История "не"мощной графини

– Что?! – возмущенно заверещал торговец, жадно хватая ртом воздух. – Я ничего у него не забирал! Я…

– А разве хоть кто-то сказал, что речь идет о вас? – перебила его лживые пыхтения дочь графа, которая, как мне показалось, была на грани.

– Нет, но-о… – сдулся лавочник, с тревогой поглядывая то на меня, то на Ролану.

– Считаю, это говорит о многом. А вы что скажете, лорд? – обернулась синеглазая красавица.

– Я солидарен с вами, – кивнул ей в ответ. – Но самое важное, что это почти признание его вины.

– О чем речь, уважаемые? – обливался потом боров, нервно пропитывая свой лоб, какой-то грязной тряпкой.

«И этими руками, да в таких-то условиях он продает булки? Мерзость!»

– Верните ребенку деньги, которые украли у него! – угрожающе произнес я, смотря неотрывно, как дрожат руки мужчины.

– Я ничего у него не крал! – стоял он на своем. – Это он чуть не обокрал меня, гаденыш!

– Рот! – рыкнула Ролана. – Закрой свой прогнивший рот! Мало того, что отобрал у ребенка монеты, так еще и обвинил его в воровстве, обрекая на страшную участь!

– Повторюсь! – толстяк омерзительно тряс вторым подбородком. – Я ничего у него не воровал! И вообще! Кто вы такие?! Я пожалуюсь на вас герцогу Уинс Оуну! Это его земли и…

– Доран, Эрон! – позвал я своих стражей, верной тенью сопровождающих меня везде, куда бы я не пошел. – Схватите его.

Лавочник мгновенно притих после моих слов, а потом, когда на него начали наступать два крепких мужчины, он ломанулся к запасному выходу, опрокидывая один из стеллажей.

Далеко убежать ему не удалось.

К моменту, когда руки алчного торговца были заломлены, и его, скорчившегося, вывели на улицу, возле лавки собралось довольно много любопытствующих, что мне и было нужно.

– Пустите! – пыхтел торговец, дергаясь. – Я буду жаловаться!

– Что происходит?

– Кто эти мужчина и женщина?

– Ох, они ему сейчас руки вывернут! – взвизгнула одна из дам, пробиваясь через толпу, чтобы подойти ближе.

– Я не крал! – драл горло лавочник, пока Доран, не церемонясь, пнул его под коленями, отчего торговец упал на них, вызывая гул толпы. – Не крал ничего! – мотал он головой, тяжело дыша.

Его лицо раскраснелось, а все тело дрожало.

– Ты не крал, верно, – заговорил я, отчего люди притихли. – Ты отнял у ребенка монеты. Применение силы это не воровство, согласен, – я цепко держал Льюиса, чувствуя на себе взгляд Роланы. – Но все же наказуемо. Руку отрубить тебе, увы, нельзя, но вот палец…

– Что?! – завизжал резаной свиньей лавочник. – Люди! Вы слышите?! Что творится?! Позовите стражу! Быстрее! Пожалуйста! – разрыдался он, когда по моему сигналу Эрон вытащил тесак, с невозмутимой физиономией подкидывая его в воздухе.

– Вы не имеет право! Кто вы такие?! Я не виноват! – наматывал сопли на кулак торговец, стоя на коленях посреди многолюдной толпы.

– Я Лимар Уинс Оун! И на правах наследника дома, управляющего этой землей, я могу самолично наказать тебя!

Узнав, кто перед ними, люди испуганно притихли замирая.

– У меня есть свидетель! – отчаянно мотал головой торговец. – Жавотта! – всхлипывал он, смотря на ту самую женщину, что расталкивала толпу, подбираясь ближе. – Жавотта! Скажи им! Скажи, что я не виноват! Ну что ты молчишь?! – зарычал лавочник, вновь начиная рыдать.

– Вы подтверждаете его слова? – вскинула брови Ролана, испепеляя взглядом побелевшую лицом Жавотту.

– Скажи им! – умолял торговец.

– Ну так что? Подтверждаете или нет? – повысила голос дочь графа. – Предупреждаю сразу! Мы знаем правду! Если солжете, встанете рядом с ним! – махнула рукой девушка, указывая на коленопреклоненного лавочника.

– Я… – судорожно вздохнула она. – Я…

– Ну?! – рыкнула Ролана, вызывая у меня очередной приступ восхищения.

– Нет! – всхлипнула женщина.

– Нет?! – обомлел лавочник.

– Я не подтверждаю, – замотала головой обманщица.

– Все слышали? – обратился я к загудевшей толпе. – Она не подтверждает! А это значит, что лавочник лжет! Отрубите ему палец! – посмотрел я на своих стражей.

– Нет! – затрясся пуще прежнего торговец, истерично вереща, когда Доран силой вывернул ему руку, не без труда растопыривая скрюченные пальцы. – Простите… – орал он. – Простите меня!

Его душераздирающий крик ни капли не трогал. Единственное, пришлось отвернуть Льюиса, чтобы он не смотрел на этот ужас.

Народ находился в полуобморочном состоянии, но никто не посмел вступиться за прогнившее нутро лжеца.

Эрон замахнулся тесаком, замирая…

– Простите! – рыдал истерично лавочник, а на его штанах появилось мокрое пятно позора, увеличиваясь на глазах, от которого в воздухе разлился характерный запах мочи. – Я виноват! Виноват! Я отдам мальчишке в два... Нет! В три раза больше, только простите!

Махнув рукой, отчего Доран брезгливо оттолкнул от себя скулящего торговца, я посмотрел на людей.

– На правах наследника дома, управляющего этой землей, я конфисковываю лавку и запрещаю этому мужчине торговать на своей земле! Если узнаю, а я обязательно узнаю, то полетят не пальцы и даже не руки, а головы. Любого, кто осмелится повторить хоть близко подобное, ждет то же самое. Надеюсь, я ясно выразился?

Толпа испуганно молчала, только лишившийся всего лавочник, как материального положения так и репутации, подмочив свои штаны, подвывал, сидя на земле и раскачиваясь из стороны в сторону.

– Мой отец часто отсутствует, дела государства, – улыбнулся я угрожающе, – так что теперь за порядком следить буду я!

22. Прекратите болтать, лорд

Ролана

Смотрела на сына герцога, как он лично защелкивает на дверях лавки навесной замок, взятый у бывшего хозяина, и понимала, что мое мнение, сложившееся о нем изначально, меняется в лучшую сторону.

Лимар Уинс Оун не отказал в помощи, хотя мог с легкостью это сделать. Более того, он безупречно привел в действие наказание для алчного торгаша, которого теперь маловероятно, что хоть кто-то поддержит. Никто не хочет нажить себе проблем. Даже та самая Жавотта отказалась встать на сторону лавочника, тем самым предавая его.