История народа Рос. От ариев до варягов
Шрифт:
Воспоминание об этой прекрасной стране и обрушившейся на людей природной катастрофе сохранилось и в «Авесте»: «Как первое лучшее из мест и стран создал я, Ахура-Мазда, Арианам-Вайджа Доброй Датии. Но в противовес этому сотворил смертоносный Анхра-Манью красного [? – речного?] дракона и созданную дэвами зиму. Там десять зимних месяцев, лишь два летних, и они холодны для воды, холодны для земли, холодны для растений. И [есть] середина зимы, и [есть] сердце зимы; и [когда] зима подходит к концу, тогда [бывает] очень много наводнений» [580] .
579
Там
580
Авеста в русских переводах (1861–1996) / Сост., общ. ред., при меч. И.В. Рака. СПб., 1998. С. 73.
Внезапное наступление холодов было, вероятно, основной причиной, заставившей арьев навсегда оставить обжитые места. Естественно, они, покинули северные территории не вдруг и не сразу. Многие из них уходили на юг и в более ранние периоды, постепенно расселившись на огромном пространстве. И вместе с ними (или параллельно с ними) уходили на юг и древнейшие росы, унося с собой созданную ими культуру, навыки и приемы ведения хозяйства, свои северные мифы, сохраняя в своей генетической памяти образ чудесного Беловодья с незакатным солнцем и долгой ночью, с солнечными оленями и молочными реками с кисельными берегами и всем тем, что составило древнейшую основу русского фольклора, русского самосознания, русской культуры.
Таким образом, многочисленные данные мифологии, лингвистики и исторической географии (в частности, топонимики) убеждают в существовании длительного «северного периода» в истории предков русского народа, который приходится на теплые фазы голоцена. В эту эпоху древнейшие росы проживали по соседству с предками арьев, осваивали земли Европейского Севера, занимались охотой и скотоводством, создавали свою культуру. Общая территория, общие условия жизни и трудовой деятельности, общность языка способствовали формированию у них этнического самосознания, позволявшего древнейшим росам ощущать свою принадлежность к единому, отличающемуся от других, этносу.
§ 3. Расселение и дальнейшие судьбы росов
В настоящем исследовании не ставится заведомо бесперспективная задача отыскать «прародину» росов, очертить ее границы, а также определить более или менее точное время начала этногенеза русского народа. Известный этнолог и антрополог В.П. Алексеев, высказал мысль о том, что становление народа как историческое явление само по себе представляет очень сложный исторический процесс и поэтому говорить о «точке отсчета» нецелесообразно, поскольку ее не существует. Длительность этногенеза как явления пока еще остается за пределами теоретической постановки вопроса, «хотя интуитивно сознавалась и сознается всеми работающими в этой области» [581] . В то же время он отмечает, что при анализе конкретных этногенезов стремление найти эту «точку отсчета» все-таки остается «и до нее накопление отдельных этнических признаков оценивается в рамках становления отдельного народа, а после нее – как развитие уже сложившегося народа» [582] .
581
Алексеев В.П. О самом раннем этапе расообразования и этногенеза. С. 36.
582
Там же. С. 37.
Постепенное накапливание этих «отдельных этнических признаков» у далеких предков будущего русского народа в составе древнейших европейцев началось в эпоху верхнего палеолита, а затем и мезолита. Согласно В.П. Алексееву, уже самые ранние человеческие популяции имели «популяционную специфичность», то есть различались «по генетическим маркерам» в смысле обладания каждой из них «определенным сочетанием генных частот». Эти исходные популяции были малочисленны и эндогамны. Последнее объясняется не столько эндогамными запретами, сколько изолированностью географического положения и относительной оседлостью, поскольку каждая популяция имела достаточно большую охотничью территорию (известно, что на прокорм одного охотника требуется 100 кв. км земли, в силу чего плотность населения Европы в эпоху финального палеолита определяется как один человек на 50 – 100 кв. км) [583] . Однако замкнутость у большинства популяций никогда не была абсолютной в силу контактов между отдельными группами на границах охотничьих территорий, а также при случайных встречах. Проницаемость генетических барьеров, инкорпорирование чужаков приводило к изменяемости морфологических признаков и генетических маркеров уже на самых ранних этапах человеческой истории и может рассматриваться в качестве дополнительного фактора, обусловившего именно такое, а не другое географическое сочетание групповых вариаций. Эти контакты учащались в связи с миграциями животных, поскольку из-за них разрушались границы охотничьих территорий и маршруты охотничьих групп зачастую пересекались.
583
Зализняк Л.Л. Охотники на северного оленя Украинского Полесья эпохи финального палеолита. Киев, 1989. С. 162.
В процессе освоения новых пространств происходит создание новых коллективов, объединенных общими навыками и приемами охоты и собирательства, способами обработки камня и изготовления орудий, общим языком, верованиями – всего того, что составляло психологическую основу того чувства, которое позволяло каждому члену коллектива воспринимать других в качестве себе подобных людей и каждому соотносить себя и всех остальных с понятием «мы» в отличие от чужаков («не-мы»). А это уже и было проявлением первичного этнического самосознания. В течение длительного проживания на землях современного Русского Севера и в прилегающих к нему районах происходило дальнейшее развитие этнического самосознания росов. Тесные контакты с арьями, одинаковые природно-климатические условия и похожие методы хозяйствования приводили к формированию похожей на первых порах мифологии, религиозных верований, обрядов. Однако постепенно определялась и углублялась дифференциация. Появлялись какие-то свои божества, а общие наделялись новыми, отличительными функциями; возникали свои легенды, свои герои; происходили какие-то важные события, память о которых передавалась из поколения в поколение; формировался свой этнический стиль культуры, свои символы, которые, по выражению С.Е. Рыбакова, являются «ключом, открывающим глубины духа народа» [584] .
584
Рыбаков С.Е. Указ. соч. С.12.
Как уже отмечалось, формирующиеся этносы как арьев, так и славяно-росов, разрастаясь, начали свое продвижение к югу в поисках новых земель для своих развивающихся обществ еще задолго до окончания климатического оптимума голоцена, но с наступлением похолодания подобные миграции становятся систематическими. По мере продвижения на юг и расселения по Восточной Европе одни племена оседали на новых местах, другие продолжали свое продвижение дальше, отклоняясь на запад или на восток, некоторые со временем оказывались ассимилированными местными племенами, некоторые, напротив, покоряли более слабых, ассимилируя их, в свою очередь.
Продвигаясь с севера на юг, а потом и на восток [585] , арьи оставили множество следов на географической карте в виде гидронимов. Например: река Сура, впадающая в Пинегу, и одноименный правый приток Волги (санскритское sura – бог); река Рана на юге Архангельской области и Ранова в Рязанской (может иметь значение «рокочущая, звучащая», так как санскритское ran означает «звучать»); река Сить Вологодской области и одноименная река – приток Волги, печально известная как место гибели Владимирского великого князя Юрия, (sit'a – белый, светлый); реки Кала и Калия Архангельской области и опятьтаки печально известная по битве 1223 г. южнорусская Калка (kala – черный, темно-синий; kalka – грязь); река Кубена и Кубенское озеро в Вологодской области и река Кувена в Индии; Река Нара в Московской области и канал с одноименным названием в Индии (n'ara – разряд мифических существ, имя многих эпических персонажей) и т. д. Один из ведущих современных лингвистов О.Н. Трубачев доказал, что арьи вплоть до середины II тысячелетия до н. э. заселяли обширные области Северного Причерноморья, включая западное Приазовье и Крым [586] .
585
Именно такое направление продвижения арьев подтверждается и данными языка. Так, в санскрите понятие «pra~nc-» означает «направленный вперед, восточный», «uda~nc-» «направленный вверх, северный», слово «'uttara» «северный» и «слева», «d'aksi'a» «правый» и «южный».
586
Трубачев О.Н. Лингвистическая периферия древнейшего славянства.
Параллельно, а зачастую вперемешку с арьями двигались с севера на юг по средним землям Восточной Европы племена древнейших росов. Н.Р. Гусева считает, что, поскольку в славянских языках (как и других явлениях культуры) гораздо больше схождений с санскритом, чем с иранскими языками, и поскольку санскрит является древнейшим «предком» современных индоарийских языков, следует думать, что индоязычные (термин Гусевой) древние арьи были ближе и родственней предкам славян, чем развившие позднее иранскую ветвь своих языков более восточные и южные группы арьев. Из этого вытекает вполне логичное заключение, что предки славян продвигались и еще долгое время продолжали жить рядом именно с индоязычными арьями, которые почти не переходили за пределы Волги, то есть на те территории, где начали расселяться племена их ираноязычной части [587] .
587
Гусева Н.Р. Русские сквозь тысячелетия. С. 44.
В это время продолжается процесс этнической дифференциации росов и арьев. Все более ощущается языковое различие. Происходит формирование общеславянского языка, который выделяется из общей индоевропейской языковой семьи. Это, в частности, нашло отражение в фонетической системе, главным отличием которой от индоевропейской становится делабиализация гласных, повлекшая за собою, в свою очередь, возникновение системы фонем, в которой гласные противопоставляются по признакам ряда (передние – задние) и количества (краткие – долгие). Такое построение вокализма стало причиной изменений не только в системе гласных, но и согласных и, в частности, вызвало тенденцию к палатализации согласных [588] . Отмечаются и другие новые языковые явления. Однако в общеславянском единстве оказались изначально разные диалекты, которые могли восходить и к арьям, и к западным индоевропейцам, что являлось отражением сложного процесса этногенеза.
588
Попов М.Б. Указ. соч. С. 51–52.
Характеризуя протославянский период, Б.А. Рыбаков писал о «необычайной перемешанности древних племен в ту историческую пору», когда «одни племена раньше занимали немногочисленные лесные пастбища, другим приходилось двигаться дальше, проделывая в десятки, а может быть, и сотни лет путь в 1–2 тысячи километров». Поэтому он и подчеркивал, что «рассматривать протославян, выделяемых лингвистами», следует «без опасной в данном случае географической определенности» [589] . Очевидно, что значительная часть этих племен, о которых писал Рыбаков, была представлена древнейшими росами. Пользуясь отсутствием серьезных естественных преград (реки только облегчали продвижение), они с восточной стороны внедрялись в районы, отводимые учеными под славянскую «прародину», встречаясь там и смешиваясь с другими индоевропейскими племенами. Весьма примечательно, что Рыбаков никогда не настаивает категорично на том, что славянские племена даже во II тысячелетии до н. э. проживали только на той территории, рамки которой он очертил, определяя прародину славян. Сам он подчеркивает, что это лишь «территории, которые, согласно данным лингвистики и археологии, могли занимать древние славянские племена в XV–IX вв. до н. э.», что прародина эта – «условная» (!), что это лишь «область объединения славянских племен после завершения пастушеского разброда XX–XVI вв. до н. э.» [590] . Следовательно, ученый допускает существование на иных территориях славяно-русских племен, не вошедших в это объединение.
589
Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. С. 232.
590
Рыбаков Б.А. Древние славяне и античный мир // Держава. 1997. № 1 (8). С. 20 (Примечания к карте).