лодке догадаются, что он, скорее всего, пропал в океане…

Узнав об обломке с надписью «чая ры» и печальном выводе островитян, Райан перестал жевать, с трудом вывернул голову, чтобы посмотреть на меня, в этот момент натиравшую целебной мазью его спину, покрытую волдырями и мелкими царапинами:

— Я знал, что моя летучая рыбка обязательно приплывёт!

Я чмокнула его в лоб, и он успокоился. Взял второй кусок пирога госпожи Нерис, откусил и возвёл глаза к небу:

— Неописуемо! Надо будет Нерис повысить жалование…

— Я ей передам, — обнажил зубы в улыбке сир Брис.

Невероятное спасение герцога и наместника, радовавшегося абсолютно по-детски всему, заставляло улыбаться даже суровых инквизиторов. Хозяин «Шустрого Тома», увидев сцену нашей встречи, растрогался и при прощании попытался мне вернуть дорогое украшение со словами, что у него тоже есть сердце, хотя час назад наотрез отказался рискнуть и добраться до камня, на котором находился «утопленник».